На лезвии любви - Екатерина Верхова

— Обычно мы закатываем целые приемы в честь праздника, но в этот раз решили посидеть в кругу семьи, — говорила леди Уилкенс. — Эрналия, может, расскажешь что-то о себе? Хочется узнать невесту сына получше.

Вопрос леди Уилкенс поставил меня в тупик, я все никак не могла сообразить, что именно стоит рассказать. Она же и помогла:

— Расскажи, что тебя убедило принять приглашение леди Роунвесской и вернуться в род?

Уверена, рассказывать о том, как это обстояло на самом деле, не стоило даже шутки ради.

— Ну отчего же «вернуться», — я мягко улыбнулась. — До этого момента я всегда была лишь Браунс. А после длительной беседы с бабушкой убедилась в том, что быть сразу в двух родах — отличная идея.

— Софи, ну что за вопросы? — усмехнулся лорд Уилкенс. — Понятно, что в ситуации, в которой оказалась Эрналия, это был самый разумный выбор. Разве кто-то взял бы ее в жены, если бы она носила фамилию преступника?

Как-то раньше я не думала о том, что единственная цель мой жизни — удачно выйти замуж. Более того, бежала от подобного назначения.

— Ну, уж точно не такой привилегированный род, как Уилкенсы, — произнесла я со сладкой улыбкой.

Вот только каждый из присутствующих за столом уловил едкий сарказм в моем голосе. Лорд Уилкенс сухо поджал губы, его супруга стушевалась, Ричард просто нахмурился, смотря при этом на отца.

— Ну что ты, Эрналия! Твои успехи в АВМе, а после и в ВАКе действительно грандиозны. Это не могло не остаться без внимания, — попыталась исправить ситуацию леди Уилкенс.

— Однако отметки за последний семестр, Эрналия, никуда не годятся. Может, тебе стоило остаться на факультете искусств?

Это я парировать не смогла. Не признаваться же в том, что все это время я куда больше была увлечена не учебой, а расследованием генеалогических связей?

— Отец, у Эрналии один из самых высоких средних баллов. Помимо прочего, она первая в истории академии, кто смог придумать формулу, чтобы взломать защитный купол на арене.

— Я читал отчеты, — сдержанно ответил он. — Не стоит общие заслуги приписывать ей одной. Не хочу принижать твои успехи, Эрналия, но для нашей семьи очень важен непререкаемый авторитет и чистейшая репутация.

Лишь одно я поняла во время этих светских семейных посиделок: отец Ричарда меня сильно невзлюбил. Вот только за какие именно прегрешения? Не сказать, что у меня их мало, но хочется все же понимать, чем именно я насолила этому человеку.

— ...и тот факт, что по всему королевскому дворцу ходят слухи, — без лишних пауз продолжил лорд Уилкенс, — ...о том, что вы двое провели ночь в обществе этого Неррса. Ричард, не пояснишь, как это понимать?

— Что именно понимать, отец? — Ричард даже бровью не повел.

— Почему твоя невеста провела ночь не только в твоей компании, но и в обществе Дарена Вестлея Неррса.

— Я никоим разом не хочу ставить под сомнение щедрость и решения его величества, но склонна утверждать, что этого бы не произошло, если бы у нас было хотя бы две комнаты, — не сдержавшись, вмешалась я. Бросать Ричарда в этот странный и явно неприятный разговор в одиночку желания не было никакого.

— О, неужели тогда вы оказались бы в обществе лишь одного мужчины? Не Неррса, случаем?

Вах, какое неприкрытое хамство! И каким цепким и оценивающим взглядом сопровождается, прям любо-дорого смотреть! Вот только и хамство я проглотила, и взгляд выдержала. Даже смогла ответить:

— Уж не знаю, откуда у вас столь странные представления о моем времяпрепровождении.

— Дорогой, мне думается, что ты сел за стол в неподобающем настроении, — внезапно произнесла леди Уилкенс. — И отчего-то решил, что стоит испортить его и всем нам.

В ее тоне впервые за все время нашего знакомства послышались стальные нотки. София явно была недовольна всем, что происходит за столом. И... лорд Уилкенс смутился. Опустил взгляд. На его щеках заходили желваки, вилка воткнулась в сочный стейк чуть сильнее, чем требовалось, а от зажатого во второй ножика побелели костяшки пальцев.

— Накануне Первого дня это категорически неприемлемо, — продолжала леди Уилкенс. — И мне до ужаса стыдно перед нашей гостьей.

Лорда Уилкенса только что отчитали, как нашкодившего ребенка! На какое-то мгновение я даже испытала триумф. Словно мне самой ну очень хотелось щелкнуть этого мужчину по носу, но вместо меня это сделал кто-то другой.

— Не переживай, дорогая, — ответил лорд. — Сегодня мне предстоит вернуться на работу, а потому я больше никому не буду портить настроение.

В этот момент я ожидала, что леди Уилкенс передумает, скажет мужу что-то приятное и как-то сгладит ситуацию. Но вместо этого она коротко бросила:

— Вот и прекрасно.

И только спустя долгие и довольно напряженные десять секунд все же добавила:

— Благодаря тебе королевство может спать спокойно.

— О да, — протянул лорд Уилкенс. — Как раз и Морэн Неррс вернулся на службу. Теперь в столице будет тишь да благодать.

Я уловила язвительные нотки во фразе Уилкенса про Морэна, но не придала этому серьезного значения. Отчего-то я даже не сомневалась в том, что у этих двух мужчин могут быть конфликты.

Морэн оказался прав. Лорд Уилкенс и правда сегодня же покинет дом. Это значило только одно — все идет по плану. Если ничего не сорвется, я действительно смогу пробраться в кабинет к его злейшему сиятельству. И... либо убедиться в том, что сиятельство действительно злейшее, либо не получить ровным счетом ни-че-го.

Вопрос, как раздобыть кровь лорда Уилкенса, решился донельзя просто — я и сама поразилась тому, как ладно все устроилось. Какова вероятность того, что в процессе вечера мужчина сдавит бокал чуть сильнее обычного и порежет подушечку одного пальца? А в том, что это произойдет именно тогда, когда действительно нужно? Почти нулевая. Но это случилось. И мне не составило труда коснуться артефактом салфетки до того, как ее уберут слуги.

Вечер кончился довольно стремительно, мы даже не стали дожидаться того, как первые густые хлопья снега плотно укроют землю. Разошлись по разным комнатам. С одной стороны, это играло мне на руку. С другой… стало невыносимо грустно.

Первый день всегда был для меня чем-то особенным. В детстве мы с папой придумали традицию выходить на улицу под свежие снежные хлопья, петь песни и отплясывать так, будто весь год не веселились. После... играть в снежки, может, даже слепить большую снежную ведьму. А сейчас? Сейчас мама с папой где-то там, а я невыносимо от них далеко. Мне ничего не стоило плюнуть на все и провести с ними праздник, но я избрала рациональный для своих планов путь. Рациональный и такой тоскливый. Это ли не взросление?

Тяжело вздохнув, я избавилась от платья, расплела волосы и надела удобные брюки со свободной темной рубашкой. Уселась на подоконник и безучастно уставилась перед собой.