Величайший позор Британии. От Дюнкерка до Крита. 1940-1941 - Владислав Гончаров

16 мая подполковник Гийо докладывал об армии Корапа[87] следующее: «Беспорядок, царящий в этой армии, не поддается описанию. Ее войска всюду бегут. Неизвестно даже, где находятся дивизии этой армии. Положение значительно хуже того, что мы могли бы себе представить…»

Эта тема не из приятных, и нет никакой нужды приводить еще больше примеров подобного рода. Можно, пожалуй, только напомнить, что в последние часы Дюнкерка из его подвалов вышло 40 тысяч никем не управляемых солдат.

Каково же было положение с другими видами вооруженных сил Франции?

Французские военно-воздушные силы вступили в войну, имея 549 истребителей (из которых около одной четверти были устаревших типов), 186 бомбардировщиков (кроме 11 машин, все они были устаревшими) и 377 разведывательных самолетов (в том числе 316 машин устаревших).

К 10 мая положение в ВВС улучшилось: они имели 700 истребителей, 175 бомбардировщиков и 400 разведывательных машин. Процент самолетов современных типов также возрос, но скорость истребителей по сравнению с соответствующими немецкими самолетами была меньше примерно на 80 километров в час. Организация ВВС и дислокация авиационных частей были в принципе неправильными, в результате чего роль французских ВВС в целом оказалась неэффективной. Летный состав воевал храбро, но терпел поражения. Бомбардировщики были абсолютно непригодны для совместных действий с наземными войсками. Что касается морской авиации, то она имела эскадрильи бомбардировщиков, которые могли действовать как пикировщики. Они были использованы для поддержки наземных операций в начальный период военных действий, и половина из них была сбита противником во время смелых попыток бомбить мосты и переправы на реке Уаза. Одновременно с этим истребительная авиация ВМС приняла на себя противовоздушную оборону Парижа. В конечном счете основная тяжесть ведения боевых действий в воздухе легла на плечи английских ВВС.

История боевых действий французских военно-морских сил в этот период характерна наличием резких спадов. Действия кораблей, принимавших участие в эвакуации войск, были поистине блестящи. Храбрость и боевая стойкость их экипажей не вызывают сомнений. Их потери были тяжелыми. Но корабли эти включились в боевые действия с большим опозданием, и ответственность за это ложится опять-таки на верховное командование.

Следует помнить, что французские власти начали рассматривать вопрос о возможной эвакуации 19 мая, то есть одновременно с английскими властями. Несмотря на ухудшение обстановки, никаких решительных действий в отношении эвакуации войск не предпринималось до 25 мая, когда майор Фовель после подробного доклада о положении 1-й армии заявил, что «английская армия, кажется, готовится к посадке на суда». Вейган при этом срочно приказал адмиралу Дарлану послать своего начальника оперативного отдела Офана в Англию для получения информации. В полном соответствии с манерой отсрочек и колебаний, принятой в то время у французов, Офан прибыл в Дувр только утром 27 мая. Описывая этот период в 1956 году, Офан отмечает следующее:

«Из проводимой подготовки нетрудно было понять, что англичане готовились немедленно начать эвакуацию своих экспедиционных сил через пролив. Не было никакого сомнения, что это решение, принятое несколькими днями ранее, должно было быть проведено в жизнь безоговорочно. Они ничего не сообщали нам об этом, хотя между нами поддерживалась тесная связь. Утаивание от французов планов эвакуации, которые стали, конечно, известны в Париже, в значительной мере ухудшило отношения между двумя правительствами в этот трагический период действий союзников»[88].

Офан ошибается в описании ряда подробностей. Англичане не «готовились начать», а уже начали эвакуацию накануне вечером. Решение об эвакуации было принято не за несколько дней до ее начала; оно было принято всего лишь накануне дня начала эвакуации, и это решение не утаивалось от французов. Уинстон Черчилль сообщил об этом решении Рейно во время встречи в английском Адмиралтействе в воскресенье после полудня. Черчилль в своих записях от 27 мая отмечал следующее: «Я информировал господина Рейно еще накануне о намерении эвакуировать английские экспедиционные силы и просил его сделать соответствующие распоряжения во французской армии».

В своей телеграмме Горту в воскресенье 26 мая после полудня Иден сообщал: «Господин Рейно должен связаться с генералом Вейганом, и последний, вне всякого сомнения, издаст соответствующие приказы в духе его указаний…»

Как и в прежние критические моменты кампании, Вейган и в данном случае задержал отдачу распоряжений. Офан не получил никаких указаний в момент своего отъезда. Он писал по этому поводу:

«На месте, без промедления, я принял необходимые меры для реквизиции во французских портах Ла-Манша всех морских транспортных средств, включая малые и средние суда и даже рыболовецкие шхуны. Набралось таким образом около 250 судов, которые (к сожалению, с опозданием на несколько дней против английских расчетов) присоединились к многочисленному флоту, уже сформированному к тому времени англичанами».

Данные французов о количестве судов, принимавших участие в этой операции, весьма разноречивы. Рейно заявлял, что там «было 300 французских военных кораблей и торговых судов и 200 единиц других малых транспортных средств…» С другой стороны, анализ ежедневных перевозок, который был сделан Жаком Мордалем, говорит примерно о 230 судо-рейсах, причем наибольшее число рейсов (63) падает на самый напряженный заключительный день эвакуации — 3 июня. Некоторые суда, участвовавшие в операции, сделали всего по пяти рейсов в Дувр, а большинство других — только по четыре, три и даже два рейса. Поэтому общее количество французских судов, прибывших в действительности в Дюнкерк, значительно меньше количества, названного этим французским историком.

В результате энергичных действий Офана реквизиция пригодных судов и морских транспортных средств небольшого размера, начатая военными моряками, была в значительной мере ускорена. Командиром флотилии Дуврского пролива был назначен контр-адмирал Ландрио. Последний прибыл в Дувр на сторожевом судне «Саворньян де Бразза». В это время началась уже переброска раненых, а с 28 мая приступили также к эвакуации и французских «специалистов». Только 29 мая генерал Вейган наконец издал приказ об эвакуации «возможно большей части 1-й французской армии». Этот приказ отставал от событий на три дня.

Что же касается английских военно-морских сил, то следует сказать, что большую часть бремени по эвакуации войск и большие потери несли эсминцы.

Вторая флотилия под командованием капитана 1-го ранга Порсампарка (девять кораблей которой были выделены в распоряжение адмирала Абриаля) потеряла четыре корабля, а остальные пять были сильно повреждены. Потеря этих кораблей была серьезным уроном не только для Франции, но и для всей операции по эвакуации войск.

Эсминцы типа «Помон» тоже действовали превосходно. Эсминец «Бурраск», например, вывез с континента почти 800 человек за один рейс. Пять посыльных кораблей типа «Элан» были также удачно использованы в операции, и решение снять их с данного участка и перебросить в район Саутгемптона для прикрытия обратной переброски эвакуированных войск во Францию было ошибочным. Их отсутствие ощущалось особенно остро в последние дни эвакуации.