Латинская Америка - традиции и современность - Яков Георгиевич Шемякин

полной мере задачу сохранения исторической памяти можно, только преодолевая реакционные стороны прошлого, в том числе свойственную власть предержащим эксплуататорского общества традицию фальсификации истории. Незаменимым оружием в идейной борьбе и одновременно ключом к пониманию проблемы исторической преемственности служит наследие классиков марксизма-ленинизма.

Марксистская концепция традиции непосредственно связана с общим пониманием исторического процесса научным социализмом. Методологической базой ее является выдвинутая первоначально К. Марксом и Ф. Энгельсом трактовка философской проблемы отрицания применительно к развитию общества. Главное здесь — в диалектическом понимании этой категории не как тотального уничтожения всего предшествующего, а как процесса, в котором наряду с устранением всего отжившего обеспечивается сохранение положительного содержания прошедшего этапа развития (так называемый процесс «снятия»). Именно такого рода отрицание способно обеспечить поступательное движение общества. Причем чем выше будет, так сказать, «степень снятия» всего ценного, накопленного прошлыми поколениями, тем быстрее двинется вперед общество, тем менее болезнен будет переход к новой, прогрессивной стадии. С другой стороны, для классиков марксизма-ленинизма характерно ясное понимание того, что попытка осуществления тотального отрицания, уничтожения всего, что осталось от прошлого, является отнюдь не предпосылкой перехода к качественно новому этапу, а, напротив, ведет к блокированию развития{20}.

Опираясь на эту методологическую исходную посылку, К. Маркс, Ф. Энгельс, В. И. Ленин указывали, что односторонняя апология прошлого означает консерватизм и застой. За ней неизменно скрывается стремление господствующих классов оставить все без изменения. В этом смысле господство традиций может означать ситуацию, когда «традиции всех мертвых поколений тяготеют, как кошмар, над умами живых»{21}.

Задача революции — покончить с подобным положением дел. Поэтому она может рассматриваться как наиболее радикальная форма разрыва с традициями, но с одной существенной оговоркой: в данном случае речь идет о преодолении вполне определенных черт человеческого опыта, а именно о разрушении всего комплекса традиционных отношений эксплуатации, насилия всякого рода и сопутствующих им рабской пассивности и конформизма.

Отсюда следует принципиальной важности вывод о необходимости избирательного отношения к прошлому, об обязательности для революционеров, опираясь на классовую оценку исторических явлений, определить, что конкретно должно быть преодолено, а что оставлено для последующих поколений как необходимый фундамент их собственного творчества.

В связи с этим необходимо отметить, что одним из главных заветов Маркса, Энгельса, Ленина является бережное отношение к культурному наследию. Сам марксизм явился, как известно, результатом творческого синтеза вершинных достижений буржуазной цивилизации. Особенно подробно проблематика традиций в этом аспекте разработана В. И. Лениным, который неоднократно подчеркивал, что усвоение ценного опыта прошлого — обязательное условие как поступательного развития революционного движения, так и успешного продвижения вперед по пути создания нового общества. Достаточно вспомнить такие его работы, как «От какого наследства мы отказываемся?», «Три источника и три составных части марксизма», «Тезисы по национальному вопросу», «Критические заметки по национальному вопросу», «Л. Н. Толстой», «Очередные задачи Советской власти», «О «левом» ребячестве и о мелкобуржуазности», «Успехи и трудности Советской власти», «Задачи союзов молодежи», «О пролетарской культуре», «Набросок резолюции о пролетарской культуре», «О национальной гордости великороссов», «Странички из дневника», «Лучше меньше, да лучше» и др.

Особенности проблематики традиций

в Латинской Америке

Латиноамериканские марксисты, творчески подходившие к исследованию действительности своих стран, решали проблему традиций в духе основоположников научного социализма. Они разрабатывали свои концепции в ходе борьбы с идейными противниками. Эта борьба велась на два фронта: с теми, кто, ссылаясь на необходимость уважения к традициям, выступал за сохранение основ эксплуататорского строя, и с ультралевыми проповедниками «тотального» отрицания, провозглашавшими необходимость уничтожения всего культурного наследия прошлого. Яркую характеристику обеих этих тенденции дал выдающийся кубинский марксист, один из основателей коммунистического движения в регионе — X. А. Мелья{22}.

Пожалуй, наиболее полно проблематику традиций в регионе разработал с марксистских позиций X. К. Мариатеги. Особое внимание этот выдающийся представитель творческой революционной мысли уделил выявлению диалектического характера феномена исторической преемственности. Так, по его словам, «традицию творят те, кто ее отрицает, для того чтобы обновить и обогатить ее»{23}. Здесь Мариатеги самостоятельно сформулировал один из важнейших выводов марксистской теории традиции, имеющий огромное значение для политической практики: развить ту или иную традицию можно, лишь диалектически преодолев ее, т. е. устранив все отжившее и сохранив все ценное. Этот вывод взят на вооружение современным поколением латиноамериканских коммунистов. В Гаванской декларации 1975 года подчеркивается, что «независимость Латинской Америки сегодня не может пониматься как простое продолжение борьбы за те цели, которыми вдохновлялись ее герои и народы в начале XIX века», поскольку коренным образом изменилась историческая обстановка — капитализм вступил в третий этап своего общего кризиса, мировая социалистическая система превратилась в решающий фактор мирового развития, форпост социализма появился на земле Латинской Америки{24}. Творческое, диалектическое отношение к наследию революционеров, борцов за социальный прогресс прошлого предполагает как преодоление неизбежно свойственных им черт исторической ограниченности, так и сохранение главного, непреходящего в их традициях.

Именно таким было отношение к историческому наследию у Мариатеги. Провозглашая вслед за основоположниками марксизма-ленинизма необходимость преодоления реакционных сторон прошлого, он в то же время решительно критиковал проповедников «абсолютного» отрицания. По его словам, подлинные революционеры никогда не ведут себя так, будто история началась с их появлением, и потому выступают против экстремистских попыток отвергнуть с порога все историческое наследие.

Мариатеги решительно возражал против утверждений реакционеров, будто революционеры — смертельные враги всякой традиции. По мысли Мариатеги, подлинное противоречие существует не между традицией и революцией, а между революционной идеологией и политикой и традиционализмом. Последний понимается как синоним консерватизма. Характерная для его представителей «ностальгия по прошлому есть способ самоутверждения тех, кто отвергает настоящее». Поэтому нельзя отождествлять традицию с традиционалистами. Стремление последних оставить все без изменений означает «замыкание» в прошлом, застой и тем самым нарушение отношений исторической преемственности. В этом смысле традиционализм «убивает» традицию, будучи ее «самым большим врагом»{25}.

Латиноамериканский традиционализм стал идейным оружием тех сил, которые были связаны с разного рода докапиталистическими пережитками, в первую очередь с крупной земельной собственностью — латифундизмом. В то же время во многих случаях он составил, так сказать, идейный фон капиталистического развития. Это было прямо связано со спецификой того типа буржуазной эволюции, который оказался характерен для Латинской Америки. Одной из его типичных черт наряду с зависимостью от империализма стала тенденция к компромиссу с наследием колониального периода, прежде всего с латифундизмом. И хотя данный компромисс заключался по общему правилу на буржуазной основе, ретроградные силы «традиционного общества» оказывали на эту основу мощное деформирующее воздействие.

Проблема соотношения «традиционного» и «современного» применительно к Латинской Америке имеет существенно иную по сравнению с большинством государств Азии