Отогрей моё сердце - Люсинда Миллер

Архип заснул только под утро. Взбудораженный незнакомкой долго лежал без сна, покачиваясь в такт дерганым движениям вагона и размышляя, как странно оказаться в тесном пространстве с женщиной, трогать ее, но при этом не состоять даже в эпизодических сексуальных отношениях. На прикосновение к девушке член предательски отреагировал, ослушавшись владыку. А запах на постельном белье продолжил начатое. Она пахла уютом, медом и своим неповторимым запахом. От мыслей о ней разыгралось воображение и если бы не присутствие ребенка рядом, наутро он бы попытался с ней сблизиться для интима. На крайний случай, предложил бы деньги за секс. За последние три года он только так за него и расплачивался. Либо подарками, если встречались какое-то время, либо переводом на карту и наличными.

- Мама, - потрясла за плечо девочка маму. - Я писать хочу, - прошептала над ухом спящей женщине.

Есения резко открыла глаза. В свете тусклого фонаря над их постелью удалось разглядеть потолок из пластиковой обшивки, но взор тут же заслонило лицо дочери и сон сняло как рукой.

Вспомнила, что они в поезде и едут к матери, в город ее детства. И едут, как показали события ночи не одни. Девушка медленно повернула голову влево, убедиться: не приснилось ли ей ночное вторжение незнакомца.

Увы, он реален и спит на соседней полке. Ночной гость лежал к ним спиной и дышал размеренно. Успокоив нервы, села в постели. Крыса, почувствовав шевеление рядом, зашуршала и начала грызть металлические прутья клетки, требуя корм и внимание.

- Вера, мы не одни в купе, - повернулась к дочери. – Говори тихо, не разбуди человека.

Тут девочка только заметила присутствие постороннего и открыла рот.

- А кто это… дядя? – с интересом спросила девочка.

- Да. Так что тихонько надеваем штанишки и носки и идем в туалет.

Максимально аккуратно одевшись, всунув ноги в шлепки вышли за дверь, так же тихо ее прикрыв.

Тукаев проснулся, едва услышав возню ребенка. По голосу понял, что принадлежит девочке. Дочь. У незнакомки есть маленькая дочь, о которой он мог только грезить в той давней жизни, в которой была Лера и надежда на ее рождение.

Он слышал все до мельчайших звуков. Обостренный охотничий слух и обоняние подкидывало детали в воображение: он уверен, что незнакомка долго смотрела на его спину, уверилась, что он спит, потом надела напару с дочерью лосины, крадучись вышли из купе. Усмехнулся: не знала она, что Архип имеет зрение на затылке.

Стоило им задвинуть дверцу, перевернулся на бок и сел. Включил лампу над полкой, потирая ладонью сонные глаза, взглянул на запястье. Наручные часы показывали: 6:40.

"Ранние пташки, мои соседки. Очень хочется рассмотреть при свете дня девушку или женщину. Ей может быть от двадцати двух до сорока", -сделал вывод Тукаев.

Архип быстро надел брюки, в которых он ехал. Езда на поезде не планировалась и лишней одеждой он не запасался. А ходить в семейных трусах мог только в гостинице. Вагоны хорошо отапливались и в майке ощущалось комфортно.

К звукам стучащих колес по рельсам добавилась мелкая вибрация и копошение. Мужчина заглянул под столик и наконец увидел животное. Рассмеялся. Он-то думал везут кота, а там мелкий грызун, прыгающий по решетке клетки в поисках свободы.

Девушки отсутствовали недолго. Дверь в купе съехала в сторону, впустив сначала ребенка, а следом и ее мать. Тукаев не заострил внимания на ее дочери, сразу посмотрел вверх: жадно и пристально. Глаза незнакомки удивленно расширились, но она, быстро взяв себя в руки, отвела их в сторону и сказала девочке:

- Вера, что надо сказать дяде?

Вера застыла в проходе и не сводила взгляда с мужчины. Он ей казался большим и лохматым, точно медведь, вылезший из берлоги после зимней спячки. Раскосые глаза с прищуром, словно пара черных пуговиц смотрели не моргая, кустистые брови сведены в одну линию и всклоченные волосы не внушали доверия четырехлетней ягозе.

- Здравствуйте, - скромно произнесла девочка.

И чуть осмелев, добавила:

- Меня зовут Вера.

- Здравствуй, - едва сдерживая улыбку ответил сосед. – А меня Архип, - и перевел взгляд на лицо Есении, ожидая, когда представится девушка.

Но Есения, вдруг вспомнив руки Архипа, что к ней прикасались ночью, смутилась. Как будто они занимались нечто большим и теперь при свете дня тайна раскрылась.

- Очень приятно, Есения, - произнесла куда-то в сторону и прошла к своим вещам.

По всему было видно, как она не рада соседству. Архип достал пачку сигарет из кармана куртки и, встав с кушетки, вышел в коридор. Давая и себе возможность осознать внешность девушки, и ей побыть в уединении. Зашел в тамбур. Зажег сигарету и затянулся, глядя в круглое окно двери вагона. Утренняя серая мгла рассеивалась – рассвет спешил в Зауралье. Курил не спеша, делая глубокие длинные затяжки.

"Молоденькая совсем. Светловолосая и не похожа на мою бывшую жену. Интересно, напугал ее своей внешностью или ночным вниманием?"

Есения ненадолго скинула напряжение и пока попутчик отсутствовал, быстро переоделась в спортивную футболку. Находиться в той, что служила ей ночной рубашкой и пахла чужаком больше не могла, слишком остро ощущая его присутствие. Взгляд черных раскосых глаз, высокие скулы и смуглая кожа выдавали в нем монголоидную расу. Малочисленные народы: ханты, манси, якуты и чукчи повсеместно населяли заполярный круг и выходили за его пределы. Переезжали в города, учились в высших заведениях и все чаще вступали в брак с европейцами. В школе учились несколько человек этих этнических групп, но Есения с ними общалась только в рамках школьного пребывания.

"Ему за тридцать или около сорока. Крупный мужичина, судя по широкому мускулистому торсу, и взгляд охотника, изучающего добычу. Надеюсь, он не агрессивный и мы не пострадаем!"– с волнением размышляла Есения.

Глава 6.

Соседи.

- Мама, а что мы будем кушать? – Вера вылезла из-под стола, держа крысу в руках, и та, задрыгав лапами, выскользнула и прыгнула на застеленную кушетку.

- Вера! Держи грызуна, а то прошмыгнет в коридор и люди могут задавить нечаянно.

Но предупреждение запоздало, крысеныш ловко бегал по мягкой обшивке стен, и спрыгнул на пол. В этот момент дверь отползла в сторону и крыса, увидев тоннель свободы, быстро прошмыгнула в коридор между ног Тукаева.

- А… мама, Одуван сбегает, - закричала девочка испуганно и тут же начала плакать.

- Блин, Вера, я же говорила не выпускай из клетки зверя, - рыкнула на дочь и, зло взглянув на виновника побега крысы, пустилась вслед за ней.

Архип какой-то миг соображал, что произошло в его отсутствие и наконец понял.

- Вера, не плачь, сейчас дядя изловит твоего питомца, - попытался утешить хныкающего ребенка. – И покрупнее ловил, -