Бесконечная Земля - Терри Пратчетт

– Поэтому вы вернулись в лоно церкви? Ничего не скажешь, крутой поворот.

– Мне говорили, что в последнее время никого не посвящали так быстро, как меня. Я знаю, что в прошлом английская церковь благосклонно взирала на людей, которых называли естествоиспытателями. Многие викарии проводили воскресенья, охотясь за новыми образцами бабочек. Я всегда думал, какая это была удивительная жизнь – в одной руке Библия, а в другой – бутыль с эфиром.

– Не так ли начинал и Дарвин?

– Дарвин не стал священником. Его отвлекли букашки… Вот почему я здесь. Наверное, я искал новую точку отсчета, вот и подумал: почему бы не изучить теологию? Подойти к ней всерьез. Посмотреть, что получится. Кстати, мое предварительное заключение: Бога нет. Не обижайтесь.

– И не думаю.

– Значит, я должен выяснить, что же есть. Сейчас мою философию превосходно иллюстрирует следующая цитата: «Когда просыпаешься поутру, подумай, какая это привилегия – быть живым, дышать, думать, наслаждаться, любить».

Преподобный Блессед улыбнулся.

– А, старина Марк Аврелий. Нельсон, он же был язычником!

– Что, в общем, подтверждает мою точку зрения. Можно еще глоточек бренди, Дэвид?

– По сути, Нельсон был прав, – сказал Лобсанг. – Линия гоминидов – и обезьяны, от которых они произошли, – очевидно, обладала огромным эволюционным потенциалом. Но если способность переходить впервые развилась на Базовой Земле, значит, умевшие переходить гуманоиды быстро распространились за ее пределы, оставляя случайные следы в палеонтологических летописях; только на Базовой Земле можно найти кости, подтверждающие поступательную эволюцию человечества.

– И что же, Лобсанг? Об этом задумывался и Нельсон. Для чего вообще нужна Долгая Земля?

– Полагаю, наша задача в том, чтобы выяснить. Может быть, отправимся дальше?

И они отправились дальше, оставив позади необычное сообщество гуманоидов. Теперь «Марк Твен» двигался на восток, прочь от тихоокеанского побережья, углубляясь в недра континента.

Почти незаметно проплыла мимо очередная веха – миллионный мир. Ничего особенно не изменилось, лишь бесшумно зажглась новая цифра на землеметре. Но теперь путешественники пересекали миры, которые пионеры первой волны называли Верхними Меггерами. Никто, даже Лобсанг, не знал наверняка, заходил ли сюда хоть кто-нибудь.

Джунгли, покрывавшие Северную Америку, постепенно становились гуще, плотнее, жарче. Сверху не было видно ничего, кроме зеленого одеяла, там и сям испещренного пятнами воды. Воздушная съемка давала понять, что в этих мирах леса, вероятно, тянутся до самых полюсов.

Как и раньше, каждый день Лобсанг останавливал корабль, чтобы спустить Джошуа на землю размять ноги. Джошуа оказывался в густом лесу, где росли папоротники всех размеров и деревья, знакомые и незнакомые, увитые ползучими растениями вроде жимолости и винограда. Цветы полыхали буйством красок. Иногда Джошуа возвращался с гроздьями ягод, похожих на виноград, – маленьких и твердых по сравнению с садовым виноградом, но все-таки сладких. В таком густом лесу не водились крупные животные, зато попадались какие-то странные скачущие твари, немного похожие на кенгуру, но с длинными подвижными носами. Джошуа научился доверять этим созданиям, чьи тропы в подлеске неизменно приводили к воде. А в листве мелькали летающие существа, которые хлопали огромными крыльями. Однажды он даже увидел нечто извивающееся и очень похожее на осьминога, которого запустили в воздух, как летающую тарелочку. Что за чертовщина?

Несколько ночей Джошуа провел вне корабля, просто в память о старых добрых временах. Он чувствовал себя совсем как в «творческом отпуске», особенно когда отходил на мир-другой от Лобсанга, хотя господин и повелитель этого не одобрял. И все-таки, когда выдавалась такая возможность, Джошуа сидел у костра и слушал Тишину. В погожие ночи ему казалось, что он ощущает другие миры, обширную пустоту вне досягаемости крошечного круга света, который отбрасывал костер, массу невоплощенных возможностей. А потом он возвращался на корабль, оставляя позади почти неисследованным целый мир с его удивительными тайнами.

И они летели дальше, дальше и дальше.

На пятидесятый день пути, когда они находились примерно за миллион триста тысяч миров от дома, земля и воздух замерцали, леса исчезли, и даль расчистилась: появилось море, которое тянулось до горизонта, сверкая и белея пеной, в самом сердце Северной Америки.

Не останавливаясь, Лобсанг повернул корабль на юг в поисках суши.

Мир за миром, море оставалось внизу. Оно кишело жизнью, зеленело водорослями, в нем виднелись какие-то светлые очертания, которые вполне могли быть коралловыми рифами, и живые существа, которые прыгали и ныряли, – возможно, дельфины. Аккуратно снижаясь, путешественники убедились, что море соленое. Это не обязательно значило, что оно впадало в обширный Мировой океан; внутренние моря бывают солеными от испарений. Пробы воды, которые брал Лобсанг, были полны морских растений и ракообразных – экзотических, во всяком случае, с точки зрения специалиста. Лобсанг исправно увеличивал запас образцов и снимков.

Наконец, двигаясь на юг, они увидели береговую линию. Корабль перестал переходить, и они исследовали мир, в котором оказались. Сначала они обнаружили плотные массы тумана, затем огромных птицеобразных животных, низко круживших над морем, а потом – саму землю, поросшую густым лесом, который почти вплотную подступал к побережью. Лобсанг решил, что холмы, к которым они приближались, – вероятно, родственники плато Озарк.

Они летели на восток, пока не добрались до громадной долины, возможно проложенной троюродной сестрой Миссисипи или Огайо. «Марк Твен» двигался вдоль нее на север до устья, где река впадала во внутреннее море. Место слияния пресной речной воды с соленой океанской было видно благодаря пятну ила, растянувшемуся на несколько миль.

Сюда, на открытое место, к берегам пресноводной реки, сходились на водопой звери. Пока «Марк Твен» летел мимо, перебирая миры, Джошуа видел стада огромных животных, которые то появлялись, то исчезали – одни были четвероногими и походили на слонов, другие двуногими и вполне могли быть бескрылыми птицами. У их ног копошилась живность поменьше. Несколько секунд – и появлялась очередная прихотливая, нереальная сцена, а за ней следующая…

– Похоже на подборку кадров из фильмов Рэя Гаррихаузена, – сказал Лобсанг.

– Кто такой Рэй Гаррихаузен? – спросил Джошуа.

– Сегодня вечером мы посмотрим оригинальную версию «Ясона и аргонавтов». После фильма – лекция с показом слайдов. Не пропустите. Но какая находка, Джошуа! Я имею в виду море. И все побережье. Сколько места, чтобы прийти и поселиться! В данной версии Северной Америки есть второе Средиземное море, внутреннее, которое сулит немало богатств и культурных возможностей. А что касается потенциала для колонизации, Кукурузный пояс по сравнению с ним гроша ломаного не стоит. О, здесь могла бы зародиться новая цивилизация. Не говоря уже о возможностях для туризма – в любом из этих миров, а мы миновали уже сотню.