Быть драконом - Андрей Стерхов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ащеулов кивнул, и Павел, продолжая держать меня под прицелом, набрал номер телефона. Когда на том конце отозвались, он приказал:
— Дай трубу девчонке.
И протянул мобильник мне.
— Лера? — спросил я.
— Шеф, это вы?! — обрадовано воскликнула моя бедовая помощница.
— Нет, это Бэтман.
— Ха!
— С тобой всё в порядке?
— Более-менее.
— Хорошо, что не менее-более. Держись. Я тебя вытащу. Уже вытаскиваю.
— Ага, шеф, давайте. А то мне уже очертели эти тупые ро…
На этом связь прервалась, я вернул телефон Павлу и, обращаясь к Ащеулову, заявил:
— Сначала девчонка, только потом факсимиле.
Тот неожиданно легко согласился:
— Ради бога.
Слишком легко согласился. Подозрительно легко. Но я раньше времени взрываться не стал, озвучил свой план:
— Сажаете её в мою машину, она отъезжает к воротам, звонит, и только тогда я подписываю эти ваши чёртовы бумажки.
Ащеулов и тут пошёл навстречу:
— Нет проблем, Егор Владимирович. — И глядя мне через плечо, приказал Павлу: — Организуй.
Борец вышел, и мы с господином Ащеуловым остались наедине. Юрист старательно отводил глаза и делал вид, что просматривает экземпляры договора, а я скрашивал ожидание тем, что рассматривал паутину в углу и думал. Сначала о том, что зря вчера юриста не отделал и отпустил ненаказанным. Затем мысль сделала кульбит, и я стал прикидывать, что они дальше предпримут. Интуиция подсказывала, что живым они меня отсюда не отпустят. Прихлопнут. Получат подпись и удавят. Удавили бы и так, да, видимо, решили обезопасить себя от исков возможных наследников. Ну а как только обезопасят, так сразу в бетон закатают. Сначала меня, а потом и Леру. Свидетеля не оставят. Я бы не оставил.
Вернулся Павел минут через пять.
— Готово? — спросил у него Ащеулов.
— Готово, — ответил борец и сунул мне свой телефон.
Не прошло и двух секунд, как раздался звонок.
— Да? — отозвался я.
— Шеф, я на выезде, — сказала Лера. — Жду вас.
— Не глуши двигатель, я скоро.
— Ага, шеф.
— Через шесть минут не появлюсь, вали.
— Но…
— Вали, я сказал. Время пошло.
Вернув трубку Павлу, я обратился к юристу.
— Всё понимаю, одного не понимаю: зачем гранату в офис швырнули?
— Какую гранату? — удивился Ащеулов. Удивился искренне. Похоже, действительно ничего об этом не знал. Похлопал зенками, а когда пробило, обратился к борцу: — Что за самодеятельность, Паша?
Тот, отведя глаза, пробурчал:
— А чего он… Савва вон… На аппарате. Дышит через раз.
— Охренел! — возмутился Ащеулов. — Тюрин узнает, голову оторвёт!
Паша стал похож на кутёнка, которого тыкают в помеченный им башмак.
— Ладно, хорьки, — сказал я, приближаясь к столу. — Между собой потом разберётесь, а сейчас дело нужно закончить. Давай договор.
— Вот и отлично, — проглотив «хорьков», обрадовался Ащеулов и протянул бумаги. — Подпишите, да разойдёмся с миром. И никаких гранат. И никаких фокусов.
— Что — не понравилось фокусы? — отвергнув его ручку и вынув собственную, поинтересовался я.
— Да как-то, знаете ли, не очень, — ответил юрист, невольно передёрнув плечами. — Особенно Савве не понравилось. И Паше, как видите. В цирке фокусником подрабатываете? Или хобби такое?
— Хобби.
— Я так и подумал. Оттого-то, дорогой наш Копперфильд, для сегодняшней встречи другое место выбрал. Правда, удачное место?
— Мне всё равно, — заметил я и стал выводить подпись. Сходу не вышло. Слишком сильно нажал на перо, и оно пропахало бумагу.
— В каком смысле «всё равно»? — заволновался Ащеулов.
Небезосновательно, надо сказать, заволноваться.
— Место действия значения не имеет, — очищая перо от бумажной пульпы, сказал я. — Где бы мы с вами сейчас не сидели, рукоятка граблей, на которые вы вновь наступили, неумолимо пролетит по заданной траектории.
Ащеулов удивлённо вскинул брови.
— Что, и тут буянить надумали?
— А чего тут думать, — усмехнулся я и, пробив ручкой его ладонь насквозь, пригвоздил её к пыльной столешнице.
Дальнейшее заняло доли секунды.
Ащеулов заорал так, как орёт моя соседка тётя Зоя по кличке Контра, когда застревает в лифте, — с надрывом. Чтобы болезный не мучился, я провёл общую анестезию: дотянулся через стол кулаком до его подбородка. Юрист дёрнул головой, обмяк и сел куда-то мимо стула. Куда именно, я рассматривать не стал, мне уже было не до него: стянув с безымянного пальца кольцо Альбины, я сказал волшебное слово «Тонушо» и сунул разбуженный артефакт в рот.
Был я.
И нет меня.
Павел, ошалевший от такого резкого поворота событий, заметался.
— Что за хрень! — не мог он поверить своим глазам.
Отскочив в сторону, я прижался к стене и выудил из кармана кастет. Затем сделал шаг вперёд и приложился со всей пролетарской ненавистью бандюге по печени. А когда он начал оседать, встретил его лицо коленом. Всё. Алез капут. Экспроприировать экспроприированное он мне не мешал. Не мог. И лицо прибежавшего на крики бойца я разбивал уже рукояткой собственной «пушки».
То ли удар был таким мощным, то ли парень не ожидал такого коварства от пустоты, но охнул и сразу повалился на спину. Я, используя его живот как подкидной мостик, вырвался в коридор и врезал второму бойцу между ног. Хорошо так врезал. Пыром. Боец ойкнул и сложился. Наслаждаться его корчами я не стал, побежал на выход. А там уже нарисовался один из парней, оставленных для прикрытия. Парень оказался толковым, сразу начал палить. Сообразив, что уже перестал быть невидимкой, я отскочил в сторону, и пули-дуры пролетели мимо.
Ответил я, почти не целясь. Засадил ему не то в бок, не то в бедро. Парень взвыл, прижался к стене, пытался устоять на ногах, но потом, оставляя на панели кровавый след, сполз на пол. Меня это не смутило. Всё было справедливо. Дуэль она и есть дуэль: готов убить, будь готов умереть.
На выходе я нос к носу столкнулся с последним бойцом и, не найдя ничего лучшего, ударил его головой в грудь. Просто как Зидан какой-то. Мужик опрокинулся и напрочь забыл, как люди дышат.
Бежал я к воротам, не чуя под собой ног. Когда одолел сто метров из двухсот, способные держать оружие в руках погнались за мной на авто.
Услышав звук дизельного двигателя, я обозвал себя болваном за то, что пожалел серебра и не прострелил колёса. Пришлось набавить ходу. Чуть лёгкие не разорвались.