Сокровищница ацтеков - Томас Жанвье

Нечего удивляться, что тлагуикосы, изнемогая под тяжестью непосильного труда и бесчеловечного обращения, были каждую минуту готовы восстать против своих притеснителей; это затаенное пламя мятежа ежеминутно грозило вспыхнуть опустошительным пожаром. Только усиленный надзор и бдительность стражи удерживали в границах несчастных рабов; однако несмотря на все меры строгости возмущения повторялись часто – заканчиваясь жестокой резней – до того сильна была жажда мести в этих бедных созданиях, доведенных до отчаяния.

Только однажды, как рассказывал нам Тицок, тлагуикосам удалось избавиться от ненавистного рабства, когда они искусно обманули бдительность своих начальников, прибегнув к хитрости против открытой силы. Это происшествие, – продолжал ацтек, – перешло уже в область преданий, но его подробности ясно сохранились в народной памяти. В то давно прошедшее время рудокопы наткнулись на необыкновенно богатую золотоносную жилу, которая простиралась на далекое расстояние недалеко от загражденного прохода. Галерея, проложенная в руднике, уходила гораздо дальше этого места; она шла на большой глубине и, постепенно поднимаясь кверху, выходила в ущелье. Неожиданно отыскав этот выход, рудокопы убили надзирателя, наблюдавшего за ними, и выкинули труп в ущелье, чтобы его нельзя было найти. Отверстие тщательно заложили, а галерею провели немного в сторону; таким образом главный начальник работ мог убедиться собственными глазами, что золотоносная жила разработана до самого конца, что и было на самом деле. Тицок не мог определенно сказать, через какое время спустя тлагуикосы воспользовались найденным выходом. Во всяком случае, их бегство не было поспешным, потому что они собрались в огромном числе и взяли с собой большое количество оружия, а также всякой домашней утвари. Наконец, когда все было готово, рудокопы напали на конвойных солдат с такой внезапностью и отвагой, что без труда овладели цитаделью. Впрочем, это не особенно встревожило начальников конвоя; цитадель была тотчас окружена и тлагуикосы очутились в осаде; им грозила голодная смерть, офицерам же гарнизона оставалось только удивляться наивности бунтовщиков, которые вдобавок взяли с собой жен и детей.

Между тем в осажденной крепости, куда забралось такое множество народа, царила невозмутимая тишина, что стало наконец беспокоить солдат; но их удивление еще более возросло, когда они взломали заложенный вход и вошли в крепость, не встретив никакого сопротивления. В цитадели не оказалось живой души! Мало того, беглецы так искусно заложили за собой внутренний ход, что прошло много времени, прежде чем ацтеки догадались, куда бежали их рабы. Масса людей исчезла с лица Земли, точно канула в воду. Только два-три десятка лет спустя обнаружилась их тайна. В один прекрасный день из давно заброшенной галереи в руднике вышел дряхлый старец и обратился к первому из встречных стражников. Изумленные азтланеки приняли его за выходца с того света, но он рассказал им, что был насильно уведен беглецами и оставался у них в плену много лет. Этот человек был жрецом. От него жители узнали, что бунтовщики поселились в прекрасной долине, скрытой в горах, где построили большой город, в полной уверенности, что сюда не может никто проникнуть. Пленному жрецу стоило невероятных усилий вторично открыть проход в рудник со стороны ущелья; он изнемог от этих утомительных поисков и, едва успев рассказать свое удивительное приключение, тут же умер. Тогда верховный жрец вместе с советом распорядились послать шпионов по указанному направленно, желая убедиться в правдивости слов старика. После этого правители задумали жестокое мщение беглецам. Оно заключалось в том, чтобы затопить их город, спустив в долину воды большого озера. Этот план потребовал полных двух циклов для своего осуществления, потому что стоил громадных трудов. Но он был исполнен в точности: в один день вся долина была затоплена водой, и там, где недавно кипела цветущая жизнь, воцарилась тишина и непробудное молчание смерти. Притаив дыхание, слушали мы с фра-Антонио рассказ Тицока; если сам рассказчик мог сомневаться в действительности произошедшего, то мы отлично знали, что это предание не было вымыслом. Нам еще так недавно довелось побывать в долине Смерти, где сохранились следы варварского мщения тлагуикосам и где нам самим грозила жестокая участь умереть с голоду. Только теперь с поразительной ясностью предстала перед нами эта потрясающая драма давно минувших веков. До сих пор нам была непонятна причина мщения, выполненного с такой холодной жестокостью и дьявольским терпением; теперь же мы поняли все.

