Мы вас построим - Филип Киндред Дик

– А зачем мне его снова ударять? – сухо осведомилась Прис.

Она выдернула свой каблук из головы симулякра, нагнулась и снова надела туфлю. Публика вокруг глазела в изумлении.

Барроуз вытащил белый носовой платок и промокнул лоб. Он начал было говорить что-то, потом передумал и умолк.

Тем временем обездвиженный симулякр стал сползать со стула. Я поднялся и попытался водрузить его на место. Дэвид Бланк тоже встал. Вдвоем мы усадили симулякра так, чтоб он не падал. Прис бесстрастно прихлебывала из своего стакана.

Обращаясь к людям за соседними столиками, Бланк громко заявил:

– Это просто кукла. Демонстрационный экземпляр в натуральную величину. Механическая кукла.

Для большей убедительности он показал им обнажившиеся металлические и пластмассовые детали внутри черепа симулякра. Мне удалось разглядеть внутри пробоины что-то блестящее – очевидно, поврежденную управляющую монаду. Невольно я подумал, сможет ли Боб Банди устранить повреждение? Еще больше меня удивил тот факт, что я вообще беспокоился об этом.

Достав свою сигарету, Барроуз допил мартини и охрипшим голосом сказал Прис:

– Поздравляю, своим поступком ты напрочь испортила отношения со мной.

– В таком случае, до свидания, – ответила она. – Прощай, Сэм К. Барроуз, грязный, уродливый пидор.

Прис поднялась, с грохотом отпихнув стул, и пошла прочь от нашего столика, мимо глядящих на нее людей, к раздевалке. Там она получила у девушки свое пальто.

Ни я, ни Барроуз не двигались.

– Она вышла наружу, – сообщил Бланк. – Мне видно лучше, чем вам. Она уходит.

– Что нам делать с этим? – спросил Барроуз у Бланка, указывая на неподвижное тело симулякра. – Надо убрать его отсюда.

– Вдвоем мы сможем вынести тело, – сказал Бланк.

– Я помогу вам, – предложил я.

– Мы никогда ее больше не увидим, – медленно произнес Барроуз. – Или, может быть, она стоит снаружи, поджидая нас?

Он обратился ко мне:

– Вы можете ответить? Я сам не могу. Я не понимаю ее.

Я бросился мимо бара и раздевалки, выскочил на улицу.

Там стоял швейцар в униформе. Он любезно кивнул мне.

Прис нигде не было видно.

– Вы не видели, куда делась только что вышедшая девушка? – спросил я у швейцара.

– Не знаю, сэр. – Он указал на множество машин и кучи людей, которые, как пчелы, роились у дверей клуба. – Простите, не могу сказать.

Я поглядел в обе стороны улицы, я даже пробежался немного туда-сюда, надеясь найти какие-нибудь следы Прис.

Ничего.

Наконец я вернулся в клуб, к столику, где Барроуз и остальные сидели рядом с мертвым, напрочь испорченным симулякром Бута. Он теперь сполз на сиденье и лежал на боку, голова болталась, рот был открыт. С помощью Дэйва Бланка я вновь усадил его на место.

– Вы все потеряли, – сказал я Барроузу.

– Ничего я не потерял.

– Сэм прав, – вступился Дэйв Бланк. – Что он потерял? Если нужно, Боб Банди сделает нам нового симулякра.

– Вы потеряли Прис, – сказал я. – А это все.

– О черт! Кто вообще может что-нибудь знать о Прис?

Думаю, даже она сама не знает.

– Наверное, это так. – Мой язык был странно тяжелым, он едва ворочался во рту, за все задевая. Я подвигал челюстями и не почувствовал боли, вообще ничего не почувствовал. – И я ее тоже потерял.

– Очевидно, – согласился Барроуз. – Но вам бы лучше пойти отдохнуть. Вам когда-нибудь выпадал подобный день?

– Нет.

Великий Эрл Грант снова вышел на сцену. Заиграло пианино, и все замолкли, прислушиваясь к старой грустной песне:

Кузнечики в моей подушке, бэби,

В моей тарелке – сплошь сверчки…

Мне показалось, что он поет специально для меня. Видел ли он меня, сидевшего за столиком? Мое выражение лица? Понимал ли, что я чувствую? Может быть, да, а может, и нет… Кто знает?

