Стёртая - Тери Терри

– Кое-каких успехов? Скорее наоборот.

– И то верно. – Вид у Эйдена хмурый. – Они попробовали несколько типов обезболивающих и физическое удаление, искусственную кому, «хэппи джус» и другие похожие лекарства. – Он говорит что-то об анальгетиках, эндорфинах и синтетических нейромедиаторах, но я уже не слушаю.

Смотрю на мой «Лево». Даже легкое прикосновение к прибору вызывает сильнейшее головокружение и резкое падение уровня. Сидит на руке не туго, но поворачивать его я не решаюсь, потому что страшусь боли. Влияние этого браслетика на мою жизнь абсолютно.

– Боль… смерть… – шепчу я.

Эйден не спорит, и это значит, что я права.

– Но подумай, как здорово было бы освободиться, – с восторгом говорит Бен. – Ради такого стоит и рискнуть.

– Хорошо бы только поинтересоваться мнением тех, кому предлагается рисковать! – сердито говорю я. – Тебе в любом случае осталось недолго до двадцати одного года. Стоит потерпеть ради того, чтобы жить?

Но Бен уже увлечен подброшенной идеей, а мой «Лево» снова вибрирует. На этот раз – 3.9.

– Вот черт, – ругается Эйден.

Бен снова обнимает меня.

– Кайла, все в порядке. Все будет хорошо, – шепчет он, поглаживая мои волосы, но я думаю только о боли…

3.4.

Словно сквозь туман вижу, как Эйден уходит и возвращается через несколько секунд.

– Выпей-ка вот это. – Он протягивает таблетку и стакан воды.

Я качаю головой. «Лево» уже жужжит, громче и громче, уровни падают, голова кружится, перед глазами все плывет…

Эйден вдруг сжимает мое лицо обеими руками и, прежде чем мы, я или Бен, успеваем как-то отреагировать, отклоняет мою голову назад и бросает мне в рот таблетку. Я кашляю, но она уже в горле…

– Ты зачем это сделал? – кричу я.

– Не хотел вызывать сюда «Скорую». Подумай о Маке.

Я снова кашляю и почти задыхаюсь, чувствуя, как таблетка прокладывает путь по пищеводу.

– Запей, поможет. – Эйден снова протягивает стакан, и я отпиваю глоточек. Таблетка еще не достигла конечного пункта, а уровень уже стремится вверх. Дело, конечно, не в лекарстве, а в раскатившейся по венам злости.

– Что это? Что ты мне подсунул?

Эйден смотрит на меня с любопытством, и я буквально вижу, как ворочаются колесики у него в голове: девчонка зачищенная, уровень падает, сейчас она злится, а значит, уровень должен упасть еще ниже… Так почему она еще не отключилась?

Кайла – другая.

– Что ты ей дал? – спрашивает Бен.

– Всего лишь «пилюлю счастья», – говорит Эйден. – По составу близко к больничной инъекции. Террористы производят лекарство в твердой форме.

Производят для своих опытов над похищенными, мысленно дополняю я. Конечно, эти террористы ничем не лучше правительства. И что бы там ни говорил Эйден, что он не с террористами и не имеет никакого отношения к их злодеяниям, каким-то образом таблетки у него оказались.

– Возьми на всякий случай, а вдруг понадобятся, – говорит Эйден и протягивает пузырек.

– Мне они не нужны. И с тобой я не хочу иметь ничего общего.

– Послушай, Кайла, – вздыхает Эйден, – поступай как знаешь. Не хотите нам помогать, не надо, заставлять не стану. Но, по-моему, вам стоит все как следует обдумать. Ладно? Захотите со мной увидеться, свяжитесь через Мака.

Он поворачивается к двери.

– Подожди минутку, – говорит Бен. – Может, я помогу. Я есть на твоем веб-сайте?

– Хочешь посмотреть? – спрашивает Эйден.

Я смотрю на Бена – он кивает.

– Ты точно этого хочешь? Мне казалось…

Он берет меня за руку и, похоже, сам не знает, что делать.

– Да, да…

Эйден сидит за клавиатурой. Вводит данные для поиска: пол мужской – семнадцать лет – каштановые волосы – карие глаза. Они просматривают страницу за страницей – ничего похожего. Даже отдаленно.

– Жаль, – говорит Эйден. В глазах Бена облегчение и разочарование. Потому что он не сможет помочь ПБВ? Или из-за того, что никто не ищет его?

Эйден идет к выходу. Бен за ним – попрощаться.

Я смотрю на экран. Щелкаю кнопкой возврата, пока экран не заполняет снова лицо Люси с широкой, открытой улыбкой. Остается только сделать еще один клик, и все изменится. Навсегда.

Но с этим одним-единственным кликом связано слишком много «нет». И самое главное – страх, твердый и неодолимый. Я точно знаю, что вслед за щелчком по кнопке окажусь в руках лордеров, которые бросят меня в один из своих черных фургонов, а потом я просто-напросто пропаду, исчезну, и это исчезновение будет пострашнее зачистки. А еще я боюсь, что те, что ищут Люси, кем бы они ни были, не оправдают моих надежд или же не захотят меня знать..

Но под всеми этими резонами кроется еще и нечто темное. В самой глубине меня таится твердое, стойкое убеждение: я не знаю, почему меня объявили пропавшей, но уверена, что правительство имело все основания подвергнуть меня зачистке. Со мной что-то не так. В глубине меня затаилось зло, и я даже не хочу думать о том, что оно такое.

Тсс.

Мне самой до него не добраться и его не понять. Должно быть, именно поэтому за мной так долго наблюдали в больнице – из-за регрессии. Один раз доктор Лизандер спасла меня, но в следующий, если кто-то что-то заметит, дело закончится терминацией.

Спокойно. Терпи.

Если Эйден ищет кого-то, кто готов прыгать, скакать и привлекать к себе внимание, то со мной он точно ошибся – пусть поищет кандидата более подходящего.

Как могила оставайся молчалива.

Позже, перед тем как проститься, Бен берет меня за руки и смотрит на меня так, что я уже со всем готова согласиться и меньше всего на свете хочу разочаровать его чем-то. Он принимается мня убеждать:

– Знаю, Кайла, тебя это путает, но мы действительно могли бы сделать что-то стоящее. Подумай о Тори и Феб. Подумай о Джанелли. Пообещай, что подумаешь, ладно?

И я обещаю, потому что, в конце концов, не в состоянии думать о чем-то еще. Он обнимает меня и долго не отпускает, а мне хочется так многого. Чтобы мы стояли вот так вечно. Чтобы перенеслись в такое место, где нет ни лордеров, ни Зачищенных, ни «Лево». Или хотя бы в такое, чтобы я могла говорить «да» и делать, как он хочет.

Но этого я не могу.

Поздно вечером я думаю о всяком-разном. И весь следующий день, переходя из класса в класс и ничего вокруг не замечая, тоже думаю.

Из сказанного Эйденом крепче всего в памяти засели слова о том, что кто-то может скучать по мне сейчас. Мама, папа, братья, сестры? Даже тот серый котенок.