Путь хунвейбина - Дмитрий Жвания

Нашими попутчиками были челноки, они ехали в Польшу с огромными сумками, набитыми электроприборами. Но на границе Белоруссии и Польши внимание таможенников привлекли мы с Дейвом, уж больно мы выделились из общей массы тех, кто рассчитывал добраться до Варшавы.

- Что едешь? – спросил меня таможенник.

- В Лондон.

- Зачем?

- К друзьям, отдохнуть.

- Хорошо живешь, коли отдыхать в Лондон ездишь! А сколько денег с собой взял?

- У меня нет валюты, вся валюта у моего английского друга.

- Учти, если найду хоть доллар, сниму с поезда тебя и твоего коллегу, - пригрозил таможенник и начал меня обыскивать.

Потом он переворошил вещи Дейва. Особо сильно стража рубежей Белоруссии заинтересовали неваляшки, которых Дейв вез в Англию в подарок детям своего брата. Таможенник сильно тряс их, полагая, что внутри что-то спрятано. В общем, мы отвлекли на себя все внимание таможенников, и они не успели проверить челноков, багаж которых состоял из вещей, запрещенных для вывоза. Челноки нас потом сильно благодарили, предлагали выпить «водочки за удачное путешествие». Но мы отказались. Дейв никак не мог прийти в себя. Я-то уже знал, что ждать от таможенников, а Дейв столкнулся с ними в первый раз.

В Варшаве мы провели два дня. Британским куратором польской группы был лысый мужик лет 35-ти, который жил в центре Варшавы в жутко захламленной квартире. Все было завалено бумагами, разбросаны книги, в углах стояли немытые кружки с использованными чайными пакетиками.

- Да, типично английский беспорядок! – удовлетворенно сказал Дейв, когда мы вошли в жилище его коллеги. Наверное, он устал от России и находился в предвкушении встречи с родной страной.

Польская группа «Интернациональный социализм» была довольно многочисленной, по сравнению с нами она выглядела как массовая организация. Из Польши в Лондон отправился целый автобус. Правда, я вскоре понял, что в большинство польской делегации составляли совершенно случайные юноши и девушки. Меня поразило, что в польской делегации много девушек, почти половина.

- Выходит, польские девушки более продвинутые, чем наши, - поделился я с Дейвом своими соображениями.

- Ничего. На следующий год мы тоже соберем целый автобус, - товарищ Крауч не терял оптимизма, хотя не хуже меня знал, что наша группа «Рабочая борьба» рассыпается.

Оказалось, что почти все девицы, которые ехали с нами, познакомились с активистами «Интернационального социализма» недели за две до отъезда на «Марксизм» на митинге против запрета права на аборт. О марксизме они имели самое смутное представление. «Завербовали» их очень просто. Подошли и спросили: «Девчонки, не хотите поехать с нами в Лондон». Девчонки, конечно, хотели.

В польской делегации были и настоящие активисты. Мне очень понравилась пара из Кракова, парень в очках и интеллигентная девушка. Они знали русский язык и провели для нас с Дейвом экскурсию по старой Варшаве.

-Вот памятник великому польскому поэту Адаму Мицкевичу, он долгое время жил в Петербурге. Знаешь об этом? – спросила меня девушка.

- Конечно. У меня, кстати, по маминой линии польские корни. Мой прапрапрадед боролся за независимость Польши, в 1863 году участвовал в восстании против царя, за что его сослали на Урал. Его звали Павел Ульяницкий, - рассказал я ребятам.

Во главе польской группы «Интернациональный социализм» стоял очень активный парень по имени Петр. Он великолепно знал русский и английский, в общении легко переходил с одного иностранного для него языка на другой. Нельзя сказать, что Петр был красавцем - обычный славянский парень, склонный к полноте, не очень густые русые волосы подстрижены в каре. Но держал он себя как плейбой. Разгуливал в футболке с надпись на английском «Your teatcher for sex» И надо отметить – от учениц у него отбоя не было!

