Приличной женщине нельзя... - Ашира Хаан

и обнимут, и поржут со мной, и в кино сходят вместе, и подарят розовую игрушку с моторчиком, чтобы ночи скрашивала, и розетку починяет, если надо. Впрочем, розетку быстрее за деньги — ни один муж так быстро не решит эту проблему, как вежливый молчаливый мальчик из Средней Азии с невыговариваемым именем.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В принципе, некоторые подруги и для секса пользовались такими мальчиками по вызову. Но я как-то пока не доросла.

Короче, вроде все потребности были закрыты… Но оказалось, что укусить за предплечье красивого и сильного мужи… парня — для этого еще суррогатов не изобрели.

Демьян приземлился на стул напротив меня, обнял ладонями стаканчик — и еще неизвестно, кто из них кого грел! — и склонил голову набок, пристально меня разглядывая.

Ну пусть посмотрит. Не в темноте и отблесках огней, а под безжалостным электрическим светом, от которого не скрыть все признаки возраста. И тонкие морщинки, уже заметные под глазами, и усталую кожу, и чуть поплывший овал лица. Косметикой я сегодня тоже не увлекалась, так что неровности, темные круги, бледные губы — тоже были на месте.

Я тебе не отфотошопленная горячая милфа из интернета, мальчик, а взрослая тетка со всеми вытекающими.

— Ну что, насмотрелся? — спросила я, когда молчание и внимательный взгляд прозрачных глаз стали меня тяготить. — Чего ты от меня хочешь-то, Демьян?

— Хочу оказаться лицом между твоих бедер, и чтобы ты терлась о мой язык.

— Что?!

— Что?

Я моргнула.

Мне ведь послышалось?

…попадать в двусмысленные ситуации

Я думала, что давно разучилась краснеть. Последние остатки девичьей стыдливости обычно рассыпаются прахом в роддоме, когда уже совершенно все равно, кто заглядывает тебе между ног, лишь все побыстрее кончилось. И подробности своей интимной жизни рассказываешь статному красавцу-гинекологу, нисколько не смущаясь от вопросов про регулярность стула и количество половых партнеров.

Но мне еще никогда вот так откровенно не говорили прямо в глаза настолько горячие фантазии. Ночью, на ушко — да. Во время секстинга, в сообщениях, разогреваясь постепенно и не видя лиц друг друга — тоже да. А с наглым взглядом, отпивая глоток за глотком горячий глинтвейн и кривой полуулыбкой отмечая мои порозовевшие щеки — нет.

Никогда.

Мне больше не холодно — меня будто кипятком ошпарили, а сердце колотится где-то в горле. Дух захватывает как на качелях. Как давно я не испытывала такие эмоции!

Сквозь жаркое марево, дрожащее перед глазами, хочется любоваться этим молодым и наглым.

У него острый взгляд, горячая кожа, быстрые реакции. Ему интересно смотреть на меня, интересно со мной разговаривать…

Я уж и забыла, какие они — двадцатилетние парни. Еще не успевшие устать от жизни, обзавестись парой-тройкой неприятных хронических болячек, бывшей женой, исполнительным листом в бухгалтерии и уверенностью, что у меня весь этот набор тоже есть.

В юности не ценишь молодость, свежесть и горячую кровь. Потому что сама такая же — что в этом особенного? Только сейчас, когда в движениях, жестах и чувствах пробивается осторожная скупость — можешь оценить, как здорово жить на всю катушку.

Кажется, я начинаю понимать, отчего сорокалетние мужики меняют старых жен на «две по двадцать». Мне и самой хочется этого дерзкого Демона облизать с ног до головы.

Хочется краснеть от его прозрачного взгляда, который он и не думает отводить, ожидая, пока я справлюсь со смущением.

Помню, когда я классе в восьмом была, нас на школьной дискотеке приглашали танцевать одноклассники с такими же наглыми раздевающими взглядами. До сих пор помню, как я пыталась одному из них посмотреть в глаза, но каждый раз дико смущалась, читая в них все то, что Демьян мне сказал словами через рот.

Забавно, кстати, что я его сравниваю со старшеклассниками, словно сама вернулась в прошлое и стала девчонкой возраста своей дочери. А вовсе не солидной взрослой женщиной, которая должна бы высокомерно отбрить юнца и отправиться по взрослым своим делам.

А у меня полно взрослых дел — к тому моменту, как контрагенты выйдут из алкогольной комы, у нас должны быть уже готовы документы для открытия филиала в Ереване. Сколько тамошние бюрократы провозятся — непонятно. Надо брать по максимуму, а это значит — пока заключать договоры с фрилансерами на месяц, а потом уже оформлять в штат там.

Месяца хватит? Те ребята, что туда срочно беж… релоцировались, уже давно живут даже без банковских карт, их надо будет в первую очередь оформлять и сразу выплачивать аванс.

— Ален? — голос Демьяна выдернул меня из рабочих мыслей и вернул в реальность. — Ты еще тут?

Ох, ничего себе, как я от облизывания молоденького мальчика незаметно скатилась в дела свои мрачные. Какие уж тут горячие предложения, если работа у меня на первом месте — всегда!

— Ох, прости, — я отпила почти остывшего глинтвейна. — Что ты там говорил?..

— О ком ты думала с таким мечтательном выражением лица? — ревниво сверкнув глазами, вопросил Демон.

Еще бы — делаешь женщине предложение, от которого сложно отказаться — а она уплывает по реке своих мыслей куда-то в другую страну и другой год.

Представляю, как ему было бы обидно, скажи я правду!

— О Егорове Данииле Вячеславовиче! — отчиталась я, хихикая.

Он нахмурился:

— Кто это?

— Руководитель ФНС России. Взрослый солидный мужчина. Красивый, кстати.

— Да? — Демьян вскинул густые выбеленные брови. — Думаешь, с ним тебе было бы лучше?

— Ой… — я кокетливо махнула рукой. — Не знаю, не знаю, он мужчина опытный. Старый конь борозды не испортит!

— Знаешь продолжение этой пословицы? — сощурился он. — «Но и глубоко не вспашет». Народная мудрость врать не будет.

Окей, гугл, как перестать думать о глубине вспахивания борозды этим милым мальчиком с крашеными в розовый кончиками волос и такой острой линией челюсти, что можно порезаться?

Мои подруги, кстати, часто страдают, что их дочерям не за кого замуж идти, все современные парни «недостаточно мужики». Не знаю, что делает мужика мужиком — наверняка многие скажут, что от розовой челки этот показатель падает критически. Но я уже давно не чувствовала себя настолько женщиной, как сейчас.

Демьян одним глотком допил глинтвейн, скомкал стаканчик и решительно пересел на мою сторону стола, шумно придвинув стул поближе.

Я покосилась на него из-под ресниц. Прозрачные глаза больше не целились в меня своей ледяной остротой, зато теперь нервировала близость его тела, обтянутого только тугой черной футболкой. Я слишком хорошо помнила свою реакцию на его жилы на предплечье.

А теперь они были опасно доступны — только потянись.

Зубами.

Я облизнула сухие губы.

— Слушай… —