"Агата Кристи" выходит в море - Юлия Волкова

— Что? — Участница под номером четыре привстала со стула и посмотрела на Александру с испугом. — Какой Яшин? Откуда вы узнали?..

Из глаз Победимовой вдруг брызнули слезы. Саша такое только в детстве в цирке видела, когда плакали клоуны — мощной струей обливая зрителей первых рядов. Тогда отец объяснил ей, что у клоуна в кармане находится резиновая груша, а узкий шланг проходит под одеждой. Нажимает клоун на грушу — слезы и брызжут во все стороны.

— Я его не травила… — с трудом произнесла Нонна. — Это не я.

Александра почувствовала себя не в своей тарелке. Кажется, она уже во многом разобралась. Но разве она имела право вмешиваться в жизнь женщин, судьба которых складывалась трудно и несчастливо?

— Вы были хорошо с ним знакомы раньше? — спросила она.

— Как я хотела тогда, чтобы он умер! — воскликнула Нонна. — Мне было семнадцать, я только что окончила школу. Вместе с Анной… В сентябре я уже точно знала, что беременна. Но не знала, что Анна — тоже… Она оказалась сильнее меня. Сохранила ребенка. А я… Я была не готова. Я не нашла в себе сил. У вас есть дети?

— Нет, — прошептала Саша.

— Тогда вряд ли вы поймете меня. Ребенок — это чудо. Все знают, как делаются дети. Про хромосомы, про гены, про яйцеклетку и сперматозоиды. Но в одном случае зачатие происходит, в другом — как говорят, пронесло… Если человеку суждено родиться, ничто не может этому помешать. Люди не хотят ребенка, старательно предохраняются, но рвутся презервативы, не действуют таблетки. И напротив. Женщина и мужчина занимаются любовью каждый день, не предохраняясь, страстно желая потомства, но ничего не происходит… И только одно в нашей власти. Убийство уже зачатого человечка. Или сохранение его жизни. Вам никогда не приходилось убивать?

— Нет…

— А мне, представьте, пришлось, — горько усмехнулась Победимова. — После этого я подумала, что смогу убить не только ребенка в своем чреве. Я хотела смерти Александра Яшина. Все эти годы. И когда он вдруг появился здесь, я подумала — это судьба. Бог дал мне шанс поквитаться. Он должен был мучиться. Точно так же, как тот маленький человечек… О, Господи!.. Анна — сильная. А я слабая. Мне не удалось убить Яшина. Незванова вновь опередила меня. Как всегда. Не понимаю, почему она не довела дело до конца. Может быть, оставила мне шанс?

— Вы уверены, что это она его отравила? — спросила Саша.

— А кто же еще? — удивилась Нонна. — Здесь, кроме нас с ней, никто не может желать ему смерти. И потом она большой спец по отравам. Она ведь закончила химико-фармацевтический институт. Если бы я захотела с ним расправиться, я бы, наверное, его просто задушила. Хотя… Нет, у меня не хватило бы сил, чтобы убить…

— Две девочки-выпускницы и Александр Яшин — талантливый молодой человек, обаятельный, мужественный. Но как ему удалось одновременно крутить роман с двумя подругами?

— Я не знаю, что с ним произошло потом, — вздохнула Нонна. — Сейчас он вряд ли привлечет внимание какой-нибудь девчонки или женщины. Но тогда он был такой… Тогда я была готова ему простить все. И Анна тоже. Хотя то, что мы оказались соперницами, выяснилось гораздо позже. Это было так страшно. Он уехал. А мы остались. С возможностью выбора. Анна выбрала жизнь. Я — смерть. А теперь наоборот. Анна выбрала смерть. А я… снова спасовала…

— Вы уверены, что Яшина отравила Анна, — сказала Саша. — А кто приходил к вам в каюту и стрелял из арбалета?

— Я думала об этом, — спокойно ответила Победимова. — Анна — нет. Яшин… он даже не узнал меня. Или сделал вид… Нет, разве только Господь Бог или дьявол.

«Приехали, — подумала Саша. — Только дьявола нам не хватало».

Приказ, наконец, поступил. Но он был настолько странным, что Яна совсем растерялась.

«С настоящего момента вы приступаете к работе, — говорилось в письме. — В вашу задачу входит наблюдение за игроком номер один. Следует обращать внимание не только на безопасность самого объекта, но и на безопасность лиц, с которыми объект вступает в контакт. Объект ни при каких условиях не должен обнаружить ваше наблюдение». Письмо принес утром стюард, на вопрос, от кого, не ответил. «Прямо шифровка Алекса Юстасу, — подумала Яна. — Работодатель что-то перепутал. Я ведь телохранитель, а не «топтун»[5]. И как мне прикажете следить за Войтановской? Да еще за всеми, с кем она вступает в контакт? За Носовым, например… За ее дочерью… А вчера она сидела в каюте Булычевой. И как мне следовало себя вести, приди письмо вчера? Навязать им ни с того ни с сего свою компанию? И вообще — что это все означает? Что от Войтановской можно ожидать какой-нибудь гадости? Иначе зачем следить за безопасностью ее контактеров?»

Часа в четыре утра Яна обнаружила Георгия Вартаняна. Он был без сознания, но пульс прощупывался. Яна удивилась, что его не нашли матросы или сотрудники службы безопасности. Вартанян лежал в спасательной шлюпке на нижней палубе. Его руки и ноги были спеленуты скотчем. Рот был заклеен им же…

Но Арье повезло еще меньше. Его так и не нашли.

«Без помощи мне не справиться, — сказала себе Яна. — Одно дело, когда «тело» знает, что его охраняют, совсем другое — когда не знает. Придется Леньку подключать. И может быть, Иосифа?»

Вспомнив об Иосифе, она улыбнулась. Ей все больше нравился этот толстяк, в котором, несмотря на легкомысленный облик, угадывалась основательная мужская сила и надежность. Казалось, что никакие трудности и проблемы не заставят его склонить голову и спасовать.

«Если бы я пришла на эту игру в поисках жениха, лучшей кандидатуры было бы не придумать, — сказала себе Яна. — Я не хочу терять его из виду, когда все это закончится…»

В каюту вошел заспанный Ленька.

— Ты уже позавтракала? — спросил он.

— Нет, только что встала. Сейчас пойдем.

— Угу, — кивнул сын. — Ужасно есть хочется. Но сначала я должен тебе кое-что сказать. Вернее, показать. Нет, наверное, все-таки сказать. Показывать, может быть, пока не надо.

— Лень, я понимаю, что ты не выспался, — сказала она. — Но раньше ты никогда не мямлил. В чем дело?

Ленька огляделся, бросил взгляд на письмо, которое только что получила Яна, и быстро схватил его.

— Ма, у тебя есть ручка или карандаш?

— Не трогай эту бумагу! — вскрикнула она. — Возьми что-нибудь другое.

— Хорошо. — Ленька положил письмо на стол. — Только у тебя нет больше бумаги.

— Возьми бумажное полотенце в ванной, — сказала она. — Заодно зубы почисти.

Ленька быстро вернулся из ванной и протянул матери клочок мятой бумаги с несколькими словами, написанными губной помадой.

— Что? — ахнула Янина. — Откуда это известно?