Клуб первых жен - Оливия Голдсмит

Только на прошлой неделе Лэрри видел один из ее старых фильмов, который был его любимым фильмом, – «Прогулка в темноте». Сейчас он приготовил камеру, чтобы снять ее, но замешкался и не успел. Такого с ним давно не случалось. Он понял, что действительно волнуется, но не потому, что может продать ее фотографию, а потому, что она произвела на него впечатление. Он, Лэрри Кохран, нью-йоркский репортер-ищейка и будущий создатель фильмов, был потрясен. Ей, должно быть, пятьдесят пять? Шестьдесят? Она появилась вслед за Грейс Келли, была ее преемницей. И тем не менее, сколько бы лет ей ни было, она все еще выглядела красивой. Лэрри подивился, откуда она знала какую-то Синтию Гриффин, но сразу же вспомнил сцену в одном из ее фильмов, в котором героиня Элиз Эллиот присутствовала на похоронах своей сестры. Это был как бы повторный эпизод, только 30 лет спустя. Жалко, что упустил кадр, но он подождет, когда она будет выходить.

Элиз Эллиот действительно была заметной актрисой. Если бы система студий не развалилась, она стала бы известной голливудской звездой. В то время, когда экран заполнили дамы легкого поведения, ее сексуальность дополнялась элегантностью и интеллигентностью. Да, у нее было и то и другое, поэтому, когда она уехала из Голливуда во Францию работать с неизвестными режиссерами, все подумали, что она сошла с ума. Но Элиз Эллиот показала всем, что к чему. Она снялась в прекрасных классических картинах, а после этого ушла из кино. Это было почти два десятилетия назад. Она просто исчезла, выйдя замуж за крупного бизнесмена. Господи, как звали этого парня? Какой-то Аткинс. Ничтожество. А она работала у Шаброля, Жерара Арто, со многими великими режиссерами. Лэрри смотрел каждый ее фильм по крайней мере десятки раз, но никогда не видел ее в жизни. Он так растерялся при этом, что не сразу возобновил свои наблюдения. Эге, неизвестно, кто может здесь еще появиться, подумал он.

Две женщины шли по Мэдисон-авеню по направлению к нему. Он попытался их вычислить. Может, это будет парад звезд определенного возраста. Одна из женщин отличалась необыкновенной толщиной. Она была одета в огромное черное пончо с бахромой по краям. Да, некоторые из них опускаются и ходят черт-те как. Взять, к примеру, Ла Лиз. Но нет, это была обыкновенная женщина. Как, впрочем, и другая, худенькая привлекательная брюнетка. Ну и ладно. Он привык ждать. Да и снимок убитого горем Джила Гриффина может пригодиться. Он умел ждать. Такова была его профессия.

* * *

Внутри Дома траурных церемоний Анни Парадиз и Бренда Кушман сняли свои пальто и прошли по устланному коврами серому холлу к салону Д. Над ними неярко светили люстры. Несмотря на приглушенные тона обстановки здания, его многочисленные комнаты и таблички на каждой двери создавали сходство с каким-то служебным помещением.

– Это местечко идеально подходит для устройства епископского бара, – шепнула Бренда на ухо Анни. – Ну если, конечно, были бы такие вещи. – Ее хриплый голос громко прозвучал в тишине, и Анни попросила ее замолчать. Анни чувствовала себя измученной, печальной, злой. У нее уже не было слез.

«Ну хватит. Кому я помешала? Синтии? Джилу, этому мешку с дерьмом? Ему наплевать».

– Бренда, если ты не уймешься, клянусь, я сяду отдельно.

– Ну ладно, ладно. Но я не лицемерка. С Синтией мы никогда не дружили. Она меня третировала, как и все остальные дамы в Гринвиче. Ты одна ко мне хорошо относилась. Ты единственная, кого я люблю. Даже если бы ты была блондинкой, я бы тебе это простила. – При этих словах ее взгляд выразил удивление. – Уж если говорить о стройных богатых блондинистых штучках, смотри-ка, кто идет.