Прис – совершенно дикое существо, подумал я. Не такая, как все мы. Кажется, она пришла откуда-то извне. Прис – это нечто изначальное в его самом страшном смысле. Все, что происходит с людьми и между людьми на этом свете, не способно как-то повлиять на нее. Когда смотришь на нее, мнится, что оглядываешься на далекое прошлое. Наверное, такими мы, люди, были миллион, два миллиона лет назад…

Вот и Эрл Грант пел о том же: как нас приручают, переделывают, изменяют снова и снова на бесконечно медленном пути цивилизации. Ведь Создатель и поныне продолжает трудиться, он лепит, формует все то мягкое и податливое, что сохраняется в большинстве из нас. Но только не в Прис. Никто не способен переделать ее, даже Он.

Я не мог отделаться от мысли, что, встретившись с Прис, я заглянул в какую-то совершенно чуждую сущность. И что теперь мне осталось? Дожидаться смерти подобно Буту, получившему возмездие за свои деяния столетней давности? Известно, что незадолго до своей смерти Линкольну было предупреждение: он видел во сне черный задрапированный гроб и процессию в слезах. А сподобился ли подобного откровения прошлой ночью симулякр Бута? И вообще, возможно ли, чтоб благодаря таинственным механическим процессам он видел сны?

Нас всех это ждет. Чу-чу. Черная креповая драпировка на катафалке, проезжающем через поля. Люди по сторонам дороги… смотрят… шапки в руках. Чу-чу-чу…

Черный поезд, гроб, сопровождающие его солдаты в синей форме, которые не расстаются с оружием и которые недвижимы все это долгое путешествие, от начала до конца.

– Мистер Розен, – услышал я рядом с собой женский голос.

Я, вздрогнув, посмотрел наверх. Ко мне обращалась миссис Нилд.

– Не могли бы вы помочь нам? Мистер Барроуз пошел за машиной, мы хотим перенести туда симулякра Бута.

– Да, конечно, – кивнул я.

Я поднялся и вопросительно посмотрел на Линкольна, ожидая помощи. Но, странное дело, он сидел, опустив голову и погрузившись в полнейшую меланхолию. Казалось, ему нет до нас никакого дела. Слушал ли он Эрла Гранта? Был ли захвачен его щемящим блюзом? Не думаю. Линкольн сидел, странным образом согнувшись, почти потеряв форму. Выглядело это так, будто все его кости сплавились воедино. И он хранил абсолютное молчание, казалось, даже не дышал.

«Может, это какая-то молитва?» – подумал я. А может, вовсе и нет. Наоборот, остановка, перерыв в молитве. Мы с Бланком повернулись к Буту и начали поднимать его на ноги. Он был чертовски тяжелый.

– Машина – белый «мерседес-бенц», – пропыхтел Бланк, пока мы двигались по узкому проходу между столиками. – Белый с красной кожаной обивкой.

– Я придержу дверь, – сказала миссис Нилд, следуя за нами.

Мы подтащили Бута к дверям клуба. Швейцар посмотрел с удивлением, но ни он, ни кто-либо другой не сделал попытки помочь нам или выяснить, что же произошло. Хорошо хоть швейцар придержал дверь, чтоб мы могли пройти. Это было очень кстати, так как миссис Нилд поспешила выйти навстречу Сэму Барроузу.

– Вот он подъезжает, – кивнул Бланк.

Миссис Нилд широко распахнула дверцу машины, и мы вдвоем кое-как запихнули симулякра на заднее сиденье.

– Вам лучше поехать с нами, – сказала миссис Нилд, видя, что я собираюсь покинуть «мерседес».

– Отличная мысль, – поддержал ее Бланк. – Мы потом пропустим по рюмочке, идет, Розен? Только завезем Бута в мастерскую и отправимся к Колли. Она дома держит алкоголь.

– Нет, – покачал я головой.

– Давайте, ребята, – поторапливал нас Барроуз за рулем. – Садитесь, чтоб мы могли ехать. Это относится и к вам,