Жена русского пирата - Лариса Шкатула

— Я посижу с нею, Коля, — ласково сказала Наташа. — Скажи друзьям, чтобы не волновались.

Она проводила взглядом Крутько и строго посмотрела на дочь.

— Оля, ты должна мне пообещать, что делать этого больше не будешь!.. Когда ты лечила няню, тебе тоже было плохо?

— Нисколечко, — простодушно ответила девчушка. — Няня болела чуть-чуть, а тетя Лина сильно!

— Вот именно, — Наталья прижала малышку к себе. — Тебе ещё рано лечить людей. Ты маленькая и можешь не заметить, как отдашь другому все свое тепло…

— И буду лезать холодная, как баба Глуня — спросила Оля, а Наташа не сразу вспомнила, что речь идет об умершей на днях соседке, чей гроб в ожидании катафалка выносили во двор.

Больше Оленька болеть ни в какую не захотела. Наташа и сама понимала, что держать ребенка в постели нет необходимости.

— Значит, мы с тобой договорились? — поправив дочери бант, спросила Наташа.

— Зелезно, — сказала девчушка и залихватски ткнула пальцем в зуб.

"Ох уж мне этот Флинт, разберусь я с его воспитанием!" — мысленно пригрозила мужу Наташа.

— Ну что? — с замиранием в голосе спросила её вышедшая из-за стола Лина. Она, так и не поняв, что произошло, почему-то чувствовала себя виноватой.

— Смотри сама, — кивнула Романова в сторону скачущей вприпрыжку дочери. — По-моему, она чувствует себя прекрасно!

— Я-то свою Светланку в медицинском институте нашел, — рассказывал между тем Крутько, обретя внимательных слушателей в лице "новичков" Анечки и Федора: остальные сидящие за столом слышали эту историю много раз и, зная, как трепетно любит свою молодую жену Николай, позволяли все же подшучивать над ним — это называлось "завести Коляныча". — Накануне у студентов Коллонтай[28]буйствовала, к свободной любви призывала, вот Наркомпрос[29]и попросил меня лекцию прочитать, как бы в противовес: "О вреде случайных связей".

— Значит, ваша жена — будущий врач?

— Нет, это Ян — будущий врач, — вмешался Альтфатер.

— Ну и что. Светланка пришла к Яну, как к брату.

— Единоутробному, — внес лепту и Гойда.

— А Светланка у меня — учительница, — делая вид, будто не слышит подшучивания товарищей, продолжал Николай. — Можно сказать, божьей милостью. Ученики в ней души не чают!

— Коляша, — кокетливо протянула Светлана, — не преувеличивай!

Она совершенно спокойно относилась к поддразниваниям Колиных товарищей, потому что и вправду относилась к студенту-медику Яну Поплавскому, как к брату. Светлана происходила из многодетной крестьянской семьи и была девушкой практичной. После гибели своей невесты — Олеси — Ян сделался равнодушным ко всем девушкам вообще, и Света решила не тратить свое время на хлопца, который смотрит не на нее, а как бы сквозь нее, в отличие от других юношей, которые пожирают её глазами. Вообще Светлану не влекли юноши. Будущая жизнь с ними обещала нищенское существование, пока он встанет на ноги: скитания по убогим углам. Ее не приводили в восторг комнатки с папиросными перегородками, за которыми невозможно было спрятаться от соседей. Не нравилась ей и жизнь в коммуне. Родилась девушка в бедной крестьянской семье и ещё в детстве распрощалась с верой в сказки. Нищеты Светлана боялась панически и терпеть не могла поговорку: "С милым рай в шалаше!"

— До первого дождя! — добавляла она зло, на что идиллически настроенные студентки так же неприязненно реагировали: "Мещанка! Она и замуж-то вышла по-мещански! За человека на десять лет старше ее! Разве можно говорить о любви к тому, у кого уже лысина на макушке! Польстилась, что солидный, военврач!" Так судачили студентки.

Но они ошибались: Светлана своего мужа преданно любила. Всю жизнь она заботилась о других — старшая дочь в многодетной семье, с трех лет слышавшая о себе: "Ты уже большая! Подумай о младших!" И вдруг в её жизни появился кто-то, заботившийся о ней! Это было ново и приятно, и от умиления хотелось плакать. Мужа она называла Коляша, но по привычке сразу стала им командовать. Впрочем, он подчинялся без возражений, потому что был хирургом, начальником госпиталя, и ему до чертиков надоедало командовать на работе…

Сейчас она, посмеиваясь, слушала сетования мужа на её нежелание иметь детей.

— Пока, Коляша, пока не хочу. Дай мне ещё хоть немножко отдохнуть от пеленок, плача и бессонных ночей! Вот встанем на ноги…

— Светланка, — жалобно тянул он, — ну хоть одного!

— Встанем на ноги, — повторяла она, — не одного, двоих рожу: мальчика и девочку! На большее, конечно, не рассчитывай, свою мать я повторять не собираюсь: что ни год, то ребенок. Вначале родит, а потом причитает: чем же их кормить?!

Она смотрела на окружающих горящими желто-зелеными глазами.

— Революция освободила женщину, дала ей возможность стать рядом с мужчиной, находить счастье в работе… А насчет детей, Коляша… ты пока на Ваньке потренируйся, тогда и посмотрим!

Недавно из поездки на Кубань к Светиным родственникам они привезли в Москву её младшего брата, предпоследнего, но самого болезненного. Николай ухаживал за ним, как любящий отец, и Ванька платил ему горячей любовью.

Несмотря на свои категорические высказывания, Светлана детей любила. Своих учеников опекала: голодных тайком подкармливала, для малоимущих выбивала помощь.

Гости расходились неохотно, но время было позднее, а уставшие дети хотели спать и потому капризничали. Ванька, очутившись на руках у Крутько, моментально заснул. Его примеру последовал и маленький Алеша Гойда. Мужественный Толя Альтфатер крепился из последних сил. Самой стойкой оказалась именинница. Она не запросилась в постель, пока не проводили последнего гостя.

Уборка посуды и комнаты в четыре руки заняла у Романовых немного времени, а потом они начали ритуал подготовки ко сну. Александр тщательно мылся и брился. Наташа, капнув на ладонь французские духи, слегка втерла их во влажную после ванны кожу. Даже через пять лет семейной жизни их отношения в постели продолжали оставаться праздником…

Наташа скользнула к мужу под одеяло — он ложился раньше, согревал постель — и уже приготовилась нырнуть в пахучие волны близости, как услышала его прерывающийся шепот:

— Сегодня в Наркоминделе[30]я встретил Черного Пашу!

— Знаешь, Катюша, кого я сегодня в наркомате видел? — Дмитрий Гапоненко остановился перед женой, сидящей в кресле с книгой в руках, и в очередной раз мысленно поздравил себя с удачей, благодаря которой лучшая женщина мира стала и вот уже пять лет остается его женой. — Ни за что не догадаешься: Флинта! Прошел мимо меня, даже не взглянул. Такой важный, в форме капитана второго ранга… Высоко взлетают друзья-товарищи!