Мой Щенок - Вероника Аверина

Неспешное течение совместного вечера нарушил шум мотора, шелест шин по гравию, шорох шагов и звонок в дверь. Леди, удивленно вскинув брови, поднялась. Мало кто знал ее логово. А те, кто были в курсе, всегда предупреждали о визите. Через мгновенье, насыщенное тихими переговорами, Вин услышал голос мастера.

— Вин! Будь добр, подойди.

Вампир встревожился, но послушно поднялся и вышел в холл. В дверях стоял улыбающийся Санька. Вин был изрядно удивлен его приездом. Выражение лица друга исключало плохие новости, тем не менее, его появление здесь казалось не слишком уместным.

— Привет! Леди, можно, мы побеседуем на улице? — с улыбкой попросил Саня. — Там свежо, а в доме душно.

— Ты как беременная женщина, — фыркнула та и кивнула Ирвину. Тот двинулся было к двери, но был остановлен мастером. Она уперлась рукой в дверной косяк, преградив ему путь, и попросила:

— Иди, оденься. Накинь куртку. Мне вовсе не хочется опытным путем проверять, умеешь ли ты простужаться, и, в случае положительного результата, возиться потом с больным вампиром.

Простужаться Ирвин не умел уже лет пятьдесят. Но возражать мастеру не стал, покорно накинув куртку.

Подойдя к выходу, он с замиранием сердца переступил освобожденную от барьера дверь. Движение вовне походило на какой-то магический ритуал. Впервые за несколько месяцев он выходил на улицу один, без сопровождения мастера. Во время поездки на тренировку с Мраком такой разницы не ощущалось. Тот, как и Леди, зорко следил за вампиром. Хотя Ирвина и посетила мысль, что, захоти он убежать, наемник не стал бы помехой. Вот убить Мрака у него вряд ли бы получилось, тем более что рядом с мастером был верный Санька. А убежать, пожалуй, Вин бы смог. Но он не хотел. Совсем наоборот, он надеялся завоевать доверие Леди, и остаться ее учеником как можно дольше, пока она не научит его всему. Поначалу вынужденное ограничение свободы раздражало его. Но со временем, видимо, вампир привык. И выход на улицу без мастера тревожил душу, как подростка первый поход на танцы. Усмехнувшись собственному волнению, Ирвин переступил порог и нагнал Саньку.

Снаружи действительно было свежо и влажно, одуряюще веяло весной, нарастающее с каждым днем тепло сквозило в едва угадывающемся движении еще пока голых ветвей. Вампир и человек прогулялись вдоль рощицы, спустившись к ручью. Там Санька остановился, закурив.

— Как дела? Вас давненько на тренировках не видно.

Ирвин пожал плечами, демонстрируя полное неведение.

— Леди решает, когда тренироваться. Я не спрашивал о ее мотивах, хотя тоже удивлялся, почему мы с вами не пересекаемся. Знаешь, я соскучился.

Лицо Саньки озарилось улыбкой, и Вин подумал, что судьба, видимо, решила сегодня выдать ему все, что задолжала за последние мрачные месяцы.

— Я тоже соскучился. Хотя, не думал, что когда-то скажу нечто подобное вампиру. Во всяком случае, без сарказма. Не надоело сидеть дома? Поехали, развеемся!

— Ты что! Одни? — удивленно переспросил Ирвин.

— Делов-то, — снисходительно усмехнулся Саня. — Отпросись у Леди и все. Мрак меня начал отпускать после двухмесячной проверки, а ты уже шестой месяц учишься.

Предложение было притягательным. Прогулка с Санькой наверняка стала бы отдельным приключением, не говоря уже о том, что наедине с товарищем, без неусыпного присмотра мастера, Вин чувствовал бы себя гораздо свободнее. Тем не менее, в текущих обстоятельствах предложение казалось маловероятным.

— Вряд ли мастер меня сейчас отпустит. Не слишком удачный момент.

Саня прищурился и вопросительно посмотрел на приятеля:

— Ты опять что-то натворил?

— И да, и нет, — развел руками Вин и привалился плечом к дереву, отводя взгляд. — Я солгал немного, когда рассказывал о своем обучении. Мастер это выяснила. Леди ездила в мою бывшую школу, Сань. Представляю, что ей там про меня наговорили. Репутация у меня была, знаешь ли, не из приятных.

