Царь Горы, или Тайна Кира Великого - Сергей Анатольевич Смирнов

парфяне. С разноплеменным войском всегда больше хлопот. Если в сражении одно из племен дрогнет, то другие заражаются паникой гораздо легче, чем стойкие воины одноплеменного войска, товарищи которых оказались сломленными на другом фланге. Иног­да более стойкие ряды даже сильнее воодушевляются, дабы показать пример доблести своим дрогнувшим со­племенникам.

Короче говоря, лидийцев было значительно меньше чис­лом, но зато они имели в своем войске большее единство, а к этому в придачу — более сильную конницу. Кир же, понаблюдав за своим войском, чувствовал, что за мидян и парфян он не может полностью ручаться.

В стане лидийского царя, однако, тоже не было заметно особого воодушевления. Крез хотел отнять Каппадокию, но всерьез воевать не хотел. Киру эта война также была ни к чему. Выходило, что решающая битва никому не нужна, но неизбежна.

И вот день битвы настал.

Кир, как и раньше, поставил своих персов в середину. Мидянам же определил место рядом с персами, с левой стороны, а потому на всякий случай укрепил левый фланг большим числом арменских воинов и стрелков. Таким образом, персам полагалось показать свою доблесть ми­дянам, а самим мидянам — не опозориться навеки в гла­вах персов. Правый фланг также прикрывали армены. Парфянских всадников Кир оставил позади, в запасе: на случай прорыва или обходного маневра лидийской кон­ницы.

Итак, против Креза было выставлено целиком пешее войско. Кир не сомневался, что персы при первом ударе Устоят, но при этом он возлагал большие надежды на арменских стрелков.

Войска стали строиться друг против друга на рассвете. Не успело солнце показаться над дальней грядою гор, как в рядах лидийцев началось мельтешение. Их войско дви­нулось навстречу быстрым шагом, а кони сразу перешли на рысь. Лидийцы торопились начать схватку до того, как солнце начнет слепить им глаза. Вскоре до нас донеслись звуки их боевых рогов.

К этому часу дым последних жертв уже вознесся в небеса Кир вместе с Гистаспом и Гарпагом остался позади войска, на возвышенном месте. Он сидел на коне, окру­женный десятком верных воинов и еще десятком готовых ринуться к войску гонцов. Всего часом раньше Кир наотрез отказывался остаться в стороне от сражения. Как в битве против мидян, он хотел лично вести в бой своих персов и рубить врагов собственным мечом. Все военачальники убеждали его, что царь великой страны уже не должен рисковать жизнью, как простой воин или вождь малого племени, а в случае его внезапной гибели персов буду ожидать большие беды. Гистасп пугал брата полным истреблением народа. Гарпаг долго молчал, а потом как бы между прочим обронил тихим голосом:

— Если мидяне стоят рядом, кто мешает какому-нибудь негодяю бросить свое копье не в лидийца, а в царя персов? Кое-кто — и таких пока немало — могут даже посчитать его героем. Может быть, уже обещана плата...

Даже у Губару отвисла челюсть, а Гистасп просто по­бледнел как полотно. Кир же нахмурился. Однако приводить новые доводы уже не потребовалось, и царь остался на холме, позади своего войска.

И вот как только враги двинулись навстречу, Кир поднял над головой копье своего отца, выкрашенное в алый цвет. В тот же миг раздались гулкие звуки боевых рогов. Как будто резкий порыв ветра с шумом пролетел по полю: это персы в ответ застучали древками копий по своим плетеным щитам и двинулись в битву.

Действительно, многочисленные арменские лучники принесли царю Киру в этой битве большую пользу. Две тысячи армен бегом выскочили вперед и осыпали приближавшуюся конницу тучею стрел. Передние кони падали десятками, всадники летели кувырком, задние же споты­кались, сталкивались друг с другом и даже невольно сбивали друг друга с седел. Когда стрелки сделали свое дело и бро­сились назад, под защиту войска, заслуженно спасая свои жизни, персы и мидяне уже хорошо подготовились к встрече с неприятелем. Острия кольев и пик целили в грудь коням.

Я наблюдал за битвой, находясь неподалеку от Кира. С высоты седла было видно, как конница налетела на пе­ших, и, хотя многие всадники напоролись на острия, ли­дийцы общим своим огромным весом сдавили первые ряды персов и отбросили их назад. Спустя несколько мгновений до нас донесся страшный звук столкновения — треск ло­маемых копий, крики и ржание, слившиеся в один корот­кий, истошный вопль.

Персы вновь не дрогнули, а мидяне, глядя на них, тоже не ударили лицом в грязь. Конница врага увязла, а вскоре послышался голос лидийского рожка, и всад­ники очень искусным маневром откатились назад, осво­бождая место лидийской пехоте. При этом передние всадники продолжали рубиться, сдерживая персов, а зад­ние быстро развернулись и отъехали. В образовавшийся «мешок», выставив копья, вступила пехота, поддержала своих всадников снизу и, с очень близкого расстояния метнув копья, единым движением обнажила мечи. Звон железа усилился.

Кир очень обрадовался первому успеху своих воинов и даже приветствовал их громким охотничьим возгласом. Конь под ним затанцевал. Однако теперь, когда сошлись пешие и лидийцы еще немного потеснили персов, он вновь нахмурился и стал часто оглядываться на Гарпага. Тот ка­зался невозмутимым.

Наконец конь Кира, почувствовав нетерпение хозяина, двинулся вперед на несколько шагов.

— Брат! Теперь тем более нельзя! — поспешил преду­предить Гистасп.— Они не отступят, вот увидишь. Губару не даст им отступить.

Из военачальников только один Губару находился в са­мой гуще той схватки, поддерживая персов личной добле­стью.

Предчувствие не подвело даже мнительного и осто­рожного Гистаспа. Персы налегли на врага и выровняли положение. Долгое время войска сражались на равных. Несколько часов подряд хор мечей не стихал и не уси­ливался, потом стал немного тише, однако со стороны казалось, что противники сражаются вовсе не с меньшим упорством.

— Сегодня не кончим,— вдруг сказал Гарпаг, и по его тону я не смог определить, хорошо это или плохо.— Теперь они сражаются и отдыхают одновременно. Ни у кого уже нет сил наступать. Но до конца дня у всех останется до­статочно сил, чтобы не отступить.

— Не пора ли воевать парфянам? — недовольно бросил через плечо Кир,— Они уже застоялись.

— Крез тоже придержал конницу,— заметил Гарпаг.— Подождем. Я вижу, что назавтра можно будет поставить лучников в лучшую позицию. Подождем...

Кир промолчал. Он очень дорожил мнением много­опытного Гарпага, но собственное бездействие, длитель­ность сражения и его неясный до сих пор исход угнетали его, еще не привыкшего (и, замечу, так никогда и не привыкшего!) вести затяжные и кровопролитные войны.

Чуть небо стало темнеть — а темнело оно в ту пору рано, тем более, что на западе также возвышались горы,—