Арабелла - Джорджет Хейер

Наступил день бала. В смятении чувств, бледная Арабелла ждала прибытия первых гостей. Леди Бридлингтон, решив, что ее крестница выглядит несколько усталой, что не показалось ей удивительным после столь напряженной подготовки к балу, уговорила ее наложить немного – совсем немного! – румян на щеки, и поручила эту ответственную операцию мисс Кроул. Но взглянув на себя в зеркало, Арабелла решительно смыла косметику, заявив, что никогда не выйдет в таком виде, от которого ее папа пришел бы в ужас. Леди Бридлингтон не без основания заметила, что бояться нечего – ведь папа не увидит ее, но так как Арабелла осталась непреклонной, да к тому же была готова вот-вот расплакаться, крестная не стала настаивать, успокоив себя тем, что даже без своего обычного, естественного румянца Арабелла, одетая в платье от мадам Дьюман, будет выглядеть прекрасно.

Правда, было одно обстоятельство, которое порадовало Арабеллу. Некоторые гости приезжали рано и быстро покидали бал, спеша принять участие в других развлечениях. Некоторые, наоборот, опаздывали на несколько часов, так как вечер в доме леди Бридлингтон был не первым их мероприятием в этот день. Так что бал проходил довольно беспорядочно из-за постоянных приездов и отъездов гостей. Парк-стрит ежеминутно оглашалась выкриками: «Карету моему господину!» или «Паланкин моей госпоже!» Полицейские ссорились с факельщиками. Кучера ругались с носильщиками паланкинов. И вот в этом хаосе Арабелла увидела Бертрама. Он приехал ровно в десять часов и остался до самого конца.

Бертрам заказал у предупредительного и услужливого мистера Свиндона вечерний костюм, совершенно справедливо полагая, что те жалкие наряды, которые он привез с собой из Хейтрама, не годятся для такого исключительного случая. Мистер Свиндон выполнил работу отлично. И когда Арабелла увидела Бертрама, поднимающегося по ступенькам лестницы, между корзин с цветами, которые ей приходилось постоянно обрызгивать водой, сердце ее наполнилось гордостью за внешний вид брата. Темно-синий камзол сидел на нем прекрасно, на атласных бриджах не было ни одной морщинки, чулки и жилет смотрелись строго и элегантно. Темные вьющиеся волосы, уложенные по последней моде, прекрасно оттеняли его красивое лицо, слегка бледное от волнения, что было естественно для молодого человека, впервые попавшего на такой бал. Арабелле показалось, что ее брат выглядит не хуже самого Несравненного. Она на мгновение сжала его руку и бросила на него восхищенный взгляд. Он сразу все понял и засветился такой довольной улыбкой, что стал еще более привлекательным. И Арабелла услышала, как одна из дам спросила своего спутника, кто этот прелестный юноша.

Перед балом Бертрам нашел время взять несколько уроков у знаменитого французского учителя танцев, и, уверенный в себе, пригласил Арабеллу на первый вальс. Он был неплохо сложен, а занятия спортом в Харроу помогли ему без труда усвоить основные танцевальные па. Держался он так хорошо, что Арабелла невольно воскликнула: «О Бертрам! Как замечательно ты танцуешь! Пожалуйста, давай встанем вместе на кадриль!»

