Холод, пламя и любовь - Иван Заам

один и еще. Звуки были такие громкие и невыносимые, что я закрыла уши. Но тут шум прекратился.

Недалеко от моих ног, на каменном полу лежал меч. Дальше впереди стоял Эдвард. Упавший на пол сержант, лежал неподвижно. Острый меч, прижатый к его горлу не давал ему пошевелиться.

«Слава богу все живы»— подумала я.

— Это был бой насмерть. Ты знаешь, что тебя ждет! — сказал Эдвард и приготовился вонзить меч.

«Неужели он убьет его? Ох… пусть он пощадит его… Пусть он пощадит!» — думала я, смотря, как Эдвард поднимает меч над грудью сержанта.

— Нет! — вырвалось у меня. Мои ладони тут же оказались на губах, сжимая их так плотно, чтобы больше не проронить ни слова. Эдвард посмотрел в мою сторону. Я продолжала молчать и лишь мысленно умоляла его: «Не убивай, пожалуйста, пощади его… не убивай!»

Он некоторое время смотрел на меня своим спокойным и холодным взглядом, а затем сухо улыбнулся.

— Я сохраню ему жизнь, все-таки ему есть, что мне рассказать. — сказал он, повернувшись в сторону Каронна и двух других арестантов.

Тут я заметила, как сержант сунул руку в голенище своего сапога. Блеснуло лезвие кинжала.

Глава 29

— Эдвард! — крикнула я.

Сержант толком не успел встать. Кинжал выпал из его рук, со звоном приземлившись на пол, а из спины торчало блестящее лезвие меча. Эдвард оттолкнул обездвиженное тело, высвободив оружие. Под ноги сержанта, ручьем хлынула кровь. Скрючившись от боли, он замертво упал наземь.

Я вновь зажмурила глаза, пытаясь сдержать волнение: «Господи он убил его…»

Когда я открыла глаза, тело сержанта уже тащили по полу к ближайшей двери, двое стражников. Эдвард глядел на меня все с той же холодной улыбкой. Тут я почувствовала на себе взгляды остальных. Они смотрели с таким интересом и удивлением, что захотелось провалиться на месте, исчезнуть и бесследно раствориться: «Господи, я назвала Короля по имени…»

— Уважаемые подданные! — крикнул Эдвард, переведя внимание придворных на себя— Прошу прощения, что вам пришлось лицезреть этот спектакль. Возможно он не был бы таким кровавым, если служба охраны хорошо выполняла свою работу…

— Ваше величество, я…

— Не сейчас, Каронн! С тобой я позже разберусь. Я хочу сделать заявление. Как вы уже поняли, Сэр Лерон — предатель. Это он подставил Сэра Джона, и внедрил шпионов в мой замок. Эти двое, — он указал на гвардейцев, — скорее всего обладают информацией о тех, кто еще замешан в заговоре против меня. Поэтому если среди вас есть предатели, то лучше вам сейчас в этом признаться! Слово короля, я сохраню вам жизнь! Но если вы сейчас не сознаетесь, я вас из под земли достану! Куда бы вы не убежали, вас в любом случае ждет смерть!

Все молчали с волнением посматривая друг на друга.

— Надеюсь ваше молчание- это молчание преданных мне людей. Таких же преданных, как Сэр Джон, честь которого была предательски опорочена. Я лично приношу извинения Джону, за то что сомневался в нем. За то что сомневался в лучшем друге моего отца, и не предпринимал каких либо действий, чтобы восстановить справедливость! Сэру Джону возвращаются его титул рыцаря и должность Главнокомандующего королевским легионом!

Зал бурно аплодировал, приветствуя Джона, который пожав руку Эдварду и крепко обняв сына, стоял с восторгом глядя на присутствующих.

Хоть что-то хорошее произошло за этот день. Но мимолетное торжество справедливости не могло успокоить мою душу. У меня был шанс спасти Муна, и я его провалила. Оставалось надеяться только на Сэра Эбенезера. После того как народ разошелся по своим делам, я подошла к нему:

— Сэр, я знаю вы можете уговорить Короля помиловать Гарольда Муна.

— Поверьте мне Мисс Браун, я могу уговорить Короля помиловать даже самого злейшего врага Солорвуда, но что мне с того?

— Сэр, пожалуйста, поговорите с Эдвардом. Гарольд Мун не заслуживает смерти. Я же знаю вы хороший человек и вы…

— Хороший человек? — перебил Эбенезер, — Хороших и плохих не существует. Это лишь наша субъективная оценка. Каким бы я не был, на ваш взгляд, человеком, вы просите меня об очень большом одолжении.

— Я знаю! И поэтому буду очень благодарна вам, если поможете.

Эбенезер задумался, нахмурив брови:

— Почему вы так хотите спасти этого человека?

— Потому что он не виновен!

— Ну с этим еще можно поспорить. Вы всегда так трепетно относитесь к каждому первому встречному?

— Всегда, если нарушено правосудие. Сэр, поверьте мне, пожалуйста, он хороший человек и не заслуживает смерти!

— Вы помните у вас есть должок передо мной? — улыбался Эбенезер, — Мне уже не терпится услышать о вашем доме.

— Я обязательно вам расскажу! Вы поможете мне?

— Ваша просьба будет стоить мне больших усилий. — он хитро улыбнулся, — Я говорил вам, что у меня есть страсть к экзотике? Я имею в виду страсть к экзотическим женщинам. Например у мовитанок такой прелестный цвет кожи. Ах, это так заводит…

— Не понимаю о чем вы?

— О том что вы, прелесть моя, дадите фору самой экзотической женщине, которую я только видел в своей жизни. Эти милые точки на вашем лице и шее, — он провел рукой по моей щеке, — Они как сокровища рассыпанные по неизведанным краям. И мне хочется добраться до каждого золотой монетки на белых холмах, равнинах и впадинах вашего загадочного тела…

“Боже, какая гадость!”— подумала я и почувствовала, как горят мои щеки.

— Подумайте, Мисс Браун, над моим предложением. — он жадно поцеловал мою руку, и я с силой отдернула ее, — Подумайте, на кону жизнь Гарольда Муна.

Эбенезер ушел ехидно улыбаясь. Я стояла одна посреди пустого тронного зала в растерянности и смущении: — “И все-таки он мерзкий человек…”

***

Вечером ко мне в комнату зашел Эдвард. Я обрадовалась, увидев его. Черные глаза, при тусклом свете масляной лампы, манили своей бесконечной глубиной. Он молча смотрел на меня, и эту соблазнительную тишину не хотелось нарушать. Я подошла вплотную, чтобы ощутить теплое дыхание, и сквозь лавандовый запах черных локонов, уловить аромат его тела, от которого кружилась голова. Я не смогла сдержаться и с жадностью поцеловала Эдварда. Он ответил взаимностью, но потом оттолкнул.

— Что случилось?

— Прости, Виктория. Нам нельзя быть вместе, по крайней мере какое-то время.

— Что? Это потому что я при всех назвала тебя Эдвардом? И все теперь думают, что между нами что-то есть?

— Думаешь после того, как я спас тебя от сожжения на костре и поселил здесь в замке, ни у кого вопросов не возникло? Они просто боятся об этом говорить. Но мне