Позывной "Камчатка" - Александр Зубенко

Последнюю фразу он выдавил из себя резко, словно вбил молотком гвозди.

Снова наступила немая пауза, уже которая по счёту в это утро.

Каждый понимал, что на станции начало происходить что-то из ряда вон выходящее, ещё не до конца осознанное, необъяснимое и… жутковатое.

Буран стих так же внезапно, как и начался четыре дня назад. Теперь и за окном наступила тишина. Полная, звенящая, без каких-либо звуков.

…А потом произошло нечто непонятное.

********

Первыми это почувствовали собаки.

Вначале чуть задрожала земля, вибрируя мелкими толчками под наваленными сугробами снега. Вспугнутые утки и гагары вспорхнули стайками над далёкими вершинами сопок. Мимо трансформаторной подстанции промчалась камчатская рысь, преследуя зайца. Где-то коротко рыкнула росомаха, воздух пропитался озоном, чего в зимние месяцы, в общем-то, не должно было быть априори. Озон - предвестник грозы, но никак не последствие снежных вихрей полярного бурана. Степан сразу уловил изменение в атмосфере. Зайдя в вольер к собакам, он с удивлением отметил, что ни одно животное так и не притронулось к пище. Миски с кормом стояли нетронутыми.

- Это что ещё за хрень… - остановился он в дверях. – Так вы, братцы мои, не совсем уж и голодны, так получается? А я из-за вас едва не оказался погребённым под завалом снега. Понимать надо, товарищи.

Он и сам почувствовал дрожание мёрзлой почвы под ногами.

- Ну-ну, - успокаивающе подмигнул он вожаку, крупному самцу породы хаски. – Неужто мелкое землетрясение вас напугало? Очевидно, где-то происходит выброс магмы, вот и всё. Здесь же на Камчатке двадцать восемь действующих вулканов, не забыли?

Оставаясь наедине с питомцами, он нередко общался с ними с помощью разговорной речи, но никто на станции, разумеется, об этом не ведал. Вожак по кличке Фарад приподнялся на лапы и ткнулся ему мордой в заснеженные унты. Остальные собаки сбились в кучу, тихо поскуливая от напряжения. У всех на загривках дыбом стояла шерсть. Зоотехник и сам начинал догадываться, что это дрожание под ногами совершенно не похоже на привычные ему толчки при извержении сопок. Уж больно часто здесь ощущались мелкие землетрясения. Но вот чтоб такие…

Он прищёлкнул пальцами, мысленно подбирая подходящее определение. Толчки – не толчки. Дрожание… – тоже, пожалуй, не то. Вибрация? Подрагивание? Смещение почвы?

Он чертыхнулся. Нет, не то.

Тогда что?

Взглядом полным любопытства, ещё не тревожным, но уже настороженным, он присмотрелся к животным. Те, несомненно, были чем-то напуганы. Хаски и арктические лайки – не те собаки, чтобы пугаться каких-то подземных толчков. Они выросли в этой природе. Они были привычны к постоянным колебаниям почвы. Тогда что их напугало?

Он оставил дверь приоткрытой, вернулся к порогу и осмотрел небо. Оно было хмурым, тяжёлым, нависшим над землёй, словно гигантский купол непрозрачного вещества. Сплошное марево низкой облачности. Ни ветерка, ни дуновения, ни перемещения воздушных масс. Казалось, что никакого сногсшибательного бурана, бушевавшего четыре дня, не было и в помине.

И тут…

Его буквально подбросило вверх, опрокинув на спину, отчего сразу заныл позвоночник. Встряска была настолько внезапной, что Важин не успел ни за что ухватиться. Какая-то невидимая глазу реакция прошила воздух насквозь, будто рядом полоснуло зигзагом молнии. Не совсем понимая, что делает, Степан заработал руками, цепляясь за торчащие из снега балки откосов. Его тащило куда-то в сторону вместе с пластом, пришедшего в движение снега.

- Что за… - проорал он, увлекаемый потоком целого русла снежной реки. Это было похоже на оползень, внезапно пришедший в движение своей огромной массой. В один миг оборвало все провода. Раздался треск накренившейся к земле водокачки. Трансформаторная подстанция, казалось, поплыла вместе с ледяным оползнем. Громадный фрагмент снежного покрова вместе с сараем и гаражом сместился в сторону, увлекая с собой и стоящий внутри вездеход и собак, пытавшихся вырваться наружу.

- А-а… - заорал он. – Кто там есть внутри! Помогите! Ни-ко-лай! Игнат… Сте-бе-лёк!

Тряхнуло ещё раз. Сила толчка была настолько сильной, что обрушилась крыша сарая. По небу промчался вихрь закрутившейся в узел спирали. Рвануло ветром. Раздался оглушительный хлопок, словно взорвалась топка паровоза. Из земли вырвался огромный гейзер, обдав округу сотнями тонн грязевой воды. Температура сразу повысилась. Клубами повалил пар. Высвободившийся из недр горячий водяной тромб, поднявшись к небу, с грохотом обрушился на землю. Раздался визг ошпаренных зверей. В радиусе нескольких километров огромный пласт земли сместился в сторону, образовав гигантской ширины неестественно вывернутый во все стороны каньон. Туда сплошным потоком устремились падающие, визжащие, ревущие и рычащие на все лады лисицы, зайцы, снежные бараны, волки, рыси, мелкие олени и даже несколько медведей. Небо озарилось сполохами полярного сияния, видимого даже днём. Степана несло вместе со снежной массой прямо в образовавшийся котлован разлома. Его тащило по земле вместе с упирающимися и отчаянно скулящими собаками. Кругом всё выло, гудело, вздрагивало, вздымалось и опадало на место, взбухало и оседало. Поднималось и опускалось, билось в конвульсиях и вибрировало, словно отстукивало громоподобный ритм гигантского сердца. Из барака первым выскочил Игнат, за ним Николай и Розанов. Они ещё ничего не понимали, растерянно провожая глазами несущийся поток снежной массы вперемежку с мелкими грызунами, обломками построек, вывернутыми корнями и ветвями деревьев. Сверху в небесах что-то грохнуло, навалилось воздушной массой и прижало их к земле. Швырнуло всех троих в сторону провала. Николай успел зацепиться руками за распахнутую настежь дверь, проорав внутрь:

- Соня! Оста-вай-ся на ме-е-сте! Стебелёк, по-мо-ги ей!

Профессора бросило в снежный поток, он так и не успел что-либо предпринять. Мимо него с воем и рычанием протащило несколько волков, следом в горловину устремился копошащийся клубок бесформенных тел десятков оленей, лисиц и снежных баранов. Птицы, подхваченные сверху какой-то центробежной силой, гроздьями рушились вниз, ломая крылья, лапы и шейные позвонки. Кальдера образовавшейся гигантской воронки втягивала в своё раскрывшееся жерло сплошные потоки перемешанной массы. Чайки, кулики, совы, трясогузки, гагары, утки – вся пернатая живность сотнями валилась вниз, подвергаясь какому-то необъяснимому магнетизму. Он возник в атмосфере, казалось, ниоткуда. Из пустоты. Из вакуума. Из точки сингулярности. Из нуля в квадрате. Это было уже не природное физическое явление. Это было проникновение извне, из космоса, из околоземного пространства.

Земля ходила ходуном. Пётр Фёдорович Розанов провалился в кальдеру, так и не закончив проверять плёнку. Туда же унесло и потомка шаманских поверий, благодушного и доброго проводника Игната. Николай ещё кое-как цеплялся за дверь, готовую вот-вот слететь с петель.

- Не выходите… наружу! – орал он изо