Босс преступного мира - Пайпер Стоун

было безумием, так это то, что данное воспоминание было настолько личным, что я не рассказала о нём ни единому человеку. Почему тогда именно ему? Может, потому, что я чуть не умерла. Может, потому, что он убил двух человек, чтобы спасти меня.

И потому что я чувствовала себя ближе к нему, чем к кому-либо раньше в своей жизни. Разве это не было извращением, отравой?

— Вот почему ты ненавидишь, когда я называю тебя принцессой.

Опустив голову, я заметила, что перебираю свои пальцы, что делала, когда была слишком взволнована.

— Давай посмотрим правде в глаза, Арман. Ты не принц. Хотя, безусловно, выглядишь как принц. — Я рассмеялась скорее от волнения, чем от чего-либо ещё. — И ты прав. Нас очень влечёт друг к другу. Если бы только между нами были нормальные отношения.

— А такие бывают?

— Может, и нет. Но, признаюсь тебе, я думала, что, хотя бы раз в жизни влюблюсь.

Эти слова показались странными, но как только я их произнесла, меня пронзила острая боль. Я была в ужасе от того, что сейчас умру. Я волновалась, что потеряла его. Что это говорит обо мне? Что я влюбляюсь в него? Это безумие. Сумасшествие. Только не так. Ни за что. Он же стал моим похитителем.

И всем, из чего состояли все мои мечты.

Когда Арман сначала ничего не сказал, я украдкой взглянула на него, не в силах понять выражение его лица, но его глаза оставались затравленными. Может быть, на самом деле мы были двумя совершенно разбитыми людьми. Хотя какое это имело значение?

— Нет, принцесса. Я не принц.

— Что случилось с тобой много лет назад? Я чувствую такую глубокую печаль, что она почти вытесняет гнев, кипящий в твоей крови. Вот почему ты был так зол на тех людей, которые преследовали нас.

— Я был зол, потому что они пытались отнять тебя у меня.

— Ты ведь не расскажешь мне, да? Ты хочешь, чтобы я тебе доверяла, но не можешь предложить этого взамен.

— Мне трудно доверять. И не задавай вопросов, на которые не хочешь услышать ответы. Кроме того, какое это имеет значение?

— Не уверена, Арман, но я хочу знать. Разве это не смешно? Я хочу узнать о тебе всё. Какое твоё любимое печенье и какой тропический остров ты любишь больше всего. Какую книгу ты читал последней и смотрел ли ты когда-нибудь запоем сериал. Я хочу узнать, какие у тебя любимые сладости и вино. Глупая чушь, которая ничего не значит в вашем мире бесценных произведений искусства и автомобилей, которые стоят больше, чем я заработаю за всю свою жизнь.

Я посмеялась над собой. Возможно, самой большой ложью было то, что я действительно хотела получить свою сказку.

Рыцарь, убивающий всех драконов. Почему он должен утруждать себя тем, чтобы удостоить меня ответом?

— Ух ты. Это сложные вопросы, над которыми мне нужно подумать, — проговорил он. В его голосе зазвучали совершенно другие нотки, и почти мгновенно меня снова пробрала дрожь. Боже мой, этот задумчивый мужчина даже улыбнулся. — С шоколадной крошкой, конечно, вкусное. Но печенье должно быть горячим, чтобы эти крошки таяли во рту. Каймановы острова. Это невероятно красивое и более естественное место, чем многие другие. Прошло много времени с тех пор, как я был там в последний раз, но дайвинг — это нечто из ряда вон выходящее. Последней книгой были приключения Клайва Касслера, по-моему, это была «Погоня». Если ты не читала его произведения, они тебе понравятся. Очень жалею о его смерти.

Я не была уверена, что у меня не отвисла челюсть.

В его глазах было задумчивое выражение, как будто никто никогда не удосуживался спросить его о том, что ему больше всего нравится.

— Что касается просмотра сериала залпом, то тут был бы выбор между «Последними из нас» и «Ходячими мертвецами». Не могу сказать, что понимал, почему зомби так популярны, пока сам не посмотрел, — он рассмеялся, очевидно, вспомнив что-то очень личное.

Теперь уже не оставалось сомнений, что у меня отвисла челюсть. Слава Богу, я была в машине, иначе побоялась бы, что в него залетит насекомое.

— Что там было в конце? Ах да, сладости и вино. Честно говоря, я не помню, какую сладость ел в последний раз. Возможно, тёмный шоколад. Вино. Я предпочитаю изысканное мерло с нотками малины и цитрусовых. На ум приходит несколько сортов винограда. И уверен, что у меня есть абсолютный фаворит.

Почти сразу после того, как он открылся мне, я почувствовала, что он вновь закрывается. А я этого не хотела. Моей реакцией было потянуться к нему и положить руку ему на бедро. Его ноздри раздулись, выпуклость между ног стала ещё больше.

— Это мужчина, за которого я могла бы выйти замуж. Тот, в кого, возможно, я могла бы влюбиться.

Как всегда, его толстая стальная броня вернулась на место.

— Будет лучше, если ты этого не сделаешь, Рэйвен. Тебе будет больно.

Зачем пытаться достучаться до него? Я знала ответ так же точно, как знала, что на следующее утро небо будет голубым.

Кто-то сломил его дух. «С». Он любил её всем сердцем. Когда он положил свою руку на мою, и наши пальцы сомкнулись, сжав его ногу, я была благодарна, что он позволил мне проскользнуть в его доспехи.

Пусть всего на несколько минут.

Затем Арман опустил мою руку на сиденье, а свою положил на руль. Он был в ужасе от того, что заботился обо мне. Моё сердце бешено заколотилось. Почему я не позволила своей защите ослабнуть настолько, чтобы увидеть его боль? Потому что он чертовски хорошо умел скрывать её.

— Почему ты забрал меня сегодня, а не неделю или месяц назад? — спросила я, наверное, минуты через две. Должна была быть причина, в том числе и та опасность, в которой, по его словам, мы оба находились. Я уставилась на свой безымянный палец, будто по волшебству на нём мог появиться бриллиант. Была уверена, что достаточно скоро на моём пальце появится кольцо, чтобы разыграть эту шараду.

— Потому что ты связалась со своим отцом и оставила довольно интересное сообщение. Потому что тебе нужно было напоминание о сделке, которую ты заключила.

Я открыла глаза и оторвала голову от подголовника, стараясь не открывать рот от шока.

— О, мой Бог. Ты прослушивал мой телефон.

Он произнёс это заявление так буднично, его голос звучал так уверенно, что я почувствовала, словно ему нравится пугать меня. Но дело было не в этом. Это был его