Мой Щенок - Вероника Аверина

С космической скоростью в голове пролетели мысли: вчерашний вечер, много алкоголя, Лиза… Черт. Эльжбета! Неужели это ее кровь? Вин содрогнулся. Как человек, потерявший столько крови, мог остаться в живых, он не знал. Привалившись к косяку, Ирвин попытался восстановить дыхание, но мысль о том, что он может найти где-то в квартире труп девушки, не отпускала его. Неужели он ее…

В очередной раз оценив негативные последствия безудержной пьянки, Ирвин поклялся себе, что не притронется к алкоголю больше никогда в жизни. Если, конечно, выпутается из этой переделки. Заставив себя собраться, Вин вновь обыскал всю квартиру, убедившись, что девушки, ни живой, ни мертвой, нигде нет. Тогда он судорожно схватил постельное белье и метнулся в ванную, одержимый желанием смыть кровь немедленно. Но замер, случайно поймав в настенном зеркале свое отражение. Черт. Он был в крови весь. Начиная от шеи, и заканчивая грудью и животом, все превратилось в грязную бордовую корку: кожа, майка. Не отрывая глаз от зеркала, Вин схватился за шею. На гладкой коже обнаружились две аккуратных ранки. Поспешный осмотр позволил обнаружить еще несколько следов от прокусов: на груди, плечах и локтях. И события прошлого вечера нахлынули на него.

Дрожа от волнения, Ирвин залез под ледяной душ, надеясь привести себя в порядок. Это относительно помогло. Дышать стало легче, хотя привычного холода вода не приносила, вызывая лишь легкий озноб. Наскоро вытершись, Вин вновь выбрался на балкон, совершив еще одну отчаянную попытку покурить. Она закончилась не менее плачевно, правда, на этот раз без выворачивающих наизнанку последствий. Ирвин попросту несколько минут сидел на холодном полу балкона, не в силах ни встать, ни пошевелиться.

Жажда выматывала. Вода ее не утоляла, и Вин, не отдававший пока себе отчета в том, что именно ему хочется пить, мучился несколько часов. Около четырех, когда взошло солнце, он вырубился в комнате, на неудобном диване, едва дойдя до него. Проснулся после полудня, измотанный сном и кошмарами, мучившими его в сновидениях. Снилась всякая ерунда, снилась Лиза с окровавленными губами и какой-то мужчина, издевательски глядящий на Вина. Пробудившись, он долго пытался сообразить, где он, и что так противно жжет кожу на лице. Сообразив, что боль вызывает солнечный луч, упавший на изголовье, Ирвин вскочил, как ужаленный, и принялся зашторивать окна, сетуя на слишком тонкие занавеси. Создав в квартире желанный полумрак, он забился в угол, и просидел около часа, не в силах шевельнуться. Мучила слабость, мучила жажда, граничившая с истощением, мучило навалившееся на него безумие, к которому неизменно приводили попытки вспомнить вчерашний вечер. Из полуистерического состояния его вырвал звонок в дверь. Вин нерешительно выбрался в коридор и прильнул к глазку. Звонила соседка. Молодая, симпатичная и активная, давно лелеявшая вполне определенные планы относительно него. Видимо, решила под каким-нибудь предлогом выманить его на прогулку. Вин сглотнул, чувствуя необыкновенный, чарующий запах, исходящий от нее. Пахло сексом и кровью. Свежей, горячей, молодой кровью. Вин дрожал, приникнув к двери всем телом, и из последних сил задавливал в себе желание заключить девушку в объятия и целовать в шею. Как он удержался тогда, Ирвин не понимал до сих пор. И только когда девушка ушла, явно разочарованная его отсутствием, он отлепился от двери и, едва передвигаясь, вернулся в спасительный угол. Губы неприятно резало, Вин машинально потер их тыльной стороной ладони и замер, ощутив увеличившиеся зубы. Опрометью кинувшись к зеркалу, Ирвин застонал, пораженный увиденным. Клыки. События прошлого вечера внезапно прояснились, и он не сдержал слез бессилия и досады, осознав, что именно с ним произошло.

