Человек-радар - Рома Ньюман

Я вздохнул. Совсем у мужика резьбу сорвало на амурной почве.

– Вы можете приехать ко мне в офис завтра утром?

– Конечно!

– Тогда жду к девяти часам. Подпишем новый контракт и отправимся к вашей ненаглядной. Возможно, вам придется ждать в машине, пока я буду задавать вопросы. Но после сможете с ней увидеться.

Петров схватил меня за руку и начал изо всех сил трясти.

– Спасибо! Спасибо вам огромное! Я не ошибся в вас! Обещаю не создавать проблем!

Он все тряс и тряс мою руку, я же старался не думать о том, что его клешни все в крови.

Мы распрощались. Я наблюдал, как Петров скрывается в мясницкой обители, испытывая приступ эйфории. В кармане ожил мобильник.

– Алло.

– Позвонил я Генке Мазаю, – раздался в трубке голос Маляра. – Он ждет тебя на даче после трех.

Художник продиктовал адрес.

– Скажешь, что от меня. И поаккуратней там! Не смей дерзить ему.

– Постараюсь воздержаться. Все еще не хочешь присоединиться?

– Не дрейфь, малыш. Ты справишься и сам. До связи.

Я сел в машину, взглянул на часы: начало второго. До предполагаемой встречи оставалось два часа. Ко мне вновь вернулось чувство голода. Либо завтрака у Маляра оказалось мало, либо организму требовалось пополнить запасы энергии после ментальной атаки.

Подняв глаза, я увидел неоновую вывеску неведомо как оказавшейся во дворах закусочной на колесах. Такие палатки были выездными филиалами ресторана «Вкусный дракон», расположенного в месте дислокации китайской диаспоры нашего города. Что одна из них делала в тихом, экономически невыгодном районе, оставалось только гадать.

Я выбрался из «вольво», пересек двор под мелкими каплями дождя и нырнул под горящее пурпурным светом извивающееся тело дракона.

Хмурый китаец с сухим лицом и белым чепчиком на голове наложил мне миску лапши с цыпленком, плеснул чаю в маленькую фарфоровую чашку. Расплатившись, я встал за один из круглых столиков под зонтиком. Перекусывая, наблюдал за мрачными, прижатыми к земле бесконечными дождями серпейцами или просто глазел по сторонам.

На глаза мне попался фонарный столб, стоявший неподалеку от харчевни. К нему был прилеплен заламинированный лист бумаги с надписью. Прищурившись, я прочитал: «Граждане! Вот и погода испортилась. А относительно чего порчу ее измерять будем? Может, относительно нашей испорченности?» И подпись: «Дмитрий Алексаныч». Забавно.

Я доел лапшу, выпил чай и отправился на встречу с хозяином «Марты».

Дом Геннадия Мазаева располагался на восточной окраине Серпейска. В отличие от северного направления, застроенного элитными коттеджами, скромные постройки коренных жителей здесь соседствовали с домами тех представителей среднего класса, кто не хотел иметь дачу слишком уж далеко от города.

Я притормозил перед самым обычным металлическим забором, вылез из машины и на всякий случай проверил адрес. Тихий райончик, шоссе осталось где-то позади. Дом Мазая стоял в некотором удалении от остальных.

Приблизившись к калитке, я обнаружил сидящего на ней жирного ворона. Он смотрел на меня так пристально, что я даже решил, будто это не живность, а очень качественный муляж с видеокамерой вместо глаз. К счастью, ворон имел-таки совесть и слетел, громко на меня гаркнув. Задрав голову, я подметил, что над крышей двухэтажного дома Мазаева кружит еще парочка черных птиц.

Я нажал кнопку домофона и с минуту наслаждался гудками.

– Кто?! – наконец ответил не особо приветливый мужской голос.

– Добрый день. Я от Маляра.

Невидимый собеседник выдержал паузу, а затем брякнул не очень-то и дружелюбно:

– Заходи и жди меня в саду.

Дверь открылась, я прошел на участок, спустившись под горку по вымощенной старой плиткой тропе. Ухоженный сад с деревянным сараем и небольшой спортивной площадкой: турничок, брусья, стол для пинг-понга. Лысеющие вишни, яблони, кусты смородины. Все выглядело так скромно, что никому не пришло бы в голову подумать, будто усадьба принадлежит держателю главного борделя города.

Откуда-то из-за дома в инвалидном кресле выкатил Мазай. Он оказался седеющим мужчиной с сухим смуглым лицом и маленькими злыми глазами. Вид его средства передвижения изрядно меня смутил.

– Что такое, пацан?! Никогда инвалида не видал?

– Да нет, просто… Маляр не предупреждал.

– Об этой штуковине? Я и сам не ожидал, что к концу своей долбаной жизни окажусь прикованным к электромоторчику на колесах. Нравится агрегат?

Я пожал плечами. Что тут ответишь…

– Технологичный.

– «Технологичный»… Почти лям за эту хреновину отдал. Думал, она и в космос полетит. Не полетела. – Он пристально посмотрел мне в глаза. – Маляр сказал, что ты сыскарь и у тебя какие-то проблемы с «Мартой».

– Вопросы, – поправил я.

– Вопросы… Не люблю сыскарей.

– Я – частный детектив.

Собеседник хрипло гаркнул, что, наверное, означало презрительную усмешку.

– И что? Это делает тебя каким-то особенным сыскарем? Таким особенным, что я должен тебя в попку расцеловать?

– Я работаю на частных лиц.

– Как повезло этим твоим лицам. А раньше-то наверняка в ментуре работал!

– В армии служил.

– В армии… Я тебя резко зауважать должен?!

Я покачал головой и, вопреки советам Маляра, решил-таки слегка осадить авторитета:

– Слушай, мужик, завязывай с этим. Я понимаю: целый день сидишь в упряжке, из развлечений – только птички за окном да сериалы по «России». Но у меня нет ни времени, ни желания слушать твое старческое брюзжание.

Мазай оскалился.

– Смелый, да? Молодой и дерзкий, никого не боится. А если вот так?!

В правой руке Мазая появился пистолет. Хрен знает откуда он его выхватил, но движение оказалось неуловимым и точным. Не удивлюсь, если дни и ночи напролет он отрабатывает этот трюк перед зеркалом.

– Как теперь заговоришь, мальчик?

Раритетный черный «люгер» смотрелся грозно, но стоял на предохранителе – я это видел и сумел сохранить хладнокровие.

– Как и до этого. И я тебе не мальчик. Ствол опусти.

– Не указывай, что мне делать, пацан. Маляр за тебя сказал, но он не Господь, а слово его не броня.

Я промолчал. Мы немного потаращились друг другу в глаза – типичный обряд настоящих мачоменов. Кто первым отведет взгляд и все такое… Я знал, что Мазай не станет стрелять, и понимал, как важно для него поддерживать свою гордость в тонусе. Потому решил подыгрывать, пока терпения хватит.

Мазай хмыкнул.

– А ты не боишься в глаза смотреть, да?