Семя желания - Энтони Берджесс

– Прекрасно, – сказал капитан Беренс, белый толстяк с иссиня-черными волосами и усами, – теперь рота почти укомплектована. Вам лучше пойти и доложить мистеру Доллимору, он ваш взводный.

Отдав честь, Тристрам едва не упал, поворачиваясь кругом, и пошел рапортовать. Лейтенанта Доллимора, дружелюбного молодого человека в идиотских очках и со слабой формой розовой акне, он застал за обучением солдат устройству винтовки. Насколько знал Тристрам, винтовки существовали во времена древних доатомных войн. Организация, номенклатура, процедура и вооружение этой новой британской армии – как будто все было взято из старых книг, старых фильмов. Да уж, винтовки…

– Курок, – указал мистер Доллимор. – Нет, простите, это боек. Запал… Как это называется, капрал?

– Спусковая пружина, сэр.

Приземистый капрал среднего возраста наблюдал, вытянувшись по струнке, подсказывал и помогал, как вот сейчас.

– Сержант Фокс, разрешите доложить, сэр.

Мистер Доллимор с некоторым интересом пронаблюдал характерный для Тристрама салют и четко выдал вариацию собственного: коротко и фатовато помахал пальцами у лба.

– Отлично, – сказал он, – отлично, отлично. – Лицо у него чуть ожило от вялого облегчения. – Устройство винтовки. Продолжайте.

Тристрам недоуменно посмотрел на взвод. Тридцать человек сидели на корточках с подветренной стороны спального барака, улыбались или глупо таращили глаза. Большинство были ему знакомы: многие приходили к нему на уроки начального образования, многие так и не выучили алфавит. В основном рядовой состав бригады составляли уголовники, тунеядцы, сексуальные извращенцы, заговаривающиеся и слабоумные. Но в том, что касалось устройства винтовки, Тристрам недалеко от них ушел.

– Есть, сэр, – сказал Тристрам и коварно добавил: – Капрал.

– Сержант?

– Продолжайте.

Шаркая, Тристрам пошел в ногу с мистером Доллимором, который направился в сторону офицерской столовой.

– Что вы на самом деле делаете с ними, сэр?

– Делаю с ними? Ну, особо ничего с ними не сделаешь, верно? – Приоткрыв рот, мистер Доллимор подозрительно посмотрел на Тристрама. – То есть по уставу их положено обучить обращаться с оружием, какое им выдали, разве нет? Да, а еще, конечно, держать себя в чистоте, насколько могут.

– Что тут происходит, сэр? – резковато спросил Тристрам.

– Что вы ходите сказать этим «что тут происходит»? Происходит как раз то, что я вам сказал.

Высекая из металла искры, они брели по открытой платформе голого рукотворного острова посреди зимнего Атлантического океана.

– Я хотел сказать, – принуждая себя к терпению, продолжал Тристрам, – вы что-нибудь слышали о том, что нас пошлют на передовую?

– На передовую? На передовую против кого? – Мистер Доллимор задержал шаг, чтобы лучше впериться в Тристрама.

– Против врага.

– А, понимаю.

Мистер Доллимор произнес это тоном, подразумевающим, что можно пойти на передовую против воинства иного, нежели враг. У Тристрама мурашки по коже поползли от жуткого подозрения, что мистера Доллимора, возможно, считают пушечным мясом. А если лейтенант пушечное мясо, то и его взводный сержант тоже. А потом, учитывая, что был как раз полдень, из громкоговорителей зазвучали звуки поцарапанной пластинки: синтетический рожок провопил свой призыв к молитве, а мистер Доллимор сказал:

– Об этом я просто не подумал. Я думал, у нас сейчас своего рода передовая. Я думал, мы вроде как границу защищаем.

– Нам лучше прийти посмотреть приказы по батальону, – посоветовал Тристрам.

Когда они подошли к фабричной палатке штаб-квартиры батальона, где раздавался звон ударов по клавишам пишущих машинок, дежурного вида дежурный как раз вывесил приказы, тут же замотавшиеся безутешными белыми флагами на атлантическом ветру.

Тристрам мрачно покивал, читая быстрее старшего по званию.

– Значит, вот оно что.

Мистер Доллимор, разинувший при чтении рот, сказал:

– А-а, понимаю. Что это за слово? А-а, понимаю.

Написано черным по белому, слова ясные и холодные как латук, хотя и не столь удобоваримые.

Приказ выдвигаться из бригады. Шестьсот офицеров и рядовых, по две сотни с каждого батальона. Погрузка на корабли завтра в шесть тридцать.

– Да-да, – быстро задышал мистер Доллимор, – мы там есть, сами видите! – Он тыкал пальцем с такой радостью, точно увидел свое имя в газете. – Вот… Второй батальон, рота Б. – А потом вдруг вытянулся неловко по стойке «смирно» и изрек: – Хвала Господу, что даровал нам эту честь.

– Прошу прощения? – переспросил Тристрам.

– Когда меня убьют, задумайся об этом[30], – объявил мистер Доллимор, словно в его домашнее чтение в школе входил указатель первых строчек. – «Ты грабил, – сказал он, – ты убивал и жизням клал конец»[31].

– Уже больше подходит, – отозвался Тристрам, хотя голова у него шла кругом. – Гораздо больше.

Гудки транспортного корабля раздались в полночь. Солдат, до отвала накормленных какао и консервами, претерпевших осмотр винтовок и ног, нагруженных обмундированием и многочисленными рожками с боевыми патронами, отослали спать в десять. После того как три рядовых были случайно застрелены насмерть, а старшина штабной роты получил ранение в филейную часть, от патронов отказались как от меры преждевременной: патроны рядовым – строго против врага – выдадут в базовом лагере в порту высадки.

– Но кто этот хренов враг? – в тысячный раз спросил сержант Лайтбоди.

Закинув руки за голову, он растянулся на нарах над Тристрамом – красивый сардоничный молодой человек с подбородком как у Дракулы. Укрыв одеялом колени, Тристрам писал письмо жене. Он был уверен, что она его не получит, как был уверен, что она не получила еще тридцать посланных до него, но писать ей все равно что возносить молитву… молитву о лучших временах, нормальности, обычном домашнем комфорте и любви.

Завтра на передовую. Черт знает куда. Но, заверяю тебя, мои мысли, как всегда, о тебе. Скоро мы снова будем вместе, возможно, раньше, чем думаем. Твой любящий Тристрам.

Надписав ее имя на дешевом канцелярском конверте, он заклеил письмо, потом нацарапал неизменную пометку: «Свинья, называющая себя моим братом, передай это письмо моей жене, лицемерный ты гад. С вечной ненавистью от Т.Ф.». Внешний конверт он адресовал Д. Фоксу, здание Правительства, Брайтон, Большой Лондон, в полной уверенности, что Дерек из тех, кто, подобно лощеному священнику из Брейя[32], всегда окажется наверху, какое бы правительство ни пришло к власти. За самой этой войной, если она взаправду существует, скорее всего, стоит Дерек. В своем определении «врага» батальонный командир ох как ошибался!