Excommunicado - Ди Темида

Я резко дёргаю медные вентили крана и с остервенением несколько раз плескаю себе воду в лицо. Закрыв несущийся поток, снова опираюсь на раковину и наконец-то поднимаю взгляд на зеркало, смотря на Энтони исподлобья. Струи стекают по раскрасневшемуся лицу, унося за собой остатки косметики, и моё признание вырывается взметнувшейся птицей быстрее, чем я могу его обдумать:

— Она была любовницей Роджера. Пикар.

Всегда невозмутимый Смит сейчас в неподдельном шоке раскрывает рот, настолько ошеломляюще звучат мои слова. Я горько хмыкаю, потянувшись к бумажному полотенцу. Иронично, что помощнику Рамиреса проще раскрыться, чем ему самому… И пускай Энтони не сыпет вопросами, вижу в его голубых глазах готовность выслушать меня. Растерев и высушив лицо, из-за чего окончательно становлюсь похожей на опухший томат, шёпотом продолжаю, чувствуя накрывающее цунами полного опустошения:

— В тот день он почему-то решил оставить машину и якобы поехать на работу на общественном транспорте. Роджер и автобус? Пф-ф. Проще представить Альваро в метро где-нибудь в районе Гарлема[1], чем моего мужа, брезгующего всем, кроме личной машины, — я медленно оборачиваюсь к внимающему Энтони и прислоняюсь поясницей к терракотового оттенка столешнице, сложив руки на груди. — Я недоумевала зачем, но получила набор каких-то стандартных отмазок, и в итоге он ушёл. Мне в тот день не нужно было в офис: оставив Алана с няней, я поехала до ближайшего «Волмарта»[2] за покупками. Планировала после приготовить ужин, потом встретиться с подругой…

Смиту не требуются пояснения по именам: я знаю, что он тоже в курсе моего преступления. Имя же Кейт я умалчиваю намеренно. Вздох даётся с трудом, будто в грудине застрял кусок металлической трубы, а разворошенные воспоминания встают перед глазами слишком ярко, как если бы я переживала всё снова, а не была сейчас на балу.

— И зайдя в аптеку за сиропом от кашля для сына, я вижу в нескольких рядах от себя Роджера. Представляешь себе моё удивление? Но не могу его окликнуть, потому что замечаю в его руках пачку презервативов, — рассказав это, ощущаю, как меня настолько холодными цепями стягивает безразличие, что дальнейшие интимные подробности супружеской жизни я выдаю Смиту без тени застенчивости. — Презервативов, Энтони, которыми мы не пользовались, потому что я была на таблетках.

Он опускает глаза, сцепляя ладони перед собой, но не перебивает и не говорит ничего осуждающего наподобие: «Зачем мне всё это знать?»

— Дальше как в тумане, — совсем неженственным жестом вытерев нос, я прокашливаюсь и продолжаю: — Роджер идёт на улицу, садится в незнакомую мне машину, где я не успела разглядеть водителя, и я следую за ними. Доезжаю до какого-то дома в двадцати минутах от нашего, наблюдаю, как он в компании брюнетки заходит туда… И зачем-то проникаю в сад, с надеждой не увидеть в окне первого этажа то, что стало причиной его убийства.

Последние фразы вылетают хлёстко и с непривычной жёсткостью — я отворачиваюсь обратно к зеркалу и порывистым движением достаю помаду из клатча, лежавшего всё это время рядом. Колючим взглядом посмотрев на Энтони, я едва слышно произношу под конец:

— Я узнала её по татуировке. Она, знаешь ли, довольно броская, особенно когда наблюдаешь эти линии на извивающейся спине той, кто скачет на члене твоего мужа.

Колпачок помады трескается под натиском моего кулака, и я, замахнувшись, со всей дури швыряю его в раковину. Но Энтони стоит, не шелохнувшись, лишь появившееся участие в глазах показывает, что он понимает меня сейчас.

— Знаю, что передашь всё милостивому хозяину… — меня снова охватывает равнодушие, а голос переходит в скулёж.

