Игуана - Георгий Миронов

На донышке иностранными буквами было написано слово которое, если вспомнить уроки английского в школе, – можно было прочитать как «Севр». И стояла дата: 1780г.

Может быть, если бы на месте Ленки была Инга, она и вскрикнула бы, не сумев сдержать профессиональную радость от встречи с раритетом, – это был ночной горшок императрицы – бурдальон Марии Антуанетты, который оценивался в сотню тысяч баксов…

Но Инга в это время отбирала и оценивала в гостиной коллекцию миниатюрных портретов представителей знатного русского дворянства. Работы французских и немецких миниатюристов ХVIII-ХIХ в., и ей было не до ночных горшков. Хотя бы даже такого, на который опускалась десятилетия назад нежная задница казненной французской императрицы.

Тут было много бурдальонов с монограммами, одна из которых – большая буква «N» с короной наверху даже показалась Ленке знакомой, но задерживаться на каждом предмете у неё не было времени. Может быть, только секунду-другую она задержалась с упаковкой, когда в нижнем ящике массивного комода обнаружила (как и обещала наводчица) футляр на четырех высоких ножках, напоминающий скрипку без грифа, с продолговатым фаянсовым сосудом внутри. Ленка была девушка грамотная, с тремя классами ветеринарного техникума, так что разобралась – это был походный ночной горшок середины XIX в. из Тверской губернии. Внутри кожаного футляра с выдавленными в коже головами лошадей, было изящное фарфоровое биде, – вещь необходимая при долгих поездках в экипажах из имения в город, и наоборот.

Короче, собрала она все, что было в списке, довольно быстро.

Выглянула в холл, пусто, – прошлась по квартире, – подельницы в своих комнатах своим ремеслом занимаются. Во второй спальне бабка уж и хрипеть перестала…

Пошла обратно. Обратила внимание, что Андрей, которому было наказано сидеть на стреме в холле, глазами по её заднице елозит.

Вы не поможете мне сумку из комнаты вынести? А то чижолая шибко. Спросила спокойно, не глядя на него, но манерно, кокетливо.

А чего и не помочь, если девушка слабенькая.

Ну, помог, конечно.

Тем более, что кровать там в спальне старика-адмирала такая, что на ней весь российский подводный флот можно разместить. Старичок, вроде как, судя по стоявшим высоко на стеллажах моделям подводных лодок, был по этой части.

Ну, а Андрей оказался по другое части.

То есть такой затейник…

Не раздеваясь на неё набросился.

Хорошо еще, она под юбкой летом ничего не носит.

Словом, как раз успели.

А то, если бы Васса засекла, попало бы обоим.

С тех пор и старалась, если это как-то от неё зависело, попасть в одну «смену» с Андреем.

Только мало что от неё зависело.

От Вассы то – немного, а уж от неё – и вовсе ничего.

Ты проверила по списку, действительно стоящие вещицы? – спросила тем временем Васса Ингу, на ходу рассматривающую списки и слайды коллекции, которую им предстояло сегодня брать.

Объективно – действительно стоящие, на них всегда спрос есть, и в Европе, и в Азии, и в Америке. И цены только растут.

Что же это?

Утамаро.

Не поняла…

Ты спросила, я ответила. Это имя художника. Утамаро.

Не русский что ли?

Японец.

Тяжелые вещицы? – со знанием дела спросила Васса.

Нет, легкие: графические листы, бумажные свитки.

Это хорошо. И во сколько эти бумажки оцениваются?

Судя по списку, – а это одно из самых полных собраний листов с изображениями куртизанок работы Утамаро, – то около миллиона долларов.

Ну, за такие «бабки» я укол и тигрице сделаю. А тут, вроде, опять старушка – «божий одуванчик». Ой, нет, девочки, – хохотнула Васса, разглядывая полученную за пять минут до операции (во избежание утечек информации) ориентировку: бабка весит добрых полтора центнера. У меня и иглы такой нет, надо было тебе поручить, ты у нас ветеринар… Без пяти минут.. – хохотнула Васса. – Ладно, девоньки, справимся: мы ей сегодня – внутривенно. «Скорая» – она на то и «скорая», чтоб по быстрому. А если в вену этот препарат ввести – то на наших глазах, как говорится, состоится и прощание с телом любимой бабушки. Интересно, чего она блядей собирала, а? Ты как считаешь, Инга?

Японские куртизанки – это совсем не то, что наши дешевки с Курского вокзала, – с достоинством пояснила Инга. У неё было приятное, но несколько злое и унылое балтийское лицо с светло голубыми невыразительными глазами. Работая в бригаде, куда попала достаточно случайно, она честно зарабатывала деньги на дом, который намеревалась построить на Куршской косе. Своих подельниц немного презирала, «немного» потому, что вообще не привыкла испытывать какие-либо сильные чувства.

Куртизанки – те же гейши. Они тебе и разговором помогут время скоротать, и одеты, надушены, нарумянены, напудрены – одно загляденье…

А чего говорить лишнего? – встряла в разговор Ленка. – Если у тебя профессия на спине лежать да ноги раздвигать, чего разговаривать-то?

Замнем для ясности, – подытожила ненужный спор Васса. – Что там еще?

Веера ХVII века, японские, шесть штук, лаковые коробочки для мазей и благовоний – общим счетом 12 штук, ширма деревянная, затянутая шелковым панно…

Тяжелая, наверное, – предположила ленивая Ленка.

Навряд ли, – спокойно парировала Инга.

А против чего в списке красные «галочки» Игуаны?

Против коллекции свитков и гравюр Утамаро и против ширмы.

А коробочки не отмечены?

Ширпотреб ХVII века.

Ни хрена себе… Значит, придется ширму тащить. Монет, можно это панно из ширмы вырезать?

Нельзя. Это не картину из рамы вырезать, тут все в комплексе – произведение искусства. Опять же – резьба там… Нет, приказано всю.

От, забот-то, паковать её, тащить, да и засветимся.

А мы на носилках, будто бабку вывозим, – радостно предложила Ленка.

И то верно, – согласилась Васса. – Упакуем и, вместе со свитками, с листами этими, графическими – на носилки. Парни из «бойцов» и понесут, как санитары… Ты вот что, для понту капельницу прихвати. И, когда пойдем назад – капельницу под простынь сунь, для понту.

Это можно, – важно согласилась Ленка.

Ну вот, и приехали, – удовлетворенно заметила Васса, выглядывая в окно «Скорой». В кабине сидели двое «бойцов» – водитель и второй, пехотинец. Оба пойдут с ними за санитаров.

Уже поднимаясь в лифте на четвертый этаж, Васса, словно вспомнив что-то смешное, ухмыльнулась:

Это ж надо до такой глупости дойти, чтоб блядей на картинках собирать. На миллион баксов… Совсем сдурели люди. Будто все с дуба враз рухнули. Вот за это Бог и послал нам перестройку.