Пароль больше не нужен. Записки нелегала - Олег Северюхин

Умных история учит, но всегда есть такие страны, которых история толкает во всякое дерьмо, но как только попадается новое дерьмо, так они с радостью в него вваливаются.

Возьми такой аспект. Каждое вооруженное столкновение кроме убитых предполагает наличие пленных, а разведывательный поиск – захваченных «языков».

В действующей армии для них предназначены лагеря военнопленных. Содержание в лагерях, естественно, разное. К русским везде относились отвратительно, как к неподписантам конвенции о военнопленных. В СССР военнопленных быть не могло, могли быть только предатели.

А в партизанских отрядах лагерей военнопленных не было, а пленных и «языков» брали. Партизанский отряд мобильный и обременять себя военнопленными не мог. До сих пор мне снятся глаза людей в немецкой военной форме, в форме полицаев, может быть, ни разу не стрелявших в живых людей, которых расстреливали сразу после допроса, потому что их некуда девать.

Если партизанское движение с одной стороны это государственная политика, то и к партизанскому движению другой стороны нужно относиться с государственной точки зрения, приравняв партизанские движения к числу воюющих подразделений, распространяя на них законы ведения войны. И ведь до сих пор ни одна международная конвенция не признала партизан в числе «комбатантов» – то есть воюющих, кроме тех партизан, которые воевали за победителей.

Такая точка зрения у меня несколько изменилась после того, как я увидел, что делают мои сородичи на оккупированных территориях и как они обращаются с военнопленными. После всего увиденного, у меня даже морального права и желания называться немцем не было.

Почему я должен быть лучше русского, украинца, еврея, белоруса, молдаванина? Да, у нас есть различия в степени цивилизованности и общего развития. Нам что-то не нравится в них, но это не может быть обоснованием для их поголовного уничтожения. Он человек, и я человек. И отношения между людьми должны быть человеческими.

Немецкая армия была укомплектована преимущественно рабочими, привыкшими к рабочей дисциплине, умеющими обращаться с техникой. Им противостояла страна, живущая в двенадцатом году сплошной индустриализации.

Страна автобанов сражалась со страной плохих дорог. Страна развитой промышленности вторглась в страну, едва оторвавшуюся от сохи, где большинство населения во взрослом возрасте впервые увидело автомобиль или трактор. Тем не менее, по-нашему отсталые люди отважно подходили к технике, быстро ее осваивали, учились и делали такие образцы техники, которые никто не мог превзойти. А любовь русских к родине, самопожертвование за нее свели на нет немецкое превосходство в технике, образовании и дисциплине, чем мы всегда так гордились.

Любая жестокость порождает ответную жестокость. Жестокое отношение немцев к гражданам на оккупированных территориях порождало ответные действия. Чем больше жестокостей со стороны оккупантов, тем активнее партизанское движение. И чем активнее партизанское движение, тем активнее и более жестоко проводятся карательные акции.

Это все равно, что тушение пожара бензином или порохом. Это никто не хочет понимать ни в просвещенных, так сказать, странах, ни в отсталых. Мы с тобой видели, как вся Европа и Америка объединилась против Югославии. Гуманитарными бомбежками вынудили уйти в отставку президента Югославии. Тень Гитлера летала над этими странами, благословляя на победу в войне с народом, который не хотел развязывать новую мировую войну. А если бы не стерпела Россия, Китай, Индия, Иран, Ирак, Ливия и бросились бы на защиту Югославии? Мы были на грани новой мировой войны под лозунгом немецких канцлеров «Drang nach Osten».

Война, война и война. Хотя не все представители оккупационных войск были бандитами, относившимися к русским как к скоту, но судят не по большинству, а по ярким представителям оккупантов – участников массовых казней, грабивших и убивавших местных жителей, расправлявшихся с безоружными пленными. Не все немцы звери, но достаточно одному совершить какое-нибудь зверство, как ярлык зверя мгновенно прилепляется ко всем представителям этой нации. Я был настоящим партизаном, и проявление эмоций было направлено только в одну сторону – уничтожать звериных выродков моей нации.

Против партизан велась настоящая война. Создавались «ягдкоманды» из специально подготовленных военнослужащих, перекрывались и минировались возможные пути движения партизанских групп, организовывались засады, налеты на стоянки и партизанские колонны, в отряды внедрялись секретные сотрудники из числа местных жителей для проведения диверсий и сбора данных, осуществлялись карательные акции. Одним словом, войска, относящиеся к системе полиции и внутренних дел, применяли против партизан те же методы, которые использовались и партизанами.

В Германии очень серьезно относились к борьбе с партизанами. К концу войны в январе 1944 г. был учрежден знак «За борьбу с партизанами» для военнослужащих частей СС и полиции, отличившихся в борьбе с партизанами. В дальнейшем им также награждали военнослужащих сухопутных сил и личный состав вспомогательных частей, участвовавших в противопартизанской борьбе. Знак представлял из себя бронзовый венок из дубовых листьев, на который налагался меч со свастикой, погруженный острием в клубок ядовитых змей.

Советское руководство еще раньше учредило медаль «Партизану Отечественной войны» двух степеней – серебряной и латунной. На лицевой стороне медали – профильное изображение Ленина и Сталина, повернутое влево, и надпись: «Партизану Отечественной войны». На оборотной стороне медали надпись в три строки «За нашу Советскую Родину».

«За нашу Советскую Родину» можно было делать все, даже уничтожать военнопленных и карать без суда и следствия предателей, работавших в местном самоуправлении на оккупированной территории. Время было такое, военное. Военные преступники бывают только среди проигравших. Хотя, мои соотечественники натворили в России столько, что вряд ли Бог или какой-то высший суд оставил это без наказания.

Полтора года я пробыл в партизанском отряде. С помощью абвера я стал довольно-таки знаменитой в партизанских кругах личностью.

Все началось с того, что в сумке офицера полевой жандармерии обнаружили мою фотографию, на которой было написано, что Луконин Иван Петрович подлежит уничтожению как член экипажа танка, уничтожившего колонну 4 пехотного батальона. Для партизан это стало что-то вроде моей визитной карточки и удостоверения личности, а мне стало ясно, что, не обнаружив моего появления в месте, куда эвакуирован мой завод, абвер стал меня разыскивать в составе партизанских отрядов. И меня нашли с помощью осведомителей, которых десятками забрасывали в зоны действия партизанских отрядов. Несомненно, что с помощью агентуры была проведена моя установка и собраны данные о моей деятельности, в результате чего появилась пометка о необходимости моего уничтожения.

Абвер мог самостоятельно решить задачу установки моего местонахождения, но, вероятно, в дело вмешалось имперское управление безопасности и его подразделение – гестапо, осуществлявшего контрразведывательную работу среди населения оккупированных районов и подминавшего под себя органы военной разведки.