Хотя план восстания обсуждался советом с удивительным хладнокровием и серьезностью, коневоды партии выказали большую энергию в организации дела, когда переговоры пришли к концу, такая деловитость азтланеков служила нам твердым залогом успеха. Весь первый день в Гуитцилане и большая часть ночи были посвящены выбору временного правительства и централизации военных сил. Очевидно, что эти предварительные меры были приняты обдуманно, потому что в последующие дни все шло необыкновенно удачно и совершалось в строгом порядке.

За это время мы успели хорошенько осмотреться кругом. Благодаря нашим дружелюбным отношениям с удивительным народом, с которым нас так странно свела судьба, мы встречали повсюду большую предупредительность, насколько это было возможно в такой критический момент, и познакомились с образом жизни азтланеков. Сведения, полученные этим путем, послужили мне материалом для главы «Домашняя жизнь и домашние обычаи ацтеков». Рейбёрн собрал также много любопытных данных (изложенных им в подробном докладе, возбудившем большой интерес в Американском институте горных инженеров). Он позволил мне воспользоваться своим сочинением для составления главы «Добывание и обработка металлов у ацтеков», и это, пожалуй, самые интересные места в моей книге «Условия жизни на североамериканском материке до Колумба». Рейбёрн был поражен, когда узнал, насколько развито искусство инженерии у этого изолированного народа и как хорошо умели ацтеки применять его на практике. Во многих вещах они, конечно, сильно отстали от цивилизованного мира, однако большая часть полезных знаний, добытых образованными народами путем серьезного изучения, являлись здесь, как нам пришлось убедиться, плодом независимого открытия. Во многих случаях эти открытия были тождественны во всех отношениях с нашими собственными. Так, процесс добывания из золота дорогой пурпурной краски, которая идет на окрашивание твердого дерева и кости, был у ацтеков тем же самым, как и открытый Бойэлем в 1663 году и, насколько верно мне удалось определить, он стал применяться у них почти одновременно с нашим. (Процесс этот состоит в прибавлении гидрохлористой кислоты к нейтральному раствору золотого хлорида.) В уменье закаливать золото, причем оно получало все качества превосходной стали, ацтеки сделали заметный шаг вперед сравнительно с нашими металлургами, и я сильно подозреваю, что здесь – по крайней мере, в среде жрецов – был известен способ производства гремучего золота, совершенно неизвестный у нас. К сожалению, мне не посчастливилось собрать основательных данных по этому вопросу, но я слышал от многих о взрыве большой скалы, произведенном верховным жрецом. Это чудо, по словам ацтеков, сопровождалось громоподобным треском, вспышкой пламени и дымом. Ацтеки, конечно, увидели в этом проявление сверхъестественной силы и убедились, что сами боги помогают верховному жрецу. Но мы с Рейбёрном держались мнения, что хитрый старик прибегнул в данном случае к помощи гремучего золота, которое он мог употреблять так же безопасно, как мы употребляем порох. Между тем наши химики еще не дошли до такого искусства. Но, очевидно, добывание этого вещества было сопряжено с большими трудностями, потому что верховный жрец только однажды совершил такое необычайное чудо; ацтеки вспоминали о взрыве не иначе, как с благоговейным трепетом, потому что он разрушил крепкую скалу и сопровождался как бы небесным громом.