Практикующий. Клятва ворона - Валерия Воронцова

В этой бочке дегтя нашлась ложка меда в виде свободной пятницы на нечетной неделе, и начинали мы семестр как раз с нее, но… три дня подряд к первой паре перевешивали. Я заранее предвидела у себя около десяти отработок по физре, поскольку, живя всего в пятнадцати минутах ходьбы от спортивного корпуса, не находила в себе силы вставать в семь утра так часто. Не представляю, как иногородние поднимаются в шесть, чтобы сначала добраться до Тулы, а потом до университета.

Предстоящая учеба была лишь малой частью того, о чем я думала. По какой-то причине мне не давала покоя готская троица из парка. Может быть, дело в банальном любопытстве, скуке и желании понять, как тот парень узнал, где искать собаку, или я старалась не думать о Ругаловой, так и не связавшейся со мной в пятницу, как ожидалось.

Телефон молчал все выходные, и с каждым часом во мне все больше росло это гадкое, липкое чувство обиды. Похоже, у Ирки действительно больше не было времени на меня. В пятницу кино, вчера шашлыки с друзьями Леши, а сегодня еще что-нибудь. К черту Агату.

Из-за книжного шкафа, отсекающего половину моего угла в нашей однокомнатной, выглянула мама:

– А ты чего сегодня весь день дома? Вы с Иркой никуда не пойдете?

– Нет, – пробурчала я, разворачивая окно браузера на экране ноутбука и имитируя бурную деятельность, заключающуюся в перелистывании закладок.

– Разругались, что ли?

– Нет. Ей просто некогда. Все свободное время она проводит с Лешей, – от язвительности на последних словах избавиться не удалось. Потому что я вообще не старалась ее скрыть, уж самой себе можно не врать.

– Мальчик из вашей группы? – заинтересовалась маман, и я почуяла, куда сейчас может направиться этот и без того неприятный разговор.

– Нет.

– А кто?

– Не знаю. Программист какой-то.

– Сколько ему лет? Где они познакомились?

– Не знаю.

– Ну что-то ты должна знать? – удивленно спросила мама.

Значит, не я одна считаю, что подобная скрытность со стороны Ирки ненормальна. Успокаивает, однако.

– Да. Осло – столица Норвегии, в скелете человека 206 костей, хорьки спят около двадцати часов в сутки, а у осьминога прямоугольный зрачок. Видишь? – закатила я глаза. – Мои знания безграничны.

Мама понимающе посмотрела. Отвратительно понимающе. Настолько отвратительно и настолько понимающе, что захотелось спрятаться под одеяло, лишь бы этого не видеть. Я бы так и сделала, скажи она еще что-нибудь в дополнение к этому фирменному взгляду, но мама просто молча ушла на свой диван, не став развивать тему. За что ей от меня была объявлена благодарность в виде приготовленного чая.

В понедельник, собираясь ко второй паре, что на самом деле больше походило на бег с препятствиями по квартире под веселую музыку, я была прервана звонком мобильного. Предсказуемо объявилась Ругалова.

– Да? – подняла я трубку прежде, чем позволила себе передумать и сбросить. Это будет совсем по-детски и глупо.

– Привет! – радостно поздоровалась Ирка. – Идешь в универ?

Ух ты, какая веселая. Как будто два дня назад не бросала трубку после того, как накричала на меня. Завидую я такой забывчивости.

– Да.

– Ты что, до сих пор на меня дуешься? – чуть помолчав, уже спокойнее спросила Ругалова. Надо же, как быстро сориентировалась.

– А есть за что? – поинтересовалась я, придерживая трубку плечом и возвращаясь к поискам коричневой помады в косметичке.

– Агат, ну не начинай, а?

– Куда уж начинать-то. Вроде как прошлое еще не закончили. Рада, что с тобой ничего не случилось, а то шашлыки с незнакомой компанией не всегда хорошо заканчиваются. Криминальную сводку почитай.

Оставив помаду на полке в прихожей, я подхватила с крючка сумку и направилась на кухню, к холодильнику. Нужно будет выжить со второй по пятую пару, что невозможно без еды. Творожный сырок, яблоко… Рука потянулась к сардельке в вакуумной упаковке, но остановилась и захлопнула дверцу, едва я представила, как это будет выглядеть и пахнуть в аудитории. Не всем нравится этот запах. Не вареные яйца, конечно, но все-таки… Одно дело, если так перекусит парень, а другое – девушка, лопающая сардельку на космической скорости. Чувствуется какое-то удручающее стереотипное мышление и дискриминация.

– Агата! Ты заснула там, что ли? – вырвала меня из размышлений о еде Ирка.

– Нет.

– Мы весь день так будем разговаривать? Я тебе тридцать слов, а ты только «да» или «нет»?

– Ир, что ты хочешь от меня? – вспылила я, смахнув со столешницы пачку печенья. – Все каникулы от тебя ни слуху, ни духу, но зато как идти на учебу, вот она ты! Прямо как будто ничего не случилось! Ловко придумано, но номер не пройдет. Или мы друзья, которые не скрывают ничего друг от друга, или просто одногруппники, которым, в общем-то, друг на друга параллельно.

– Все что-то скрывают, – неожиданно возразила Ругалова, что было совсем не в ее стиле. – Это нормально.

– Да, – оставив сумку в прихожей, я выключила свет в ванной, телевизор в комнате, поставила в спящий режим ноут и вернулась к шкафу-купе. – Нормально не говорить про болезни, фобии или о том, чего стыдишься, но новый ах-какой-супер-парень вряд ли к этому относится.

– Ты опять об этом? – простонала Ирка.

– Конечно. Похоже, только я одна вижу, что ты изменилась. Вернее, чувствую. Я же полторы недели тебя не видела. Раньше я мечтала оглохнуть, лишь бы не слышать твои дифирамбы очередному бойфренду: что он и как делает, – переложив телефон на другую сторону, я занялась ботинками, – что говорит, куда пригласил, что написал и как вы друг на друга смотрели. А в этот раз – ты не просто молчишь, но и избегаешь прямых вопросов, что совсем, подчеркиваю, совсем на тебя не похоже.

– Ты не понимаешь. Совсем не понимаешь.

– Так сделай так, чтобы я поняла! Что он, миллионер? Звезда, за которой гоняются папарацци?

– Нет. Давай встретимся у корпуса пораньше?

– А есть смысл?

Обращалась я больше к своему отражению, чем к Ругаловой. Оно покачало головой, и в желтом свете лампы показалось, что с цветом глаз что-то случилось. Приблизив лицо к зеркалу вплотную, я раскрыла глаза пошире, понимая, что ничего мне не привиделось. В карих глазах проступали желтые и зеленые крапины, как будто… стекаясь к зрачку. Отпрянув, я моргнула, и при последующем рассмотрении все снова было как обычно. Просто карие, без всяких примесей, и не такие темные, как у той вампирши в парке, а ближе к ореховому.

– Агат, ну пожалуйста… Я хочу, чтобы мы были подругами. Просто есть вещи, которыми я не могу поделиться, даже если очень хочу. Это не мой секрет.

– Значит, все-таки это секрет. Его секрет, – поставила я ударение.

– Да.