Ирвин поднял глаза к небу и вновь покачал головой. Санька сочувственно положил руку на его плечо и сжал ладонь:

— Не переживай, брат. Все наладится. А чего ты наврал-то ей? Критично?

Вампир задумался, потирая лоб пальцами. Он решал, насколько можно посвятить приятеля в свою жизнь. Искушение было очень велико. К тому же, Саня ни разу его не подвел, не проговорился никому, включая мастеров. Ирвину до чертиков надоело играть в одинокого волка. Искреннее внимание было приятно. День, наполненный приятными эмоциями, действовал расслабляюще. Вин ощутил потребность хоть на полчаса забыть, кто он такой. Побыть человеком. Как тогда. В прошлой жизни. Он решился и неожиданно для самого себя попросил:

— Дай сигаретку, Сань. Разговор долгий.

Тот выщелкнул сигарету, протянул Ирвину и поднес зажигалку. Вампир с удовольствием затянулся, отметив, что Санька курит крепкие. Дым пощекотал горло, растворяясь в легких. Вин выдохнул, смаргивая выступившие от неожиданной крепости курева слезы, и замер, прислушиваясь к себе. По телу потекло удовольствие. Никотин расслаблял. Вампир улыбнулся, затянулся второй раз и всмотрелся в спокойную воду ручья, подбирая слова. И тут его накрыло. Мир дернулся перед глазами, расслаиваясь, координация подвела, и Ирвин шагнул вперед, практически упав на дерево. Отдышавшись и сверившись с притяжением земли, вампир ощутил, что Санька держит его за плечи. Если бы не приятель, Вин вполне мог бы рассадить себе лоб.

— Ты как? — поинтересовался Санька, помогая Ирвину вернуться в вертикальное положение.

— Ничего. Спасибо. Что-то не пошло, — вампир сморщился и с отвращением выкинул сигарету. Потом пробормотал, что Леди убьет за мусор, и поднял окурок, попутно затушив.

— Ты что, первый раз куришь? — удивился Саня, внимательно разглядывая товарища. — И вообще, тебя же, вроде, дым раздражает. С чего ты вдруг решил попробовать?

Ирвин вздохнул, вспомнив, что когда-то сигареты были его любимым успокоительным, попадаясь под руку каждый раз, как разбушевавшиеся нервы требовали допинга. Каждый раз. До того самого дня, как…

… Он очнулся глубокой ночью. Голова раскалывалась. Вин чертыхнулся, ругая себя за то, что снова напился. Хорошо, что на работу не надо. Горло словно пересушили. Мучила жажда. До головокружения. Он добрел до кухни и залпом осушил стакан воды. Та сильно отдавала химией. Глотать ее было противно. И жажду она не утоляла. Пить хотелось до спазмов. И курить. Бродя по квартире, словно разбуженный во время зимней спячки медведь, натыкаясь на давно выученные стены и косяки, он нашарил на столе спальни сигареты и вышел на балкон. Ночь дышала летней свежестью. Из соседнего двора доносились истошные стоны гитары и неразборчивые голоса, орущие блатные песни. Вкусно пахло женщинами. Ирвин закурил, глубоко затянулся, выпуская дым в ночь. Тело внезапно повело, и он едва не грохнулся с пятого этажа, чудом не перевалившись через балконные перила. Когда мир восстановил стабильность, Вин, шатаясь, добрел до туалета. Его вывернуло. Он вновь чертыхнулся, решив, что тошнота — последствия вчерашнего перепоя. Завернув в ванную комнату, он напился воды из-под крана, едва не давясь ею. Жидкость была отвратительна на вкус и так пахла примесями, что проглотить он мог, только убедив себя в необходимости этого. Но вода не усвоилась, и Вин вновь совершил прогулку от ванной до туалета. Выдохшись, он отправился в спальню, ощущая настойчивое желание прилечь. Но, войдя в комнату и включив свет, Ирвин замер, шокированный увиденным. Белоснежное постельное белье на его кровати было сплошь заляпано алой кровью. Уже засохшая, она превратилась в твердую корку. Мягкость ткани угадывалась лишь там, где Ирвин спал. Судя по всему, он метался во сне.