Мертвый штиль - Чарльз Вильямс

Дядя Сагамор проводил их долгим взглядом, потряс головой, что-то хмыкнул и уселся на куче земли, держа флягу между ног. После двух — трех попыток он таки открыл ее, выплюнул табак, наклонил и сделал глоток. Потом отер рот ладонью и передал флягу папаше.

— Они здесь могут опять появиться, — заметил он. — Год выборов, и они тут всем интересуются.

— Похоже на то, — ответил папаша. — Между прочим, она, надо думать, была пустая?

— Ну да, пустая, — ответил дядя Сагамор, вновь закладывая табак за щеку. — Я ее нашел года два назад. Лето было засушливое, уровень воды сильно понизился. Черт его знает, что бы было, если б этот взломанный сейф всплыл. Полиция его давно искала.

А потом болото после дождей опять наполнилось, и никто ничего не увидел.

— Это, говорят, сильно воспламеняющаяся штука, — сказал папаша.

— Да, после того как я увидал развороченную дверцу, я бы с нею не шутил. Но теперь бояться нечего. Прежде чем ее наполнить, я промыл ее водой.

Да, так вот, не прошло и часа, как явился и сам шериф — весь взмыленный.

Папаша и дядя Сагамор прикончили то самое во фляжке, и мы все опять лежали на крыльце, когда в ворота со стороны песчаной дороги ворвался автомобиль и остановился, едва врезавшись в дуб. Из него вылез шериф с газетой в руке.

Это был круглолицый толстяк с белесыми усами. И еще у него были скверные вставные зубы, из-за которых он, когда волновался, шепелявил — то есть почти всегда. Он пересек двор, тыча газетой в дядю Сагамора и пытаясь что-то произнести. I

Дядя Сагамор, казалось, был искренне рад ему и пригласил присесть. Шериф в конце концов взял себя в руки и обратился к дяде Сагамору:

— Сагамор Нунан, что это еще за небылицы вы рассказывае те про флягу с нитроглицерином?

— С чем? — уставился на него дядя Сагамор.

Шериф выговорил несколько непечатных слов, потом продолжил:

— Эта фляга, что ребята тут выкопали…

— А, это! — Дядя Сагамор выплюнул табачную жвачку. — Вы,

верно, имеете в виду мое сердечное лекарство. Они вам разве не сказали, что мне его дали те веселые ребята?

— Сказали. Я хочу знать, что там было.

— Что там было? Ну, то, что я и сказал: сердечное лекарство,

такое интересное….

— Где оно? Что вы с ним сделали?

— Ну, мы его выпили.

— Выпили?

— Ну да. И знаете что, шериф, этот уголь прямо-таки замечательная вещь. Отфильтровал всю гадость, и вкус стал замечательный. — Дядя Сагамор достал из-за спины фляжку и добавил:

— Знать бы, что вы приедете, так мы бы вам оставили чуток.

Шериф взял пустую фляжку, принюхался, потом выругался и швырнул ее во двор.

— Так! — заговорил он холодно. — Прошлый раз это было средство от тараканов, которое превратилось в виски. Теперь виски превратилось в нитроглицерин. Вот что я тебе скажу, Сагамор Нунан: тебе пока везет. Выгонишь еще хоть каплю спиртного — мигом очутишься в участке!

Дядя Сагамор, казалось, был оскорблен в лучших чувствах.

— Спиртное? Ну, шериф, кабы я опустился до этого, то уж выбрал бы время получше. Сейчас год выборов и все такое: человек не успеет достать сигару и спички, как все тут как тут: «Он курит!»

Шериф побагровел и сунул ему газету:

— Только попробуй, увидишь, что будет! Прочти-ка лучше вот это!

Покуда папаша с дядей читали, я просунулся, чтобы посмотреть. Это была местная газета, на первой странице, куда указывал шериф, было много непонятных длинных слов, но заголовок я разобрал: «Позор общества».

«Наш округ должен сгорать от стыда. Над законом насмехаются. А ведь осталось всего два дня до выборов демократической партии. Нынешнего шерифа, скорее всего, переизберут. Неужели мы истощили человеческий запас?

Нелегальное виски производится в насмешку над законом в десяти милях от нашей редакции. Так было всегда. И может, всегда будет. Долгих двенадцать лет нынешний шериф якобы пытался перекрыть этот ниагарский поток, а положение, словно в насмешку, только ухудшалось. Зерно дает свои плоды, незаконные деяния процветают, бандиты режут друг друга, а юные леди бегают среди дерев, облаченные в одни стеклянные бусы.

Шерифа необходимо сменить. Но как это сделать? Никто ничего не предлагает. Пусть кто-нибудь придет и попробует. Наша газета поддержит его всеми силами. Но он должен помнить: время уходит. Через два дня может быть слишком поздно».

Дядя Сагамор кончил читать и вернул газету шерифу.

— Похоже, шериф, — высказался он, — в этом году политика вас слишком затронула. Но волноваться нет причин. Наша поддержка с вами. Мы с Сэмом и раньше голосовали, и теперь проголосуем за вас.

Шериф, побагровев еще больше, швырнул газету и силился что-то произнести. Дядя Сагамор перекатил табак за щекой и состроил задумчивую физиономию.

— Знаешь, Сэм, — обратился он к папаше, — какая страшная штука политика! У человека совсем нет защиты. Никогда он не знает, выиграет ли на выборах. И он приходит в отчаяние, оттого что вынужден будет зарабатывать себе на…

Шериф все никак не мог успокоиться, потом наконец собрался с силами и прорычал:

— Ладно, Нунан, не умничай! Я тебя предупредил! — Выругавшись напоследок, он пнул ногой валявшуюся газету и забрался в машину. Подняв пыль, она исчезла за воротами.

— Думаешь, его прокатят? — спросил папаша.

— Едва ли, Сэм. На его место особо никто не стремится, так что если за несколько дней ничего не стрясется, то все останется по-прежнему.

Однако все пошло по-другому. На следующий день это самое и стряслось, и началась вся эта суматоха с выборами.

Тем утром часов в десять я сидел на берегу, пытаясь наловить раков, когда папаша позвал меня. Нам надо было купить свиного сала. Мы втроем поехали на дядином грузовике. Дядя Сагамор даже не переменил одежды и не обулся. А папаша нарядился в джинсы, сапоги и соломенную шляпу, как прежде, в те времена, когда он был известен под именем Нунан Верная Рука.

Надо было проехать мили четыре по песчанику меж холмов, a потом через заросли выехать на шоссе, откуда было миль пять до города. После таких городов, как Хейли или Белмонт-парк, Джером кажется маленьким, тихим местечком. Большая часть лавок! и магазинов сосредоточена вокруг площади, там и муниципалитет. Кругом деревья, а посередине — две старинные пушки от какой-то там войны.

Дяде Сагамору надо было залить в бак бензин, прежде чем ехать в центр, и мы завернули на заправку. Там стояла модерновая машина с откидным верхом. В ней сидела прелестна молодая женщина с волосами цвета ванильного мороженого. Они спускались до плеч. Казалось, она ждала отлучившегося водителя.