Желанная - Ольга Герр

— Ну, ну, — он похлопал меня по спине. — Все будет хорошо, дочь. Ты главное не отчаивайся.

— Не буду, — заверила я.

Погладив меня напоследок по голове, тойон ушел. Все-таки он любит дочь. По-своему.

Я спрятала драгоценности матери Алианны рядом с брошью Никласа и тем, что осталось от камней. Вышла приличная горка. Вот теперь это похоже на выкуп. Лишь бы наемники его приняли.

Вскоре я уже стояла у двери Тора. Постучала и мялась в ожидании на пороге, пока не получила разрешение войти.

Перешагнув порог, я скорее услышала, а не увидела двоих на кровати — мужчину и женщину. Нетрудно догадаться, чем они занимались. Судя по звукам, парочка не продвинулась дальше прелюдии. По крепости ходили слухи, что тойон Освальд презентовал Тору рабыню — молоденькую и симпатичную, но я им не верила. И вот убедилась в правдивости сплетен. Отец использовал любую возможность для отвлечения зятя от мыслей о войне.

Если Тор не один, почему разрешил мне войти? Нарочно хотел, чтобы я застала его с другой? Сердце пронзила стрела боли. План Тора сработал — я страдала.

Из головы сразу вылетели все умные, заранее приготовленные фразы. Обида и ревность поглотили меня, лишая здравого смысла, и я забыла, что вообще-то пришла мириться.

— Простите, что помешала, — я повысила голос и добавила в него колкости, — но у меня срочное дело к мужу.

Девица ойкнула и вскочила с кровати, потянув за собой покрывало. Тор вставать не спешил. Заложив руки за голову, развалился на кровати. Благо он пока снял только рубаху. Штаны, и, что странно, сапоги были на нем.

— Хочешь занять ее место? — мужчина похлопал по матрасу рядом с собой. Это была издевка, а не приглашение.

— Прикройся, — я подобрала с пола рубаху и кинула ему.

— Я тебя смущаю?

Нет, мешаешь нормально думать, но вслух я произнесла другое:

— Мы можем поговорить наедине?

Торвальд кивнул девице, и она покинула спальню. Одеваться ей не понадобилось — мужчина не успел не то что стянуть с нее платье, а даже тесемки развязать.

— Чего ради ты явилась, Алианна? Мы все сказали друг другу, — произнес Тор, когда рабыня вышла.

— Я слышала об участи, которую ты мне уготовил.

— Вот как.

— Я совершила ошибку и готова заплатить за нее, — я отважилась взглянуть мужу в глаза.

— Предлагаешь казнить тебя? — мужчина нахмурился.

— Неужели обязательно надо умереть, чтобы заслужить прощение? — я облизнула пересохшие губы. — Ты так жаждешь наказать меня?

— Ты ослушалась мужа, Алианна. Сбежала, забрав с собой наследника крепости Арвид, чем поставила под угрозу будущее целого рода. Я до последнего не верил, что ты ушла по собственной воле, но, увидев тебя рядом с отцом на стене, все понял. И после этого ты удивляешься моему желанию покарать тебя?

— Я следовала своему материнскому долгу, спасала сына.

— О долге жены ты забыла? Он велел тебе оставаться с мужем! — Тор вскочил на ноги.

— А что насчет долга мужа? — в тон ответила я. — Ты обязан был защищать меня и моего сына, но Ивар едва не погиб. Быть может, я была глупа, и меня ввели в заблуждение, но это не отменяет того факта, что наследника крепости пытались убить в твоем доме, у тебя под боком. Теперь я вижу, кто виноват. Останься я в крепости Арвид, он бы добился своего.

Тор прикрыл глаза и сделал глубокий вдох, успокаиваясь. Одно мое присутствие выводило его из себя.

— О ком ты? — спросил он уже спокойно.

— Ты не догадался? О твоей матери, Тор. Больше некому и незачем покушаться на Ивара. Она подстроила это нападение и велела Илве оболгать тебя, чтобы рассорить нас. Я слышала, как воин что-то шепнул Илве перед тем, как она спрыгнула со скалы. Слов не разобрала, но он наверняка обещал ей худшую участь, чем смерть. Иначе, с какой стати рабыне убивать себя?

— У тебя есть доказательства?

— Нет, — признала я.

— Опять догадки? Этого мало. Я не могу судить мать из-за выдумок. Даже тебя обвинили в убийстве на основе улик. А ответить за побег кто-то должен.

По правде говоря, я подозревала Гунхильду лишь потому, что других кандидатур не было. Но даже у меня имелись сомнения. Она любила внука, и это никак не вязалось с образом безжалостного убийцы. Только поэтому я не настаивала на обвинении. Да и сейчас это не главное. Ивар все равно не вернется к Арвидам, пока я не буду уверена, что убийца найден и наказан.

— Хорошо, — кивнула. — Если у тебя нет ни капли сочувствия ко мне, то скажи, как сильно я должна страдать, чтобы удовлетворить твое уязвленное самолюбие?

Щека Тора дернулась. Слова угодили в цель. Сердце мужа еще не окончательно очерствело.

— Вину в состоянии смыть только кровь, — заявил он. — Или…

— Или? — повторила я, так как он замолчал.

— Развод.

Он произнес это таким тоном, словно говорил о чем-то ужасном. Так, наверное, инквизиторы упоминали пытки, воздействуя на заключенных. Та часть, что осталась от «прежней меня», пришла в ужас от предложения Тора. Видимо, развод в этом мире для женщин равносилен гибели.

Но я не собиралась так легко сдаваться. В конце концов, речь идет уже не только о моей жизни.

— Я ношу под сердцем твоего ребенка, — заявила, вскинув голову. Жаль, доказательств беременности у меня нет. Утреннее недомогание, задержка — все, чем располагаю. Как же не хватает теста!

На лице Тора одна эмоция сменяла другую: злость, недоверие, надежда.

— Очередная твоя уловка?

— Это чистая правда.

— Почему я должен поверить, что это мой ребенок?

— Кем ты меня считаешь? — возмутилась я. — В моей жизни был и есть всего один значимый мужчина — ты. И тебе прекрасно об этом известно.

Тор отошел к камину. Глядя на огонь, он произнес:

— Что ж, посмотрим. Если подтвердится, что ты беременна, будешь жить. Я не убью своего ребенка.

— Мы же неплохо ладили, — сказала я.

Точно кошка подкралась к мужчине и добавила вкрадчиво:

— Между нами есть чувства. Глупо это отрицать.

Тор задумчиво посмотрел на меня:

— Хочешь знать, что я чувствую? Сильнее моей любви к тебе, Алианна, пожалуй, только ненависть.

— Но все же любовь есть.

— Она похоронена слишком глубоко. 7bcf23

Я планировала надавить на Тора. Сказать, что будущей матери вредно нервничать, так можно и ребенка потерять. К тому же мы далеко не все обсудили, но тут дверь в комнату открылась. Вернулась рабыня, причем вошла без стука.

Ревность накатила удушливой волной. Захотелось схватить соперницу и как следует оттягать за волосы.