Власть мертвых - Ольга Погодина-Кузьмина

– Любезный работорговец… вижу, ваш бизнес процветает.

– Куда там! Хлопоты, расходы и черная неблагодарность. Все, что я получаю от этих цветочков, – посетовал сутенер. – Но жаловаться грех, они такие милые и славные. Много новеньких… Когда я с молодыми, мне по-прежнему сорок пять.

Парень с махновским чубом был молод, но его вызывающий костюм, пустой козий взгляд, развинченные движения выдавали отнюдь не новичка, а скорее старожила китайской оранжереи. Однако, в подтверждение своих слов, сутенер скользил пальцами по его плечу так бережно, что в этом жесте читалась не только старческая похоть, но и отеческая нежность, благодарность за прикосновение к чужой юности. Георгий невольно подумал, что и сам он уже скоро, через десять-пятнадцать лет, станет таким же мешком изношенной плоти, пускающим бессильные слюни вслед каждому смазливому мальчишке. Если, конечно, ему повезет до этого дожить.

– Поднимите мне веки. – Чубатый жрец любви прямо и нагло уставился на Георгия. – Вы что, правда, тот самый Измайлов?

– Георгий Максимович, этот кляйне блюме давно мечтает с вами познакомиться. Позвольте представить, лучший друг вашего Игорька. Они как-то снимали квартирку на двоих. Ах, сколько там пролетело чудесных мгновений… Да, мой ландыш?

– Шурик. – Парень протянул потную ладошку, и Георгию пришлось ее пожать.

– Кстати, как там наш малыш? – цепко наблюдая за реакцией Георгия, спросил парнишку Китаец. – Справился с потерей? Когда он тебе последний раз звонил?

– Может, пару дней, – пожал плечами Шурик, одновременно сбрасывая руку сутенера. – Что ему сделается? Он же красивый, сука, охуевший. Создан для поклонений и шикарной жизни. Это мы тут стахановки-забойщицы, мантулим по тарифной сетке. А там Женева, Канны, Париж. Подцепил какого-то жирного хохла, вывез себя на Лазурный Берег. Говорит, в казино пять тысяч евро проебал… Потом араба склеил, помоложе. Но теперь вроде снова на Сицилию вернулся, где они с Ковалем жили. Может, еще наследство получит…

Похоже, он знал, о чем говорит, – недавно Георгию доложили, что Игорь сейчас на Сицилии, дает показания в полиции. Глядя на общедоступного Шурика, Георгий подумал, что, может, за эти два года Игорь тоже превратился в молоденькую потасканную блядь с пустыми глазами; эта догадка причиняла боль.

– Малыш заслужил немного благодарности, – голос Китайца растекался липкой патокой. – Aut bene, aut nihil… Но, между нами, Коваль был трудный пациент, с особыми причудами. Вы понимаете, о чем я?..

– Нет, – отрезал Георгий. – И не желаю понимать. Всего хорошего.

Слова его заглушила музыка – на сцене начиналось шоу. Леша в сопровождении своего девичьего гарема вернулся к столу. При виде Шурика его лицо сделалось надменным. Китаец склонился к Георгию так низко, что тот почувствовал тошнотворный запах из его рта.

– Приятного вечера, рад был освежить знакомство… Я здесь до закрытия. На случай, если захочется чего-то новенького…

Георгий не отвечал.

Непрошеные гости отошли, Леха подбоченился с ревнивым видом.

– Ты ужасный и неисправимый! Значит, стоит тебя оставить только на минуту…

Шурик вернулся, протягивая бокал с недопитой кока-колой.

– Отстала от вагона, налейте самогона!

– И что это значит? – открыто нахмурился Леха.

– Овечка Долли? Кстати, похож. Если в темной комнате со спины… Плесните колдовства заслуженным героям тыла.

Одна из девочек взяла со стола запотевшую бутылку и налила ему виски. Георгий поднял руку, подзывая официанта, чтобы расплатиться.

– Я домой, – сказал он, обращаясь к Лехе. – Ты, если хочешь, оставайся.

Тот испуганно заморгал.

– Нет, я как ты. Мне тоже уже ничего здесь не нравится.

Леша снимал квартиру-студию на четырнадцатом этаже высотного дома, и Георгий бывал там два или три раза. Он старался не встречаться с болтливым любовником на своей территории; не только из-за Марьяны, но чтобы не приручать к себе. И сейчас они поехали в съемную квартирку. Леша разложил диван, и они занялись сексом.

Георгий Максимович рассчитывал, что отвлечется с ним от ненужных размышлений. Он сразу взялся за дело, по возможности обезопасив себя от вездесущих коленей и локтей. Но его нечуткий партнер, как обычно, проявлял излишнее рвение, картинно закусывал губы, издавал назойливые и неубедительные стоны. Чувствуя, что безнадежно остывает, Георгий стиснул веки, представляя на его месте Игоря. И тут же почувствовал такой приступ тоски, что отпустил мальчишку, не закончив начатого. Закурил.

– Отдохнем немного.

Леша принес два стакана клюквенного морса. Полезные ягоды регулярно доставляла из Псковской области его заботливая мама, обеспечивая сына витаминами, домашними консервами, вязаными вещами – частицами родного дома, которые тот по обыкновению молодости презирал и расточал.

– Между прочим, кто-то вынуждает подозревать худшее, – заявил Леха, вытянувшись на постели в позе обнаженной махи. – Что у тебя может быть общего с этим… явно не положительным героем? Я считаю, что подобные люди – паразиты общества. Немыслящий планктон.

– А ты – мыслящий планктон?

Леха решил не замечать насмешки.

– Просто это знакомство абсолютно не вяжется с твоим образом.

– С моим образом рыбы, всплывшей кверху брюхом.

– А я правда на него похож? Ну, на твоего бывшего? – спросил Леша после паузы.

Разглядывая его длинное тощее тело с обтянутыми кожей ребрышками, с избыточными мужскими причиндалами, с густой растительностью в паху, Георгий извлек из памяти образ другого, совершенного в каждом изгибе, стройного, но не угловатого, с медовой кожей, светлым пухом на руках и голенях, с мягкими колечками волос на лобке; представил и беззащитное горло, и прозрачную на просвет мочку уха, и живой ток крови сквозь дышащую плоть.

– Нет.

– Ты говоришь как будто не со мной, как будто эхо, – заявил парнишка с неожиданной горечью. – Иногда мне кажется, что ты со мной только ради ностальгии.

Георгий взял его за подбородок.

– Глупости. Я с тобой только ради секса.

Они уснули, обнявшись, и во сне Георгий вновь оказался в накуренной жаркой преисподней ночного клуба. Он узнавал знакомые лица. Здесь были Китаец, Леха, общедоступный Шурик, Саша Марков, Владлен и даже Владимир Львович. Высоко над толпой он увидел Игоря. Тот стоял на тумбе для стриптиза и делал ритмичные танцевальные движения руками и ногами, как заведенный автомат, с отсутствующим лицом. В обтягивающих белых джинсах, с выкрашенными в белый цвет волосами и подмалеванными веками он был мучительно чужим, каким кажется иногда только самый близкий человек. Георгий ощущал головокружение. Огни вокруг сцены, блики рюмок над стойкой, бледные лица танцующих словно мчались в стремительном хороводе…