Анни обернулась и увидела другую свою хорошую подругу, Элиз Атчинсон, которая шла прямо к ним.

– Анни, – сказала Элиз, наклоняясь к ее щеке для поцелуя. – Какой ужас, правда? – Элиз была бледнее обычного, лицо ее припухло, под глазами легла синева. – Я не могла дозвониться до Билла сегодня утром, так что его не будет.

– Привет, – громко произнесла Бренда, протягивая руку. – Бренда Кушман, – напомнила она Элиз, когда та кивнула в ответ.

– Похоже, они начинают, – сказала Элиз, и три женщины пошли вперед.

Анни открыла дверь салона Д. Элиз вошла первой, а Анни отступила в сторону и пропустила Бренду, которая едва не задела широкими бедрами за дверной косяк. В тысячу первый раз Анни пожалела, что ей никак не удается заставить Бренду заняться лечением ожирения или вступить в анонимное общество по борьбе с перееданием. Она подсунула ей экземпляр книги «Голодание ради любви: женщины и привычные нарушения режима питания». Бренда ничего на это не ответила, но послала Анни книгу «Полнота, феминистский вопрос».

Салон Д был плохо освещен и почти пуст.

– Я же сказала, что мы слишком рано придем, – зашипела Бренда, но на самом деле было уже пять минут одиннадцатого.

Анни принесла с собой карликовое японское дерево в горшке, которое растила сама и которым восхищалась Синтия. Но сейчас она не знала, куда его поставить. Стояла такая тишина, что любой шум или движение привлекли бы внимание. Она и Бренда последовали за Элиз и сели на свободные места.

Всей своей кожей, на что способны только любящие в присутствии любимых, она почувствовала, что Аарон где-то здесь. Анни осторожно осмотрелась. Да, он был здесь, с другой стороны часовни, впереди нее. Она знала, что он придет. Она ощутила сердцебиение, узнав его затылок: темные волосы, блестевшие так, как будто бы их тысячу раз расчесали, крепкая розовато-коричневая шея. Даже со спины Аарон казался более жизнестойким, чем другие люди.

Неважно, что он ее оставил. Неважно даже и то, что он попросил оформить развод. Любовь ведь нельзя перекрыть, словно воду в кране. Она научилась жить без него, но перестать любить его она не могла. Она все еще надеялась. Это был ее постыдный секрет, но это было так.

Она взглянула на Бренду и на Элиз. С первой муж развелся, вторую муж фактически бросил. «И я тоже покинутая женщина, как Синтия», – со вздохом подумала Анни.

Несколько женщин сидели в разных местах комнаты. Анни узнала некоторых. Впереди сидела женщина латиноамериканского происхождения, она тихо плакала. Это была единственная женщина с мужем. Кроме него и Аарона, в комнате находились только женщины. Как ужасно для Синтии уйти из жизни без мужского внимания. Через некоторое время в помещение вошел пожилой мужчина, за ним молодой. Анни признала в первом юриста старинной юридической фирмы «Кромвель Рид», которая представляла интересы Синтии и ее семьи в течение нескольких поколений.

Всего в салоне Д набралось не более дюжины человек.

– Где мешок с дерьмом? – прошептала Бренда, и на секунду Анни показалось, что она имеет в виду Аарона. Она кивнула головой в его сторону.

– Не этот. Я имею в виду урода Синтии.

Анни увидела, что веки Элиз вздрогнули, но она и сама не знала, где Джил. Возможно, он был в притворе. Гроб покоился на задрапированном возвышении. Единственными цветами были красные розы. «Как ужасно все, – подумала Анни. – Синтия ненавидела красные розы. Боже, я могла бы, по крайней мере, позаботиться об этом». Она поставила свое карликовое японское деревце на пустое сиденье рядом с собой. Семья Синтии должна была бы получше подготовить все.