Выдержки хватило на четыре дня. Возможно, он продержался бы и дольше, сходя с ума от жажды и истощения, но в тот день в дверь позвонила почтальон, принесшая то ли телеграмму, то ли счета. Вин открыл ей, впустил женщину внутрь и, набросившись, выпил до капли…

Ирвин чувствовал щемящую боль в сердце, вспоминая все то, что так тщательно упрятывал подальше от любопытных глаз, глубже в душу. И еще больнее стало ему, когда он вдруг понял, что рассказывает все это Саньке. Впервые Вин говорил о начале своей вампирской жизни человеку. Боль выплескивалась, опустошая и принося неожиданное облегчение. Саня слушал молча, стоя рядом и не отстраняясь.

— Курение у меня так и не пошло, — грустно подытожил Вин, завершая свое повествование. — Это странно, так как большинство вампиров курят спокойно, пользуясь плюсами регенерации. Но, видимо, это моя индивидуальная реакция.

Санька неопределенно хмыкнул, сохраняя серьезное выражение лица.

— Ты знаешь, твой рассказ опровергает все, что я слышал о вампирах. Начиная с основ и кончая домыслами.

— Знаю, — согласился Ирвин, опускаясь на поваленный ствол дерева. Откровенность принесла опустошение и слабость. И было мучительно страшно взглянуть на товарища. Увидеть сомнение в его взгляде. Вин уставился на темные воды ручья. — Мне об этом говорят многие, включая самих вампиров. Но, клянусь, я рассказал тебе правду. Я вообще впервые об этом рассказываю.

Санька обошел его и присел на корточки так, чтобы их взгляды оказались на одном уровне. Ладонь человека легла на плечо вампира.

— Эй, ты чего? Я сказал только, что твоя история отличается от классики, — серьезно заметил Саня, не отводя глаз от лица товарища. — Я тебе верю. Серьезно. Я не могу объяснить, почему. Но у меня есть твердая уверенность, что ты говоришь правду, по крайней мере, мне.

— Спасибо, — Ирвин слабо улыбнулся и положил свою ладонь поверх Санькиной, благодарно пожав пальцы товарища. — Мне, на самом деле, очень важно знать, что ты мне веришь. Я чертовски устал от постоянных подозрений. На меня всегда смотрят косо. У меня нет и шанса доказать, что я — нормальный. Даже Леди мне не верит. Впрочем, в этом случае, я виноват сам.

— Да брось, — возразил товарищ, присаживаясь рядом. — Если бы Леди тебе не верила, ты не переступил бы порог ее дома. Она сомневается, да, скорее всего. И ты, действительно, даешь ей повод. Кстати, ты так и не рассказал, в чем ты соврал-то?

— Я, не то, чтобы соврал… Скрыл часть сведений. Понимаешь, я ушел от стаи. Меня, наконец-то, оставили в покое. И я не хочу давать даже малейшего повода вспомнить обо мне. Леди же весьма деятельна. Я не уверен, что, получив информацию, она сможет просто оставить все, как есть. Скорее всего, для успокоения ей захочется стаю уничтожить. А это может плохо кончиться. Для нее, в первую очередь. Ну и…

— Как трогательно, — перебил его холодный голос, и силуэт Леди выделился из темноты, представая взглядам обернувшихся мужчин. — Есть еще что-то, что ты скрыл, заботясь о моей безопасности?

Ирвин выпрямился, не поворачиваясь. По позвоночнику пробежала противная дрожь, сковывая мышцы. Голос мастера, резкий, неприятный, словно обдирал кожу, оставляя беззащитным нутро. Вин гадал, как давно она здесь стоит и сколько успела услышать.

— Саня, Мрак звонил. Он был крайне немногословен, но, насколько я поняла, дома тебя ждет мало приятного. Твой телефон выключен, мастер не смог тебе дозвониться, — голос Леди вновь был холодным и равнодушным, и Вин отчего-то был уверен, что эти эмоции посвящены отнюдь не Сане.