Прикосновение - Клэр Норт

Пластик теперь разлетелся на куски, порезав мне лоб, щеки, глаза. Чьи-то легкие – мои? – издали истошный крик. Пистолет снова выстрелил, и, когда пуля пробила мне лопаточную кость, я лбом прижалась к лицу Юджина. Раздался новый выстрел. Тело, лежавшее подо мной, дернулось, вскрикнув от боли, судорожно хватая ртом воздух, но я сохраняла прежнее положение, вцепившись в горло человека в форме охранника катка, которая на спине вся пропиталась кровью из ран от пистолетных пуль. Одна пуля угодила ему в лопатку, а вторая вскрыла легкое с характерным хлопком, с каким вскрывают банку колы. Он смотрел на меня непонимающим взглядом, стараясь дышать, но чувствуя, что его легкие заполняет теперь не воздух, а кровь.

Мертвец у меня на руках. Его язык вывалился из окровавленного рта, глаза закатились. Он умер, так ничего и не успев понять. Я приподнялась. Осколки разбитого визора посыпались внутрь костюма.

Я подняла взгляд. Элис смотрела на меня, держа пистолет двумя руками и целясь мне в грудь.

– Леонт![9] – хрипло воскликнула она, продолжая пристально вглядываться в меня, но пока в ее глазах не читалось никаких мыслей. – Леонт! Твой костюм поврежден, Леонт!

Я вспомнила, что ноги у меня теперь свободны, и попыталась подняться, ощущая шрам на каждой мышце. Сдавленность в груди, боль в ребрах, привкус крови во рту, звон в правом ухе. «Интересно, – мелькнула мысль, – а помнил ли Юджин, как чувствуют себя нормальные люди, пока вот это состояние постоянной физической муки не стало для него привычным?»

– Леонт! Сэр! – дрожал голос Элис, но не пистолет в ее руках.

Я вспомнила телефон Койла: Эол, Цирцея. Пароль и отзыв. Элис вызвала Леонта, и Юджин должен был отреагировать… бог его знает как.

Я сделала шаг по направлению к ней, и когда ее палец снова начал давить на курок, чтобы выстрелить, покачнулась, беспомощно упала на четвереньки, и моя ладонь поскользнулась в луже крови, вытекшей из совершенно незнакомого мне человека. Человека, погибшего вместо меня и лежавшего рядом с остекленевшими глазами.

Я встретилась взглядом с Элис. Она знала, что я не Юджин, хотя никак не могла заставить себя поверить в это. Не издав ни звука, я резко бросилась с пола, потянувшись к ее голове, чтобы сорвать прикрывавший ее шлем. Раздался выстрел. Я почувствовала удар где-то в области живота. Она стреляла низко, все еще оставаясь в нерешительности, и такой выстрел не мог остановить меня. Я врезалась в нее, вытолкнула назад сквозь открытую дверь стеклянной клетки и опрокинула на пол. Встала коленями ей на грудь, стараясь разодрать ее костюм, а по моей ноге струилась кровь, да еще кто-то навалился сзади, пытаясь меня оттащить. Локтем я с силой ударила нападавшего в живот, услышала его стон и в этот момент сумела просунуть палец под шлем Элис и приподнять его – всего на какой-то дюйм, потому что она обеими руками уперлась в меня, отталкивая в сторону. Я видела перед собой небольшой участок ее ничем не защищенной плоти и, когда какой-то мужчина снова навалился на меня сзади, незаметно для него прикоснулась к ее шее и прыгнула.

Элис Майр. Как хорошо снова стать кем-то, тебе уже знакомым! На мне лежал слабевший с каждой секундой Юджин, которого сзади оттаскивал один из его коллег. Я сжала руку в кулак и, собрав всю силу, врезала ему в лицо, почувствовав, как от удара сломался хрящ носа. Его тело окончательно поникло. Я спихнула его с себя, и он откатился вместе с мужчиной, крепко вцепившимся в него сзади. Я незаметно вернула шлем на своей голове в нужное положение и, когда единственный незнакомый мне человек отпустил тело Юджина, встала на ноги и выкрикнула:

– Помоги ему! Бога ради, помоги ему!

