Убийство в Брайтуэлле - Эшли Уивер

– Ты уверена, что одного чемодана будет достаточно?

– Если мне что-то понадобится, пошлю за вещами.

Майло сел на мою кровать рядом с чемоданом и посмотрел на меня – он был до смешного красив.

– Послушай, Эймори, что это все значит? К чему эта таинственность?

Он говорил так беспечно, что на секунду я задумалась, а будет ли иметь для него значение, если я уеду навсегда.

– Не драматизируй, – сказала я, старательно уходя от ответа на вопрос. – Ты ездишь куда угодно и на сколько угодно. Почему мне нельзя?

– Да нипочему, вероятно. Просто я не ожидал, что ты уедешь так скоро после моего возвращения. Дом без тебя опустеет.

Я едва не закатила глаза. В этом весь Майло: ведет себя так, будто только я заинтересована в нашем браке. Вломился в мою жизнь со всей силой своего обаяния, когда это стало удобно ему и неудобно мне. В этом тоже весь Майло.

– Я не знала, когда ты возвращаешься.

– Да, конечно. А еще, полагаю, ты не знала, что уезжаешь сама.

– Что ты хочешь этим сказать?

Он достал из открытого чемодана черную шелковую ночную рубашку и рассеянно попробовал ткань на ощупь.

– Это как-то связано с Трентом, правда? С его сегодняшним визитом.

– Ты не имеешь ни малейшего представления, о чем говоришь.

– И часто он здесь бывал?

– Не очень, – ответила я, лишь чуть-чуть устыдившись своему намеренно туманному ответу.

Майло усмехнулся, каким-то чудом умудрившись остаться в рамках приличий.

– Что бы ты обо мне ни думала, дорогая, я не дурак. Значит, Джилмор Трент прискакал сюда на своем скакуне и, подхватив тебя на лету, наконец-то одержал победу. Ему, однако, потребовалось немало времени.

– Майло, не будь идиотом, – сказала я, выхватывая у него ночную рубашку.

Майло коротко рассмеялся.

– Пожалей меня, Эймори. Ты ведь не собираешься с ним бежать.

Я закрыла чемодан, одновременно защелкнув оба замка, и посмотрела на Майло.

– Я ни с кем никуда не бегу. Просто уезжаю.

Майло встал с кровати, надев на лицо маску скучающей насмешки.

– Пожалуйста, уходи от меня, если тебе так хочется, дорогая. К кому угодно, но не падай опять в объятия Трента. Должна же у тебя быть хоть капля гордости.

Наши глаза встретились.

– Майло, я твоя жена уже пять лет. Сколько, по-твоему, гордости могло у меня остаться?

На следующее утро наш водитель повез меня к вокзалу. Я получила телеграмму от Джила, в которой говорилось, что он сядет на утренний лондонский поезд, встретит меня, когда я сделаю пересадку на следующей станции, и дальше мы поедем вместе.

Я не ждала, что Майло выйдет проводить меня, но все-таки расстроилась, не увидев его перед уходом. Хотя что ж тут расстраиваться, я ведь не надеялась на нежное прощание. Мои слова о том, что наш неудавшийся брак сотворил с моей гордостью, были справедливы, хотя и резки. Майло, разумеется, и бровью не повел. Выслушав их, он рассмеялся этим своим ужасно спокойным и безразличным смехом:

– Что ж, прекрасно, дорогая. Поступай, как знаешь.

И ушел. И все.

По дороге на вокзал я остановилась попрощаться с Лорел и рассказать, куда так внезапно уезжаю. Мы с Лорел вместе выросли и были очень близки. Ей единственной я могла полностью доверять. Мы ненадолго уселись у нее в гостиной.

– Ты едешь к морю с Джилом Трентом? – переспросила она, подняв брови. – Не думала, что ты на такое способна, Эймори.

– Я еще хоть кого удивлю. В моей душе таятся такие запасы легкомыслия, что все только ахнут.

Мы, конечно, шутили, но Лорел довольно точно подвела итог:

– Поможешь ты там своему старому другу или нет, это, разумеется, не улучшит твои отношения с Майло.

– Иногда я сомневаюсь, что их вообще можно улучшить.

Эта мысль мучила меня и когда я добралась до вокзала, но я запретила ее себе, поскольку уже показался поезд. Первое и главное сейчас помочь другу. Джил надеется на меня. Мои семейные мучения длились так долго, что могут еще немножко подождать.

В Тонбридже я пересела на поезд, идущий в южном направлении, и через несколько секунд в купе вошел Джил. Поезд тронулся, и мой бывший жених, широко улыбнувшись, уселся рядом.

– Привет. Рад, что ты решилась, Эймори.

– Я же говорила тебе, что поеду.

Он снял шляпу и бросил ее на пустующее сиденье напротив, пригладив рукой волосы.

– Да, я видел, что ты всерьез. Однако нельзя недооценивать искусительные чары Майло Эймса. – В голосе его послышалась печаль.

– Давай не будем о Майло, ладно?

– У меня нет ни малейшего желания обсуждать твоего мужа. Но я бы не хотел, чтобы это отразилось на тебе. Он пришел в бешенство?

– Нет, не пришел, – вздохнула я. – По-моему, для него вообще не имеет значения, что я уехала.

Джил с минуту помолчал, а потом спросил:

– Ты от него ушла?

– Не знала, что мужчины тоже предпочитают мелодраму. Да нет, строго говоря, не ушла. Не совсем, как мне кажется. Я сказала, что еду к морю.

– И что едешь со мной?

Я взяла журнал, который читала до появления Джила, и открыла на первой попавшейся странице, собираясь закончить этот разговор.

– Майло вовсе не дурак. Он просто притворяется вертопрахом, потому что все находят это очаровательным. Конечно, он связал твой приезд и мой отъезд.

– И не пытался тебя отговорить?

– Нет, не пытался.

Джил покачал головой и усмехнулся.

– Тогда он не так умен, как ты думаешь.

Поезд прибыл на нашу станцию уже после обеда, погода стояла чудесная. Ярко светило солнце, теплый воздух пахнул морем и солью. Выйдя на платформу, я сделала глубокий вдох и на мгновение почувствовала радость, которую испытывала в детстве, приезжая к морю, – полнейшее счастье и довольство.

– Наш автомобиль.

Джил подвел меня к блестящей машине, которую за нами подали из гостиницы. Мы отъехали от вокзала и двинулись по плавно поднимающейся дороге мимо живописной деревни.

– Вот и «Брайтуэлл», – сказал через секунду Джил, указывая на вершину холма.

Очаровательная белая гостиница разместилась на скале над морем – вытянутое, солидное и вместе с тем элегантное здание. Да и все вокруг было солидное, прочное и тем не менее гостеприимное. «Брайтуэлл» был под стать что принцам, что пиратам. Здесь не грех было остановиться, не рискуя прослыть страшным мотом. Ведь в наши дни при виде излишнего расточительства многие строго хмурят брови.