Герой Ее Величества - Дэн Абнетт

— Тэ-э-э… эрррр… и-и-и-и… умфф… угу. Порядочек. Продолжайте, ваше святейшество.

— Сэр Руперт утверждает, что Terra Australis — довольно интересное место, но бесперспективное. Там нет драгоценных металлов или иных ресурсов, пригодных для разработки. Более того, местное население, согласно его словам, ничего не знает о колдовстве. Принимая во внимание большие трудности путешествия в Новые Южные Земли, сэр Руперт считает дальнейшие экспедиции в эти края не стоящими средств и усилий. Тайный Совет и Объединенная Церковь на данный момент согласны с его точкой зрения. Тем не менее мы не располагаем всеми сведениями для окончательного решения. И разумеется, все зависит от сэра Руперта, который должен представить Путевые Гра… Прошу меня извинить.

Мы дошли до конца загона, как вдруг наш путь пересек огромный дог размером с пони, активно вынюхивая след, а в челюстях держа шпалеру, увитую розами. Кардинал послал вслед за псом одного из пикинеров. Мы слышали голос последнего и слова: «Спокойнее, мальчик, спокойнее!» — пока солдат не спустился по склону к озеру.

— Ваше святейшество, будут ли официальные комментарии относительно слуха, что капитан Галл из Королевской Гвардии недавно лишился уха?

— Никаких комментариев, — отрезал кардинал. — Спросите его сами.

— Я спросил, — заметил Бивер.

— И что же он вам ответил?

— Он, похоже, не расслышал вопроса, сэр, — признался я.

Со стороны озера послышался всплеск. Дог побежал обратно, только вместо шпалеры на сей раз волочил за собой пожеванную пику. Кардинал повернулся ко второму воину. Я, пожав плечами, закрыл блокнот. Пресс-конференция подошла к концу.

Перед нами возвышались изумрудные кусты лабиринта Иниго. Над ним парил голубой воздушный змей, украшенный королевским гербом, чей повод соединялся с неким объектом, двигавшимся среди лиственных стен. До нас донеслось явственное женское хихиканье. Вулли одернул одежду, откашлялся и направился к арочному входу в лабиринт.

— Ваше высочество? — негромко спросил он.

Несмотря на солнце, мне внезапно стало холодно, а потому я нервным и весьма присущим мне жестом почесал бороду и поспешно отступил в сторону будки привратника на Городской дороге.

Примерно в четырнадцати милях к востоку от дворца, в Большом парке Виндзора, находился Королевский охотничий домик. Сейчас он содрогался от звука грохочущих башмаков и лая баухаундов — этих крепких, печальных ретриверов из Абиссинии, известных своими блестящими охотничьими качествами, обширными подгрудками и обильным слюноотделением. «Распускает слюни, как баухаунд» — это выражение известно, наверное, каждому человеку в Союзе. Впрочем, отвисало и болталось у этих собак буквально все.

Акварельные небеса выхолощенного голубого цвета омывали распухшее солнце. Прозрачный туман холодным дымом поднимался над мокрой крапивой и кустами бузины, вился вокруг и струился сквозь заросли бука, огромных дубов и боярышника. В отдалении косули и лани, предчувствуя недоброе, скрывались во мгле раннего утра, убегая прочь от лизунцов.

Виндзорский охотничий домик был построен для двадцать четвертой Елизаветы как подарок герцогом Картахены, неким Гонсало де Руизом, упорным охотником и еще более упорным ухажером ее величества. Многие при дворе говорили, что сие подношение забило последний гвоздь в гроб Гонсало. Это было неправдой. Последний гвоздь в него забил Ральф Логге, столяр из Черч-энда, но вот заказ он получил явно благодаря подарку де Руиза. Елизавета XXIV с крайним скептицизмом отнеслась к перспективе перемещаться по лесу следом за испуганными оленями и втыкать в них стрелы с железным наконечником сквозь отверстия, которых у животных сроду не водилось. Несчастный Гонсало, ослепленный любовью и амбициями, не понял этого и регулярно наносил визиты в Виндзор, одетый в новые охотничьи штаны в клетку, самый модный маскировочный камзол, твидовую спортивную шляпу с ушами, при полном наборе приманок, манков, свистков, кастаньет, а также с огромным trousse de chasse,[4]в котором было столько холодного оружия, что этого арсенала хватило бы на вооружение целой армии ландскнехтов и еще бы осталось повесить пару особо примечательных ножей над камином.

Гонсало пытался привлечь внимание ее величества размышлениями о правильном натягивании тетивы составного лука, о тренировке собачьей стаи, о плюсах и минусах растяжек из колючей проволоки, об использовании арбалета для вящего удовольствия и выгоды, о своевременном обнаружении грязевых червей в стуле гончих и множестве других секретов охотничьего искусства. Частенько он просил королеву составить ему компанию около полудня в парке. Она отклоняла его приглашения по причине важных встреч в Звездной палате касательно национального импорта. Частные дневники Елизаветы XXIV показали, что «важные встречи касательно национального импорта» почти всегда оборачивались игрой в блошки с членами Тайного Совета. В них также обнаружились свидетельства того, что она называла Гонсало не иначе как «вонючим маньяком со стрелами».

В конце концов картахенец пришел в полное отчаяние, видя, что его мужские чары не имеют ровным счетом никакого эффекта, и решил сделать неожиданный ход, который, по идее, должен был ускорить завоевание королевского сердца. Он подарил предмету своей страсти охотничье поместье. Спроектировал здание знаменитый архитектор Морилло Барселонский в манере чурригереско.[5]С технической точки зрения то был стиль, в котором питали слабость к спиральным колоннам, изломанным арочным фронтонам и пилястрам с несколькими капителями. На практике же чрезмерное богатство украшений и декора похоронило под собой само строение. Морилло заверил Гонсало, что это «последний писк моды».

Елизавету дар явно впечатлил. Уже через неделю она приказала обезглавить ухажера по обвинению в заговоре с целью высмеять королевскую персону. Она всегда считалась мягкой и спокойной императрицей, а потому сия история прекрасно демонстрирует всем желающим пределы, за которые монарха лучше не выталкивать.

В этот туманный полдень святого Дунстана люди, вышедшие из поместья, явно не думали о незадачливом Гонсало и его опрометчивой чурригереске. (Разве только периодически их посещали мысли вроде: «Если это такое украшение фронтона, то где же, черт возьми, дверь?» и «Как же, проклятие, выбраться из этого позабытого Богом сарая?».)

Процессию из загонщиков, собачьей своры и главного псаря возглавлял сэр Джон Хокрэйк, герцог Солсбери, шикарно выглядевший в зеленых охотничьих гетрах и жилете-накидке защитного цвета. Он походил на пухлого, страдающего подагрой быка и был одним из богатейших людей континента и одним из самых крупных землевладельцев Британии. Тем не менее веса при дворе он не имел, ибо герцог Солсбери и королева прискорбно мало общались друг с другом. Сей пренеприятный факт был как-то связан с манерами августейшей особы и полным отсутствием таковых у почтенного сэра.