Мужчина посмотрел на меня, потом на Юджина, распростертого на полу. Он явно изучал мой костюм, перепачканный кровью Юджина, но не видел ни малейших повреждений.

– Это теперь в нем! – пронзительно воскликнула я, даже не подозревая, на какой визг мог сорваться мой голос. – Помоги ему!

Если бы у него была возможность присмотреться повнимательней, он, вероятно, понял бы, где именно мой палец проник под шлем Элис и коснулся ее кожи. А быть может, и не понял бы – слишком густо все было замазано кровью.

Он тоже поднялся на ноги, подбежал к двери, высунул голову в коридор и воззвал басом:

– Помогите! Помогите нам кто-нибудь!

И это «нам» включало теперь меня.

Восточный Берлин. Есть много примет, подсказывающих, что вы пересекли невидимую теперь границу между западной и восточной частью города. Деревья ниже, улицы прямее, здания намного новее. Но все это внешние признаки, а в качестве внутренних нет ничего лучше, чем оказаться внутри промышленного здания без окон, на стене которого написаны несмываемые слова: УВЕРЕНЫ В НАШЕЙ СИЛЕ!

Капитализм безгранично самоуверен и потому не нуждается в наглядных напоминаниях о своей силе, в каких испытывал нужду социализм.

Топот ног, бегущие люди, громкие голоса. «Отойди в сторону, укройся», – велела я себе.

Группа медиков в костюмах химической защиты стоит на коленях вокруг Юджина. Волнение достигает предела. Даже визор шлема чуть запотевает. Я вжимаюсь в стену, с ужасом ожидая момента, когда кто-то назовет пароль, требующий отзыва, или элементарно обратится ко мне, используя мое истинное имя. Мне нужно избавиться от этого костюма. Мне необходима другая кожа.

К горлу неудержимо подкатывает рвота. Я сгибаюсь почти пополам, прижав руки к животу, и издаю звуки, какие вырываются у женщины, которую в любой момент может стошнить. Вида чужой тошноты зачастую достаточно, чтобы аналогичные позывы почувствовали те, кто на вас смотрит. Люди расступаются передо мной, когда я на нетвердых ногах выхожу в коридор.

Они пока еще думают, что я нахожусь в теле Юджина. И пусть верят в это как можно дольше. Если мне повезет, Юджин очнется еще не скоро. Если не повезет, в какую-нибудь светлую голову придет мысль просмотреть последние тридцать секунд записи с камеры внутреннего наблюдения. Они заметят момент, когда я коснулась шеи Элис кончиком пальца, и мне конец. В любом случае время становится важнейшим из факторов.

Я удаляюсь от клетки, ухожу от скопления людей в глубь здания. Видимо, когда-то здесь была фабрика. За тяжелыми стальными дверями располагаются бетонные цеха, где ненужные теперь трубы вентиляции свисают с потолка, как лианы в джунглях. Большинство помещений пустует, но в некоторых установили компьютеры, подставки под серверы и системы охлаждения для сложного переплетения ничем не прикрытых меди и кремния. Здесь работало большинство сотрудников этой организации, чем бы она ни занималась. Некоторые были в костюмах, кое-кто даже при галстуке, но многие в простых джинсах и мокасинах. Никто не был вооружен, хотя за одной из дверей стоял набор прочно запертых на замки стальных ящиков, содержимое которых, как не составляло труда догадаться, представляло собой нечто гораздо более опасное, нежели оборудование для подсветки танцпола дискотеки. Я держусь от людей подальше, низко склоняю голову, руки держу у живота – женщине срочно нужно в туалет. Видно, что у меня выдался тяжелый денек, и разговаривать со мной – значит нарываться на грубость. Я насчитала семнадцать незнакомых мне людей к тому времени, когда нашла никак не помеченную дверь женской уборной. Восемнадцатой стала женщина, которая вышла из единственной грязноватой кабинки. Увидев меня, она улыбнулась и спросила: