Валет Бубен - Борис Седов

– И тебе я желаю того же, почтенный Азиз, – ответил Надир-шах, опускаясь в кресло и европейским жестом поддергивая брюки, – однако оставим уверения во взаимном почтении на другое время и перейдем к делу.

– Согласен с тобой, почтенный Надир-шах, – сказал мулла Азиз, усаживаясь напротив Надир-шаха и звоня в маленький золотой колокольчик.

Одна из дверей тут же распахнулась и на пороге показался пятнадцатилетний мальчик, одетый, как Аладдин из голливудского мулътика. Он поклонился, сложив руки перед грудью, и мулла Азиз вопросительно посмотрел на Надир-шаха.

– Черный кофе и воду со льдом, – сказал Надир-шах.

-Мне то же самое, – кивнул Азиз, и мальчик, поклонившись еще раз, вышел.

Увидев, каким взглядом проводил его Азиз, Надир-шах едва заметно усмехнулся, но тут же снова стал серьезным и сказал:

– Новости, которые я принес тебе, почтенный Азиз, стоят многого, и, надеюсь, они обрадуют тебя так же, как обрадовали меня. Важность этих новостей не допускает того, чтобы доверить их такому ненадежному вестнику, как телефон, и поэтому я спешил к тебе так, как, еще будучи пламенным юношей, никогда не спешил на свидание с прелестной Гюлъд-жан, жившей в половине ночи пути от моего дома.

Выслушав эту витиеватую фразу, Азиз поднял бровь и сказал:

-Дорогой Надир-шах, я преклоняюсь перед твоим красноречием, но уж если мы будем говорить о делах, то пусть наши речи будут кратки и точны, как удар кобры. А красивые и умелые слова, достойные лучших поэтов и певцов, оставь для той самой Гюльджан.

Азиз засмеялся и ответил:

– Той самой Гюльджан, к которой я спешил когда-то, гонимый страстью, теперь уже лет тридцать, и она давно уже не такая прелестница, какой была в то далекое и прекрасное время. Она стала толстой и вздорной. А насчет того чтобы выражаться коротко и точно, я согласен. Но могу же я хоть иногда вспоминать о том, что наша культура подарила миру не только великих воинов, но и таких людей, как Саади, Омар Хайам и Фирдоуси!

Дверь открылась, и Аладдин вкатил в зал столик на колесах, на котором были кофейник, кувшин с водой и льдом и ваза с фруктами.

Переставив все это на столик, он удалился. Надир-шах, налив себе черного и густого, как эмиратская нефть, кофе, отпил глоток, потом еще один, и, поставив чашечку на стол, повернулся к Азизу.

– Как тебе известно, – начал он, – на протяжении нескольких месяцев мои люди безуспешно пытались захватить некоего Знахаря, который завладел нашими сокровищами, хранившимися в Эр-Рийяде.

Азиз кивнул и поднес к губам чашку с кофе.

– При этом несколько моих людей погибли в Америке. Этот русский Знахарь показал себя умелым воином и бесстрашным человеком. Но сегодня ко мне пришла приятная новость из России. Два дня назад моим людям удалось взять в заложники одного человека и в тот же день переправить его сюда. Это – названый брат Знахаря Алексей. Ради него Знахарь на следующий же день, то есть вчера, пошел на контакт с нами, и ему были выставлены условия возвращения Алексея. Безусловно, захват такого заложника является большой удачей, и я вижу, что ты, уважаемый Азиз, радуешься вместе со мной. Но эта удача – ничто по сравнению с тем, о чем я тебе расскажу сейчас.

Азиз поставил недопитую чашку на стол и, прищурившись, посмотрел на Надир-шаха. Теперь его взгляд был твердым и прямым и говорил о том, что его обладатель тоже может быть жестоким и решительным человеком.

– Продолжай, почтенный Надир-шах, – медленно произнес Азиз, не спуская глаз с собеседника.

– С удовольствием, – откликнулся Надир-шах. Глотнув еще кофе и запив его ледяной водой, он, не торопясь, продолжил свою речь:

-Аллах велик и милостив, и когда он решает вознаградить своих верных слуг, его щедрость не имеет границ. Смотри, почтенный Азиз, как он осыпает нас своими дарами! Позавчера нам удалось захватить очень дорогого заложника, вчера мои люди разговаривали со Знахарем, а сегодня…

Надир-шах сделал многозначительную паузу, и Азиз, не выдержав, подался к нему всем телом и нетерпеливо спросил:

– Что – сегодня?

– Сегодня он сделал нам такой подарок, что мы с тобой, почтенный Азиз, должны…

Что они должны, он сказать не успел, потому что потерявший терпение Азиз прервал его, воскликнув:

– О недостойный почитатель творчества великих мужей древности! Если бы на моем месте сейчас был великий Фирдоуси, чье славное имя ты произнес своими нечестивыми устами несколько минут назад, он взял бы хорошую кизиловую палку и обломал бы ее о твою несгибаемую спину, чтобы твой язык стал менее извилистым и многословным!

Надир-шах захохотал и, похлопав рассерженного Азиза по колену, сказал:

– Ты пристыдил меня, Азиз. Я каюсь и продолжаю свой рассказ. Итак, сегодня рано утром, после того как мы вместе с пленником позавтракали, я решил рассказать ему об единственно верном учении, которое дошло до нас благодаря неусыпному тщанию великого пророка Мохаммада. Мальчишка слушал меня внимательно, и по его вопросам, которые он задавал, было видно, что в богословии, хотя и неверном, христианском, он вполне образован. Во мне зародилась надежда на то, что его можно приобщить к истинной вере, и я показал ему реликвию, хранящуюся у твоего верного слуги Аль Дахара. Я говорю о священном Коране, два экземпляра которого были списаны неизвестным подвижником с листов великого Абу Мусы алъ-Ашари еще при Османе.

-Да, но второй экземпляр этой бесценной, – Азиз сделал особое ударение на слове «бесценной», – книги безвозвратно утерян!

– Возможно, – согласился Надир-шах, – но когда я со священным трепетом показал этот Коран русскому мальчишке, он фыркнул и заявил, что уже видел эту книгу.

– Где? – выкрикнул Азиз и с загоревшимися глазами снова подался к Надир-шаху.

– Вот-вот, – засмеялся Надир-шах, – именно этот вопрос я и задал ему, но он замкнулся и не стал говорить об этом.

– Так нужно было… – в зрачках Азиза мелькнули нехорошие огоньки.

-Нет, уважаемый Азиз, не нужно было. Позволь мне решать, как достигнуть великой цели, не спугнув сверкающую птицу удачи.

-А ты уверен, что это та самая книга?

– Абсолютно. Он описал ее с большой точностью. Он упомянул про четыре рубина по углам обложки, про два изумруда, помещенных чуть ниже рубинов, про неровно врезанное гнездо для бриллианта, а главное, – и Надир-шах сделал многозначительную паузу, – про маленького аиста, вырезанного в правом нижнем углу на обратной стороне задней обложки. Как ты знаешь, изображение животных и людей запрещено исламом, так что создатель этих двух экземпляров великой книги согрешил, но грех его невелик, так что не будем об этом говорить.