Охотник на вампиров. Пропасть - Ольга Грибова

Я стала подниматься на второй этаж, по-прежнему таща толстяка за собой и вспоминая нашу первую встречу с Владом. Я так и не успела спросить его, почему он не выстрелил в меня тогда. Вряд ли причина крылась только в моей внешности: я хорошо помнила, как он однажды сказал, что видел немало вампиров и другой нечисти, и их неживая красота уже перестала его трогать. Значит, во мне было что-то такое, что привлекло его с самого начала.

Леонид зашевелился, еще немного — и он придет в себя. Но я уже достигла второго этажа, поэтому бросила толстяка и остановилась неподалеку, ожидая, пока он окончательно очнется. Не то чтобы я была садистом и любила поиграть с едой, как кошка с мышкой, но мне хотелось, чтобы этот подонок испытал хотя бы долю того ужаса, который он вызывал у своей падчерицы. К тому же, откровенно говоря, от адреналина кровь становится только вкуснее.

От нетерпения я переминалась с ноги на ногу. Пол был усыпан острыми осколками оконных стекол, но они не причиняли вреда моим босым ступням. Не знаю, как это происходит, но я не могу порезать ноги; мало того, они даже не пачкаются, если я хожу по грязи. Вампирские штучки, не более того, но я никак не могу взять в толк, для чего они нужны, ведь любая моя сверхспособность служит лишь одной цели — убийству. Возможно, это свойство нужно для того, чтобы не оставлять следов в доме жертвы, если на улице льет дождь и полно грязи.

Леонид пошевелил мизинцем правой руки, и весь мой организм тут же среагировал на это движение. Мышцы напряглись, наливаясь силой, и я почувствовала, как рот наполняется слюной. Она содержит какое-то вещество, действующее на жертву как легкий наркотик, и я с тоской подумала, что Лене может даже понравиться мой укус. Я чувствовала, как медленно увеличиваются клыки во рту. Это доставляло мне небольшой дискомфорт, похожий на приглушенную новокаином зубную боль.

Веки Леонида задрожали; он приоткрыл глаза, но ещё не пришел в себя окончательно. Его сердце билось ровно, он не паниковал. Слегка склонив голову набок, я смотрела на него и терпеливо ждала, когда он осознает происходящее. Наконец его взгляд сфокусировался на мне. В свете луны я была хорошо видна. В первую секунду Леня казался удивленным, но потом выражение его лица сменилось на слащаво-похотливое. Я словно увидела ситуацию его глазами: невысокая, худенькая шестнадцатилетняя девочка наедине с большим и сильным мужчиной, и нет никого, кто мог бы ей помочь. Не надо быть гениальной, чтобы догадаться, о чем он подумал. Вероятно, он все же не так хорошо видел меня, как я предполагала. Иначе от него не укрылись бы мои абсолютно черные глаза и клыки.

Я шагнула поближе, предоставив Леониду возможность разглядеть меня получше. Но он был настолько занят своими фантазиями, что не замечал очевидного. Его даже не интересовало, как он здесь оказался. Приподнявшись, он встал на колени и развязно улыбнулся. От такой наглости у меня перехватило дыхание. Все-таки некоторые люди — непроходимые тупицы. До сих пор никто из моих жертв не лелеял надежду причинить мне боль. Я решила сделать скидку на алкоголь в его крови. Машинально я отметила, что его сердце забилось быстрее, а дыхание участилось. Он встал на ноги, выпрямился и сделал шаг мне на встречу, прошептав что-то вроде того, чтобы я не боялась.

— Поиграем, — предложил он сдавленным шепотом.

