Пароль больше не нужен. Записки нелегала - Олег Северюхин

– Иван, никому больше об этом не говори, – и иногда плакала над судьбой тех или иных людей.

В конструкторском бюро мне сообщили, что по запросу автобронетанкового управления меня командируют в действующую армию в качестве инженера-конструктора для изучения боевых качеств и особенностей конструкции танков, как наших, так и немецких.

Отпуск пролетел незаметно. В автобронетанковом управлении мне сообщили, что все компетентные органы, читай – разведка и контрразведка, дали положительное заключение о моей личности и пригодности к службе в армии. На основании моего боевого опыта, предыдущей службы в армии и образования я был аттестован на воинское звание капитана технической службы с причислением в кадры инженерного состава управления. Я должен заниматься курированием ремонта автобронетанковой техники, изучения иностранных образцов и подготовки предложений о необходимости внесения изменений в конструкцию танков и вооружение.

По роду работы мне пришлось ездить в районы массового применения танков на Курской дуге и в Белоруссии во время операции «Багратион». Матерился при отправке танков на Запад, когда восстанавливали бесцельно подорванные партизанами железнодорожные пути во время «рельсовой войны». Был и в Карпатских горах, когда пришлось затаскивать танки на перевалы и горные склоны, а к концу войны я оказался в Восточной Пруссии, нынешней Калининградской области, недалеко от тех мест, где я родился и вырос.

С группой офицеров я приехал в наше старое имение, прошелся по пустым комнатам. Брат с семьей скрывался на Западе Германии, куда подходили англо-американские войска. Из знакомых встретился только старый дворецкий моего отца, который естественно не узнал в майоре Красной Армии старшего сына его покойного хозяина.

С моей стороны это была наглость, но я был полностью уверен в своей неузнаваемости и решил раз и навсегда разрубить узел, терзавший меня в отношениях с Германией и с Россией. Я не хотел быть неблагодарным Германии, но и не хотел быть неблагодарным к России. В советской военной форме я был честен по отношению к России. Но настанет время, когда я смогу быть честен и перед Германией.

Для абвера я был потерян с того момента, когда ушел в лес на окраине города Гродно. В партизанском отряде меня нашли, и я не мог быть уверенным в том, что документы спецслужб Германии не попадут в руки советских органов безопасности. Тогда меня не спасут никакие заслуги перед Советской властью. За это пострадают и члены моей семьи, хотя они ни сном, ни духом не ведали, кто на самом деле их отец и муж.

Сотрудники абвера под разными прикрытиями появлялись в поле зрения моей жены, пытаясь выяснить мое местонахождение. Это я разузнал в разговорах с твоей бабушкой уже после войны. Но абвер еще раз нашел меня в период осады гарнизона и крепости Кенигсберг в начале апреля 1945 года.

Тогда было очень много работы по ремонту и восстановлению танков, отправке в тыл эшелонов с техникой, не подлежавшей восстановлению, на переплавку. В дивизионной ремонтной мастерской, где я был приписан на столовое и вещевое и денежное обеспечение, появился пожилой усатый полковник, который разыскивал меня. Увидев меня, он с распахнутыми объятиями пошел ко мне, приговаривая:

– Иван Петрович, спаситель ты наш, здравствуй! Дай я тебя расцелую.

Ничему не удивляющимся сослуживцам он объяснил, что я выводил их часть из окружения в Белоруссии. Я ничего сказать не мог, потому что этим полковником был мой давний знакомый по работе в абвере господин Мюллер.

Взяв меня под руку, Мюллер предложил немного пройтись с ним, так как его часть сделала небольшую остановку в этом районе и скоро должна двигаться дальше. Встреча старых боевых друзей является основательным поводом, чтобы на какое-то время отлучиться от места службы.

Значит, абвер и здесь меня нашел. С Мюллером я держался настороженно. Он это понял и сказал, что вопрос о моей ликвидации снят им раз и навсегда:

– Мы сейчас работаем под контролем и руководством имперского управления безопасности, которому доложим, что ты ликвидирован лично мной. С этим заданием я и послан сюда. Нужно думать о другом, а гестапо думает только о мести. Война окончена. Густав потерял своего голубя. Очень хорошо, что ты не запятнал себя военными преступлениями и будешь полезным для возрождения былого величия Германии. Германии больше нельзя воевать, пришло время, когда она должна стать гарантом мира на европейском континенте. Прощайте барон, надеемся, что вы сохраните себя.

Больше Мюллера я никогда не видел. А сейчас, на рубеже веков, пришло время, когда Германия и Россия стали демократическими государствами и равноправными партнерами на международной арене. Я никогда и никому не признаюсь, что был офицером немецкой разведки. Это никому не нужно. Но ты можешь знать об этом, как мой единственный родной человек. Твоя бабушка даже не догадывалась, что я не был русским.

С помощью России Германия воссоединилась. То есть, Россия сдала Германскую Демократическую Республику Федеративной Республике Германии. В ГДР те, кто был всем, в один день стал никем. В политике Россию почему-то всегда заботили не русские, а немецкие дела.

Я специально переехал работать в закрытый для посещения иностранцев город. Но и его в 1991 году открыли. А в 1993 году ко мне приехали мои коллеги из БНД (Bundes Nachrichten Dienst).

Одному я только радовался, что мои документы оказались в ФРГ и ко мне пришли коллеги из БНД, а не из «Штази» (Staats Siecherheit Dienst). Откажись я с ними сотрудничать, они бы в силу пролетарской солидарности настучали на меня в КГБ (ФСБ) и деда твоего арестовали бы как нацистского преступника и шпиона.

Не знаю, как бы ты отнеслась к тому, что твой дед профессиональный сотрудник немецкой разведки, сам уволивший себя со службы по достижению определенного возраста. Германия моя Родина, но и Россия моя вторая Родина.

Пришли немецкие разведчики и сказали мне, что «Густав потерял своего голубя». Значит, Мюллер передал мой пароль тем, кому его можно было доверить. О работе не разговаривали. Что можно взять с человека, которому скоро исполнится сто лет? Сообщили, что мне назначена пенсия в пять тысяч восемьсот марок. Поинтересовались, не хочу ли я уехать в Германию на постоянное место жительства, где мне будет обеспечен надлежащий уход и питание, соответствующее моему возрасту. Будут проведены и соответствующие мероприятия по легендированию моего отсутствия. Я отказался.

С этим и уехали, сказав, что мои наследники имеют все права на мое имущество, ценные бумаги и денежные сбережения в Германии. Гражданство Германии им будет предоставлено во внеочередном порядке.

Не сомневайся, все верно. Недавно прочитал, что один житель внутренней губернии России, проживая в 1914 году в западных районах страны, был мобилизован в немецкую армию, в которой прослужил полгода и ни разу не участвовал в боевых действиях. Совсем недавно, разбирая старые бумаги, он наткнулся на документ на немецком языке, где написано, что солдат, допустим, Петров награжден значком за отличные спортивные результаты. Направил он эту бумагу в министерство обороны Германии. Сотрудники посольства Германии в России подтвердили личность этого человека. Ему, как ветерану первой мировой войны, назначили пенсию в две тысячи марок, которые он благополучно получает, и все родственники на него надышаться не могут. А ведь он мой ровесник.