Презумпция невиновности - Ева Львова

– Да нет, спасибо, у меня свои связи в полиции, – похвасталась я, вынимая неизменный «Самсунг Гэлакси» и выискивая в контактах номер следователя Лисицына.

Отправив деда в Москву, я принялась названивать в Управление.

– Вас слушаю, – откликнулся Хитрый Лис после второго гудка.

– Привет, Илюша, – возбужденно проговорила я. – У меня для тебя замечательная новость: я вышла на след настоящего убийцы Дины Муратовой. Так что Руслан не виновен.

Последовало длительное молчание, после чего трубка разразилась возмущенной бранью:

– Ты что там, мать, совсем сбрендила? Что ты несешь? Как это Муратов не виновен? Разве не он пытался взорвать тебя вместе с иллюзариумом? Это, на минуточку, терроризм, статья 205 УК РФ, а ты мне тут рассказываешь про его невиновность. На этот раз, Агата, ты сама себя переплюнула в стремлении защитить клиента!

– Да честно, Илюш, не виновен, я не вру! Деду только что пришло сообщение от организатора смертельного розыгрыша!

– Кончай заливать!

– Олег Антипов далеко? Дай ему трубку, – попросила я, понимая, что от разговора с Лисицыным толку не будет.

– Олег-то тебе зачем? – недовольно осведомился следователь.

– Если прошу – значит, надо.

Послышалось шуршание, и после секундной паузы в динамике раздался голос оперативника:

– Привет, давно не виделись.

– Олег, послушай, что я скажу. Это важно. Вчера мой дед под видом заказчика розыгрыша со смертельным исходом связался с настоящим убийцей, и этот человек только что прислал электронное письмо, в котором говорится, что сегодня в восемь часов вечера он будет у нас на даче, где проведет подготовительные работы. Он просит всех убрать из дома, а чердачное окно оставить открытым. Мне нужно, чтобы кто-то помог задержать его. Я могу на тебя рассчитывать?

– Где и когда?

– Знаешь дачное место Загорянка по Ярославскому направлению?

– Само собой.

– Жду тебя на повороте к Загорянке в половине восьмого вечера. Там есть продуктовый магазин «У Людмилы», перед ним и встречаемся.

– Не вопрос, – бойко отозвался Антипов, отключаясь.

Я решила, что самое время позвонить Борьке, рассказать последние новости. Однако номер кудрявого друга по-прежнему был недоступен, и я не на шутку разволновалась. Набрав номер конторы, я услышала низкий голос секретарши Пермской:

– Адвокатское бюро «Устинович и сыновья». Чем могу помочь?

– Кира Ивановна, это Агата Рудь. Что-то я никак не могу до Бориса дозвониться.

– Господи, деточка, ты ничего не знаешь? – удивилась секретарша. – Бореньку машина сбила!

– Где, когда? – растерялась я.

– Ты думаешь, мы знаем? Из Эдуарда Георгиевича клещами подробностей не вытянешь! Знаем только, что Борис в шестой городской больнице на Басманной, я после работы зайти к нему собиралась, но если заедешь ты, думаю, Боря больше обрадуется.

Во время разговора с Кирой Ивановной бабушка замешивала берлинский пирог, который Борька любил сильнее всего, и всякий раз, когда бывал у нас на даче, умолял Иду Глебовну испечь эту вкуснятину. Через два с половиной часа бабушка ловко упаковала в бумажный пакет помимо пирога еще и вареную телятину, а также свои фирменные беляши – специально для Бореньки, как она сказала, передавая мне кульки и свертки. Поцеловав бабушку и велев ей не гонять по даче на коляске, а спокойно дожидаться деда, я уселась в машину и рванула на Басманную. Время близилось к четырем часам, и я с замиранием сердца ждала известий из иллюзариума.