На секунду у меня пропал дар речи. Я прекрасно понимала, что причина его ускоренного сердцебиения кроется вовсе не в страхе. И тогда я отпустила инстинкты. В ту же секунду глаза застила кроваво-красная пелена. Мир потерял краски, превратившись в серый набросок, на фоне которого фигура Леонида переливалась разными оттенками желтого, оранжевого и красного. Это включилось своего рода инфракрасное зрение, которое позволяло мне видеть тепловые излучения. Я могла наблюдать за тем, как пульсирует каждая веночка его организма. Теперь ничто не могло укрыться от моих глаз. Я превратилась в самого опасного хищника в мире, который к тому же был голоден.

Я неторопливо пошла в его сторону; так как нас разделяло не такое уж большое расстояние, мне не пришлось идти долго. Лицо Леонида и его поведение менялись с каждым моим шагом. Поначалу он был рад, что я иду к нему, потом он в недоумении уставился на меня, не веря своим глазам. Еще бы, он рассчитывал увидеть напуганную девочку, а не чудовище. Постепенно на его лице появился испуг, который почти сразу перешел в ужас. Я видела, как он дернулся, пытаясь убежать, но дальше этого дело не пошло: его парализовал страх. Я улыбнулась Леониду, и он взвизгнул, заметив мои клыки.

— Поиграем? — передразнила я.

Только тогда он побежал — спотыкаясь, падая и разрезая в кровь ноги, так как его домашние тапочки, потерялись где-то по пути. Леонид бежал к дальнему от входа окну. В свое время я тоже пыталась спастись от смерти, выпрыгнув именно в это окно. Но оно не принесло мне удачи, меня все равно поймали. Если бы не Влад, я была бы уже мертва. Не поможет окно и Лёне.

Запах крови, выступившей на порезах, еще больше вскружил мне голову. Для меня это был самый восхитительный, самый приятный запах в мире. Он был лучше, чем любые духи. Он пьянил, как вино, и манил к себе. Я больше не могла ждать и одним броском настигла Леонида. Он почувствовал это и развернулся ко мне, подняв руки к лицу в нелепой попытке защититься. Я резко рванулась к нему и сомкнула челюсти на его заплывшей жиром шее. В ту же секунду теплая струя крови потекла по горлу, и вместе с ней пришло чувство эйфории. Тепло медленно распространялось по телу, согревая изнутри. Леонид в моих руках хрипел, но уже не сопротивлялся. Потеря крови делала его слабым и безвольным.

Я успела остановиться за секунду до того, как его сердце перестало биться. Уронив на пол то, что еще пару минут назад было живым человеком, я пошатнулась. Сейчас я ощущала безграничную силу и полноту жизни. Так чувствует себя человек, когда он безгранично счастлив. Кровь разливалась по телу, принося тепло и снова, пусть лишь на короткий срок, делая меня живой. Немного кружилась голова, но я объясняла это алкоголем, в избытке содержащимся в крови Леонида.

Бросив последний взгляд на то, что осталось от моей жертвы, я направилась к выходу. По моим подсчетам, было около пяти утра, а значит, следовало возвращаться. И хотя домик, в котором я жила, был совсем недалеко, я предпочла немедленно пуститься в обратный путь. После того, как я испытала на своей коже действие солнечных лучей, мой страх перед солнцем стал слишком велик, чтобы его игнорировать.

Снова настали пасмурные дни. Солнце, пусть и неохотно, сдавало свои былые позиции. В каждом дуновении морозного ветра отчетливо чувствовалось приближение зимы. Для меня это означало только одно — больше времени, проведенного вне дома. Так как день укорачивался, а ночь, наоборот, становилась длиннее, я получила возможность выходить уже в семь вечера. Тучи, которые теперь постоянно заволакивали небо, превращая день в сумерки, служили мне надежным щитом. Дни тянулись бесконечной чередой, лишенные индивидуальности и смысла. Если бы кто-нибудь спросил меня, как я провела эти несколько недель, я бы, вероятно, затруднилась с ответом. Я училась жить заново. Каждое воспоминание о Владе причиняло невыносимую муку. Я пыталась приучить себя не думать о нем, но чем больше я старалась, тем тяжелее мне становилось.