И пусть это так трусливо — взвалить на бедного помощника эту обязанность, вместо того, чтобы довериться Альваро самой, но сейчас я не могу иначе.

Однако Энтони тихо отвечает, плавно закончив моё неприятное погружение в прошлое:

— Всё осталось позади.

Я долго смотрю на его отражение, не в силах добавить что-нибудь ещё, а после вдумчиво киваю. Внутри будто раскорчевали землю, оставив простирающуюся чёрную пустоту. И через долгие пять минут голос Смита возвращает меня в реальность из оцепенения:

— Я тоже должен быть на встрече, Джейн… Могу я пока проводить тебя к столику?

— Лучше сразу к бару, — желание напиться пульсирующей линией перекрывает желание уехать, поэтому, бросив кроткий взор на лицо и разрушенный вечерний образ, я, ослабшая, следую за Энтони на выход.

***

Он оставляет меня, убедившись, что устроилась в дальнем углу, а бармен принял заказ, и уходит, наградив чуть укоризненным взглядом мой новый бокал. Я затуманенными глазами, которые до сих пор пощипывает от влаги, слежу за ним до примыкающего к залу коридора, пока Энтони не исчезает.

Раздавленное нутро пытается оправиться после посланного удара судьбы, и раз уж ближайшее время я проведу в одиночестве — хоть что-то проанализировать, но не получается. Виски́ долбит невыносимой болью, и даже это не мешает заливать себя алкоголем, от которого становится только хуже. Он не приносит благодатного расслабления, приятного забвения или же беспечности. Однако через полчаса подстёгивает случайно мелькнувшую в мыслях идею, которую я сначала отмела за нежеланием вляпываться в неприятности.

Ещё пара глотков всё того же мартини для храбрости; морщась, закусить лимон, и я бросаю задумчивый, хоть и опьянённый взгляд на тот коридор ещё раз. Градус в крови молниеносно повышается, и моя личная трагедия медленно отходит на второй план, когда память подкидывает все обрывки разговоров с Альваро за последний месяц: и о «Сомбре», и о её теневом бизнесе, и о мерзавце Леандро. Пока всё это выглядит смешанным клубком запутанных разноцветных нитей, но я знаю, подстёгиваемая выпивкой, что можно сделать, чтобы попробовать его распутать. Даже если придётся лицезреть эту шалаву Пикар вновь.

Шатающейся походкой ухожу от бара, слыша, как сзади шипит микрофон на сцене и вовсю начинается официальная часть благотворительного вечера. Это на руку — все уже расселись за столы, и я не встречаю ни единой души по дороге. Пройдя до середины коридора с четырьмя разными, скорее всего, запертыми резными дверьми, я пытаюсь справиться с головокружением и удивительно вовремя отшатываюсь к колонне — из самой дальней выходит Энтони, движущийся в противоположную от меня сторону.

Ладони становятся липкими от волнения, и я решаю немного подождать — вдруг как раз объявится и Альваро? Заодно как-то прийти в чувство, но, увы, с алкоголем, текущим по жилам, договариваться или бороться уже бесполезно. Кое-как приведя тяжёлое дыхание в норму, я, крадучись, направляюсь к заветной двери. Обычно в таких отелях кабинеты — а я надеюсь, что это именно он, — имеют первое примыкающее помещение, из которого уже далее можно проследовать в основное со столом переговоров и прочим. Повезёт, если это так…

В чём, в чём, а фортуна под конец решила немного пожалеть меня и улыбнуться не только в этом: невыносимо медленно опускаю ручку двери, выглядывая в узкую щель, и действительно убеждаюсь в том, что кабинет состоит из двух комнат. Войдя в первую, где стоят удобные пуфы и маленький диванчик с журнальным столиком, я бесшумно обхожу невысокий книжный шкаф и обнаруживаю слегка приоткрытую вторую дверь, за которой приглушённо звучат знакомые голоса. Какая чудесная оплошность…