А между тем Владлен Генрихович дежурил в машине перед экраном ноутбука, надеясь засечь момент, когда исполнитель заказа придет за деньгами. До выхода в отставку генерал Рудь возглавлял спецотдел «Сигма», курируемый ФСБ, и с тех времен у деда остались различные приспособления для всевозможных видов слежения. Делая вид, что причесывается, он прикрепил портативную камеру к светильнику на стене прямо напротив «Гуттаперчевого мальчика» и теперь ждал улова. Чтобы положить деньги в указанное место, Владлен Генрихович не пошел на спектакль, а сразу же после первого звонка, когда зрители устремились в зал и на него никто не обращал внимания, слегка потянул на себя картину, сунул руку за раму и, нащупав горизонтальную поверхность, положил на нее пакет. После чего пристроил картину на место и, дождавшись, когда фойе окончательно опустеет, вернулся в машину, где и приник к экрану монитора. Однако время шло, но за гонораром никто не приходил. Не понимая, что происходит, ближе к концу двухчасового сеанса дед отправился в кассу и купил билет на следующее представление. За полчаса до начала недоумевающий Владлен Генрихович вернулся в фойе и принялся шарить за картиной в поисках свертка, однако не обнаружил пачки денег и испытал небывалый азарт. Увлекшись поисками, дед сантиметр за сантиметром внимательно осматривал картину и не сразу заметил, что, перестав продавать программки, за ним наблюдает администратор Крестовская. Увидев проходящего мимо директора иллюзариума, Регина Казимировна тронула Стамболиди за рукав и глазами указала на странного зрителя.

– Второй сеанс вижу этого человека, – поделилась наблюдениями администратор. – Все время крутится возле картины. Как бы бомбу не заложил!

После истории со взрывным устройством персонал развлекательного заведения проявлял повышенную бдительность. Директор Стамболиди приблизился к Владлену Генриховичу и, вежливо тронув за плечо, осведомился, что он здесь потерял. Не моргнув глазом, дед бойко ответил, что его заинтересовала странная манера вешать картины. Ведь если он не ошибается, то полотно закрывает некую нишу, что само по себе интересно. Стамболиди любезно заметил, что лучше, чем сотрудник музея Мешков, никто не знает архитектуру этого здания, и если посетителя заинтересовала ниша за картиной, то лучше наведаться в музей и получить там подробную консультацию. Тем более что сейчас начинается очередная экскурсия, и любознательный зритель имеет возможность задать все интересующие его вопросы. Дед воспользовался советом и отправился прямиком в музей. Однако дойти до Мешкова он так и не успел – Владлена Генриховича остановил сигнал смартфона, сообщающий, что поступило новое сообщение. Заглянув в почту, дед прочитал следующий текст: «Гонорар получен, договор в силе».

Не успокоившись на достигнутом результате, Владлен Генрихович сунул аппарат в карман пиджака и, обогнув иллюзариум, вошел в прохладный зал музея. В центре помещения стояла группка подростков, которым артистического вида экскурсовод рассказывал о различных экспонатах, расположенных в этом здании. Когда речь зашла об истории создания картины «Гуттаперчевый мальчик», Владлен Генрихович улучил удобный момент и спросил про особенности расположения картины. Мешков замялся и хотел было уйти от ответа на каверзный вопрос, но от докучливого посетителя не так-то легко было отделаться. Сотрудник музея перевел было разговор на другую тему, однако дед настаивал на ответе. Заинтригованные подростки присоединились к деду и подняли невообразимый гвалт. Тогда историк циркового искусства поведал экскурсантам, что сферический театр Малютина в силу своей специфики построен таким образом, что состоит из множества секретных помещений и потайных ходов, соединенных между собой коридорами. Так вот, картина как раз и скрывает одно из таких помещений. Именно поэтому она до сих пор и висит на том самом месте, куда ее повесили в начале прошлого века, иначе Мешков давно бы забрал ее в музей. Дед понял, что битый час ждал у моря погоды. Его элементарно провели, забрав деньги не с лицевой стороны картины, напротив которой он установил камеры слежения, а с изнаночной ее части, подойдя к деньгам из другого помещения. Дед вернулся в машину и уже оттуда принялся мне звонить и докладывать обстановку, попутно сообщив, что едет к нам на дачу собирать бабушку в дорогу, чтобы перевезти к своему другу Мише Володину. Это на случай, если за ним следят, делать все нужно по-настоящему, чтобы не спугнуть заглотившего наживку убийцу.