На ночлег меня расположили в студенческом общежитии (Дейв остался на ночлег у своего коллеги), в соседней комнате лег Петр. Зайдя пожелать ему спокойной ночи, я застал его за чтением Тони Клиффа в оригинале.

- Вот читаю старика… Надо как следует подготовиться к конференции, - объяснил поляк.

- Конечно, конечно! – пробурчал я, пожелал хороших сновидений, и ушел к себе.

Только я начал проваливаться в сон, как за стенкой вскрикнула девушка: «О-о-о-о!». Я сразу понял: Петр отложил изучение структуры государственного капитализма в сталинском СССР. Минут тридцать скрипела кровать, девушка покрикивала, произносила что-то на польском, Петр тяжело дышал. Я, конечно, был рад за польского товарища, но заснуть не мог - звуки чужой любви меня выводят из равновесия, которое так необходимо для умиротворенного сна. Наконец Петр тяжело ахнул, девица выдавила: «О-о-о-о!». Наступило затишье, и я попытался поскорей заснуть. Считал до ста, представлял шум прибоя… Не успел! Минут через 20 вновь заскрипела кровать, Петр задышал, а девушка начала покрикивать. Нет, правда, Петр имел полное право разгуливать в футболке с надписью - «Your teatcher for sex».

Утром я столкнулся в ванной, общей для двух комнат, с голой рыжей девицей. Она игриво улыбнулась, построила бровки домиком и приветствовала меня: «Добро утро, русич!» Какое-либо стеснение с ее стороны я не заметил.

- Это твоя девушка? – спросил я Петра.

- Как тебе сказать… Может быть… мы познакомились недавно на нудистском пляже …

- И она тоже едет с нами в Лондон?

- Конечно!

- Она тоже против капитализма и хочет побольше узнать о марксизме?

- Не знаю, - Петр, похоже, не заметил иронии в моем голосе. – Но она очень недовольна режимом Леха Валенсы. Он во всем подчиняется католической церкви, а попы хотят запретить не только аборты, но нудистские пляжи, где она и ее подруги любят отдыхать.

Сейчас я понимаю, что моя ирония была совсем неуместна. Бунтовать против авторитарной системы людей заставляют совершенно разные причины, порой самые экзотические. Один хочет больше получать, другой – читать то, что ему заблагорассудится, третий - купаться и загорать без трусов. И если система не позволяет им реализовать свои желания, они начинают выражать недовольство. Я не знаю, чем сейчас занимается та рыжая полячка, наверное, она давно стала матерью семейства, но я вспомнил ее, читая интервью с испанским анархо-синдикалистом Августином Акостой. Отвечая на вопрос, кто участвовал в сопротивлении диктатуре Франсиско Франко, Акоста ответил: все группы населения. Даже любители порно участвовали, потому что Франко запрещал порно, и им приходилось совершать путешествия в Париж, чтобы его посмотреть. Польская католическая церковь, настаивая на юридических запретах греховного поведения, подталкивала грешников в сети ушлого хлопца Петра.

В Польше я познакомился с незамысловатыми, но очень действенными методами политической дискредитации противника. Оппозиция выдумывала о Лехе Валенсе всякие небылицы. Например, оппозиционная газета писала, что президент не способен выполнять свои государственные обязанности, потому что на даче он упал с сеновала и сломал позвоночник. Валенса зачем-то опровергал эту информацию с экрана телевизора: «Я жив и здоров, с сеновала не падал». В другой раз оппозиция распустила слух, что жена Валенсы, женщина, которая давно вышла из возраста деторождения, забеременела. А все почему? Потому что ревностный католик Лех Валенса не пользуется презервативами. Валенса вновь появлялся на голубом экране с глупым опровержением: «Моя жена не беременна!». И его авторитет в глазах обывателя падал.