Невинность и соблазн - Николь Джордан

А герцог принялся играть с ее сосками: то вытягивал, то слегка щипал, то гладил.

Розлин глубоко, прерывисто вздохнула, по-прежнему не в силах пошевелиться. Его руки знали, как возбудить, как воспламенить, как подарить наслаждение.

– Ваша светлость… – потрясение пробормотала она.

– Молчи. Позволь мне ублажить тебя.

Она безуспешно попыталась вырваться, но хватка герцога оказалась слишком сильна. Перегнув ее через руку, он сомкнул губы на вытянутом соске.

Ощущение было поразительным. Колени мгновенно подогнулись, и Розлин непременно упала бы, если бы не находилась в объятиях герцога. Он продолжал сосать крохотный камешек соска, одновременно поддерживая девушку.

Розлин беспомощно зажмурилась, ощущая, как бьется в горле пульс, как сладостное наслаждение окутывает ее. Его губы обжигали, язык гладил, ласкал, обводил… требуя ответа.

Его чувственная атака была чисто мужской, примитивной, властной, возбуждающей первобытную женскую потребность, которую она не могла отрицать. И ее тело, как он и предсказывал, ожило. Ее никогда не целовали так… не касались…

Когда он слегка прикусил ее сосок, восхитительное наслаждение еще больше ослабило и взволновало ее. Но он стал зализывать ноющую вершинку языком и губами, и новая волна восторга прошла по ее телу. Розлин непроизвольно выгнулась.

Он воспользовался ее беспомощностью и, не прекращая покусывать сосок, раздвинул ее бедра коленом. В животе Розлин сгустился плотный ком ощущений, когда его мощное бедро прижалось к ее венерину холмику. Сегодня она надела небольшие фижмы, распиравшие юбку по бокам, но спереди у нее не было защиты от его посягательств. Она чувствовала его мужское достоинство, твердую набухшую плоть, дразняще прижавшуюся к нижней части живота.

Ее голова кружилась от хмельной сладости. Где-то в глубине раскручивалась спираль наслаждения, лишая сил и разума, и воспламеняя пульсацию между ногами.

Она едва не вскрикнула от разочарования, когда герцог, наконец, отстранился. Немного придя в себя, Розлин обнаружила, что цепляется за его плечи. Влажных сосков коснулся холодок.

– Я мог бы дать тебе наслаждение, которого ты никогда не забудешь, – прошептал манящий голос.

Она мгновенно поверила. Он поднял голову, и она встретилась взглядом с горящими, торжествующими глазами.

Ей потребовалась вся сила воли, чтобы снова не растаять в его объятиях. Но она уже успела взять себя в руки. Уперлась ладонями в его широкую грудь, оттолкнулась и встала.

В голосе прозвучало легкое пренебрежение:

– Боюсь, ваше предложение не так уж соблазнительно. Будь у меня нужда в покровителе, я могла бы найти кого-то получше, чем самоуверенный лорд, воображающий, что стоит ему щелкнуть пальцами, и любая женщина падет к его ногам.

Ее издевка возымела желаемый эффект. Он разжал руки и выпрямился. Окрыленная своим успехом, Розлин отступила и принялась возиться с корсажем, пытаясь придать себе хотя бы подобие благопристойности.

Натянув повыше шелк, чтобы скрыть набухшие соски, Розлин изобразила холодное безразличие и обернулась к нему:

– Будьте добры поверить в мою искренность, ваша светлость. Я не желаю, чтобы вы и дальше преследовали меня.

Стоило сказать это, чтобы узреть его недоверчивое лицо! Любая дама много отдала бы, чтобы увидеть подобную картину!

Розлин едва сдержала смех. Что же, она одержала своеобразную победу. Оставила надменного герцога Ардена с разинутым ртом!

Выбежав из ниши, она поспешила по темной галерее, подобно Золушке, покидающей в полночь королевский бал. Она немедленно едет домой в Данверз-Холл. Нужно признаться, она сделала глупость, решив приехать сюда.

И все же… Розлин остановилась перед дверями бального зала, все еще чувствуя огненный отпечаток губ герцога на своих губах и ноющих сосках. Она никогда не забудет его невероятных поцелуев, чувственных ласк…

«Ты, кажется, окончательно потеряла остатки разума?» – спросил строгий внутренний голос.

Розлин ступила в зал и моргнула от яркого света. В эту минуту она ненавидела себя. Совершенно забыла, что выбрала в мужья совершенно другого человека! И ее ни в коем случае не должно тянуть к спесивому герцогу Ардену!

Но в глубине души притаилось сожаление. Да, ей придется отказаться от всего, что он предложил ей. Она никогда не узнает, как искусен он в любви. Наверное, всего одна ночь в его объятиях дала бы весь опыт, который она так жаждет приобрести.

Розлин покачала головой. Последние четыре года она только и делала, что отбивалась от гнусных предложений и ухаживаний. И, что ни говори, она, как истинная леди, не может становиться чьей-то любовницей.

Некоторые аристократы настолько самонадеянны, что ожидают от противоположного пола преданности и обожания, считая, что женщины просто должны падать в обморок у их ног.

Из письма Розлин Лоринг к Фанни Ирвин

Чизуик

Июнь 1817 года

Это был идеальный день для свадьбы. Утреннее небо сияло голубизной, обещая счастье новобрачным. И все же Дру Монкриф, герцог Арден, без всякого энтузиазма взирал на происходящее, пока в компании двух ближайших друзей ожидал у церковного входа. Уверенность в том, что жених совершает непоправимую ошибку, крепла с каждой минутой.

Небрежно облокотившись о колонну, Дру наблюдал, как Маркус, новый граф Данверз, озабоченно мерит шагами подъездную аллею, в предвкушении появления невесты с подружками.

– Дьявол бы все побрал, Маркус, когда ты успокоишься? – протянул Хит Гриффин, маркиз Клейборн, стоявший в точно такой же позе, как и герцог. – Ты ужасно действуешь мне на нервы.

– Должно быть, струхнул в последнюю минуту, – пробормотал Дру с сардонической ухмылкой.

– Это нетерпение, а не страх, – отрезал Маркус, но, снизойдя к просьбам друзей, взбежал на крыльцо. – Я хочу положить конец ожиданию и сделать Арабеллу своей женой. Последний месяц тянулся бесконечно.

Маркус и Арабелла Лоринг, старшая из его подопечных, официально обручились месяц назад, и вот теперь самый важный момент настал! Деревенская церковь, украшенная цветами, была полна гостей. Викарий стоял у алтаря, готовый провести церемонию венчания. Маркус выглядел идеальным женихом: голубой фрак тончайшего сукна, вышитый золотом жилет, белое кружевное жабо и белые атласные панталоны.

Дру, тоже разодетый в парадный костюм, с печальной улыбкой покачал головой:

– Не ожидал, мой друг, увидеть тебя столь безнадежно одурманенным.

– Ничего, и твой час настанет, – парировал Маркус. Дру щелчком сбил с манжеты воображаемую пылинку и цинично бросил:

– О, рано или поздно я исполню свой долг и продолжу древний род, но в отличие от тебя никогда не потеряю голову из-за женщины.