Строптивая жена - Карен Рэнни

Пугающее это чувство, любовь. Более опасное и мощное, чем все, что он когда-либо испытывал, включая страх. Возможно, именно любовь превращает обыкновенных людей в героев.

Он сделал бы для Сары что угодно. Он поднялся бы на горы и переплыл бы реку Тей. Он обнажил бы перед ней душу и, беззащитный, ждал бы ее презрения.

Возможно, он мог бы стать храбрее и лучше, совершить великие дела. Все для любви.

Он открыл бы тайну времени и показал бы Саре, кто он, показал бы мальчишку, полного гнева и решительности, и мужчину, охваченного любознательностью и страстью.

Все для нее и из уважения, которое он питал к ней.

В конце дня Сара и ее кузина шли по коридору, ведущему в личные покои семьи, и Линда внезапно остановилась перед одной дверью.

— Это бывшая комната вашей матери. Хотите посмотреть?

Удивившись, Сара повернулась к двери. Килмарин, очевидно, так велик, что можно не пользоваться некоторыми спальнями. Она кивнула, Линда сняла с кольца ключ, вставила его в замок и отступила.

Сара открыла дверь и вошла в комнату.

Шторы были задернуты, но между ними струился солнечный свет.

Сара считала спальню матери в Чейвенсуорте восхитительной, но она ни в какое сравнение не шла с этой комнатой. У стены стояла кровать, украшенная потрясающими панелями красного дерева, отделанными слоновой костью. Рядом — большой гардероб, а у противоположной стены — туалетный столик и письменный стол. Нигде ни пылинки. Никакого запаха затхлости, словно комнату часто проветривают.

Как будто спальню сохраняли готовой для возвращения Морны в любой день и час.

— Вы знаете, как вернуться в свою комнату? — мягко спросила Линда.

Сара кивнула.

— Тогда я оставлю вас. — Она сунула в руку Саре ключ. — Заприте, когда решите уйти. Дедушка не любит, когда эту комнату тревожат. Он оставил ее такой, какой она была до отъезда вашей матери в Англию.

— Как святыню, — тихо сказала Сара.

Линда молча закрыла за собой дверь.

Сара стояла неподвижно, размышляя о витавшем в воздухе аромате. Пахло розами или лилиями. Девичьи духи. Запах легче, чем у духов, которыми мать пользовалась в Чейвенсуорте.

Сара медленно подошла к туалетному столику. На нем стояло множество хрустальных флаконов, в некоторых еще сохранились следы духов. Длинный серебряный гребень лежал рядом с оправленной в серебро щеткой. Слева отражалась в овальном зеркале маленькая масляная лампа.

Ее мать сидела здесь и думала о своем будущем? Наверное, она мечтала, как мечтают все юные девушки?

Сара думала, что у нее сердце разорвется.

Она открыла правый ящик туалетного столика и увидела, что он заполнен склянками и бутылочками, содержимое которых давно испарилось. К ее удивлению, баночки с тальком и помадой были полны. Значит, Морна уехала в Англию без личных вещей?

Роясь в ящике, Сара словно чувствовала одобрение матери. Больше того, ей казалось, что мать сейчас здесь, в этой комнате, впервые она почувствовала присутствие Морны в Килмарине.

Здесь была девушка, которой Сара не знала. Дитя, которое лелеяли и растили как принцессу. Трудно ли ей было навсегда покинуть Килмарин?

Сара думала о том, каково ей будет, когда придется оставить Чейвенсуорт. Сейчас отец доволен, что она управляет поместьем, но, возможно, он снова женится и приведет в дом новую хозяйку.

Сара смотрела на свое отражение в овальном зеркале. Никогда прежде она не думала о расставании с Чейвенсуортом и сейчас не чувствовала глубокой боли. Воспоминания о доме связаны с людьми. Ее ранние воспоминания об отце, прежде чем она научилась избегать его. Радость дней с матерью, гувернанткой, слугами, которых она любила. Без обитателей дом был просто зданием, хотя и красивым.

Такие ли чувства испытывала ее мать к Килмарину? Все эти годы Сара думала, что знает свою мать не только как родительницу, но как подругу, наперсницу.

Разглядывая себя в зеркале, Сара поняла, что вообще не знала Морну Туллох Херридж.

Она открыла левую дверцу столика. Ящик был почти пуст, в нем лежала только инкрустированная шкатулка, потемневшее дерево говорило о ее возрасте. Поставив шкатулку на стол, Сара открыла ее.

Внутри лежало ручное зеркало в искусной золотой оправе, на ручке были густо выгравированы вьющиеся розы. Перевернув его, Сара увидела, что стекло потемнело от времени.

На задней части было что-то написано, сначала она подумала, что это на гэльском языке, потом узнала латынь. Ее гувернантка настояла, чтобы она учила латинский язык, но прошли годы, с тех пор как она спрягала глаголы. То ли «увидеть правду будущего», то ли «увидеть твое будущее», она точно не поняла надпись.

Медленно Сара повернула зеркало и смотрела на свое отражение в потемневшем стекле. Это была она и в то же время не она.

Глаза смотревшей на нее женщины были полны печали, но не той, которую она чувствовала и всегда будет чувствовать из-за потери матери. Это была смесь гнева, протеста, муки, потери. Облака кипели вокруг нее, как будто ее отражение было в центре шторма. Ее глаза, казалось, были окнами в боль, вида которой она не могла вынести.

Она положила зеркало на туалетный столик и накрыла двумя руками, словно чтобы удержать отражение в стекле.

Если ей действительно суждена такая мука, она не хотела знать будущее.

Дугласа за обедом не было.

Когда Сара поинтересовалась, где он, оказалось, что ни Линда, ни дедушка не знали. Но Роберт тоже отсутствовал, и это навело ее на мысль, что мужчины где-то вместе.

Обед состоял из рыбы, риса и овощей. К этому подали местные сосиски из оленины и кровяную колбасу, еда была очень сытная. Жаль, что у Сары не было аппетита.

— Ты провела весь день с Линдой? — спросил дед Сару.

— Да, дедушка, — кивнула Линда.

— Ты показала ей весь Килмарин?

— Да, — подтвердила Сара. — Удивительно, как у меня подметки не отвалились. Килмарин больше, чем кажется.

— Туллохи здесь семьсот лет, — сказал Доналд. — Каждое поколение оставило свое наследство. Иногда это означало дополнительные строения.

Сара подавила улыбку. Насколько она видела, Доналд охотно продолжал эту традицию. Леса на восточном крыле установили, чтобы добавить двухэтажную оранжерею.

— Я кое-что нашла в комнате моей матери, — сказала Сара.

— Я подумала, что она захочет посмотреть комнату Морны, — поспешно объяснила Линда, когда Доналд Туллох сердито взглянул на нее.

— Так и есть, — сказала Сара. — Спасибо, кузина.

— Что ты нашла? — спросил дед.

— Зеркало. Ручное зеркало в шкатулке. На вид очень старое, с латинской надписью о будущем.