Однако Бертрам отказался, признавшись, что еще недостаточно уверенно чувствует себя в более сложных танцах. Взглянув на его бледное лицо, Арабелла с тревогой спросила, хорошо ли он себя чувствует. Брат заверил ее, что никогда в жизни не чувствовал себя лучше. Не мог же он рассказать сестре, что разгульная жизнь настолько опустошила его карманы, что он уже не одну ночь проводит без сна, размышляя над тем, как погасить многочисленные долги. Арабелла редко виделась с братом в Лондоне и лишь смутно догадывалась, чем он здесь занимается, несправедливо обвиняя мистера Скантопа в том, что это именно он навязывает Бертраму тот образ жизни, от которого всегда стремился уберечь своего старшего сына отец. У нее сложилось не очень приятное впечатление о мистере Скантопе, и она, искренне желая найти брату компанию получше, познакомила его с одним из своих наиболее бескорыстных поклонников, молодым лордом Уивенхоем, наследником большого графства. В Лондоне ему дали прозвище Простак за его круглое, вечно улыбающееся, простодушное лицо. Этот жизнерадостный молодой человек из знатной семьи, хотя до сих пор еще не сделал Арабелле предложения, продолжал ухаживать за ней, и нравился ей своими изысканными манерами и исключительной доброжелательностью. Арабелла свела с ним Бертрама из самых лучших побуждений, но если бы она знала, что обаятельный Простак воспитывался на принципах, заложенных еще лордом Холландом, то воздержалась бы от этого опрометчивого шага. Граф Элгроувский настолько глубоко чтил сомнительные заповеди своего покойного предка, что слепо потакал всем капризам своего наследника, с готовностью погашая его карточные долги, а также оплачивая огромные счета, в которые выливались прихоти молодого повесы.

Два молодых человека с одного взгляда понравились друг другу. Бертрам был на несколько лет моложе лорда Уивенхоя, однако тот, благодаря своей беззаботности, выглядел совсем юным. Бертрам, напротив, обладая мужественными чертами лица и более высоким интеллектом, казался старше своего возраста. Молодые люди сразу нашли общий язык и уже через несколько минут договорились вместе пойти на скачки. о Между тем общение мисс Таллант с ее молодым другом из Йоркшира не осталось незамеченным. Многие ее поклонники пребывали в унынии, видя, что ни одному из них она не улыбалась так искренне, как Бертраму, ни с кем не разговаривала так дружелюбно и доверчиво, как с ним. А наблюдательный мистер Уоркуорт тут же заметил едва уловимое сходство между мисс Таллант и незнакомым юношей. Он поделился своей догадкой с лордом Флитвудом, который, получив обещание Арабеллы танцевать с ним кадриль, был так счастлив, что совершенно забыл о других дамах, не ангажированных на вальс и сидящих теперь на стульях вдоль стен зала, с притворным оживлением беседуя друг с другом.

Лорд Флитвуд несколько минут вглядывался в танцующих Таллантов, но так и не увидел сходства, которое, впрочем, было легче заметить в их мимике, чем в чертах лица. «Нет, не похожи, – решительно заявил он. – У крошки Таллант не такой орлиный нос, как у этого парня».

Мистер Уоркуорт вынужден был согласиться и, объясняя свой промах, сказал, что ему, видимо, просто показалось.

Мистер Бьюмарис прибыл на бал только после полуночи, поэтому ему не удалось ангажировать Арабеллу на вальс. Он держался очень замкнуто и, поприветствовав хозяйку, пригласил на танец лишь даму, которую ему представила леди Бридлингтон, и свою кузину, леди Уайнфлит. А потом ходил по гостиным, поддерживая вялые беседы со своими знакомыми и разглядывая в монокль гостей с явным равнодушием. Через полчаса мистер Бьюмарис отправился на поиски Арабеллы, чтобы пригласить ее на контрданс. Он видел, что в конце последнего танца она направилась в оранжерею, сопровождаемая мистером Эпуортом, который заявил, что никогда еще в истории лондонских балов не было такой давки, и предложил Арабелле освежиться бокалом холодного лимонада. Напоил ли он свою даму прохладительным напитком или нет, мистер Бьюмарис так и не узнал, но когда он через несколько минут зашел в оранжерею, то увидел Арабеллу, которая сидела в неестественной позе, откинувшись на спинку стула, и пыталась вырвать свою руку из крепкой ладони мистера Эпуорта, стоящего перед ней на коленях. В оранжерее больше никого не было, и предприимчивый мистер Эпуорт, возбужденный слишком большой дозой лившегося рекой шампанского, решил воспользоваться возможностью, чтобы еще раз попытаться завоевать сердце богатой наследницы. Мистер Бьюмарис вошел как раз в тот момент, когда Арабелла с отчаянием в голосе сказала: