Жертва всесожжения - Лорел Гамильтон

Я об этом говорю легко, даже сама с собой. Но пальцы моилегли на поясницу, будто могли прощупать шрамы сквозь юбку. Приходитсяотноситься к этому легко. Приходится. Иначе начнешь орать и не остановишься.

– В больнице не знают, что Натэниел – оборотень?

Он понизил голос:

– Знают. Он слишком быстро выздоравливает.

– Так зачем шептать?

– Потому что я говорю из автомата в вестибюле. – Послышалсязвук, будто он отвел трубку в сторону и сказал: «Через минуту приду». И тут жевернулся на линию. – Анита, мне очень нужно, чтобы ты приехала.

– Зачем?

– Пожалуйста, Анита.

– Стивен, ты же вервольф. Как вышло, что ты сидишьнянькой при кошке?

– У него в бумажнике, в отделении для срочных вызовов,нашли мое имя. Он в «Запретном плоде» работает.

– Стриптизером?

Я спросила, потому что Натэниел мог быть и официантом, хотявряд ли. Жан-Клод, владелец «Запретного плода», никогда бы не стал столь нерациональноиспользовать такую экзотику, как оборотень.

– Да.

– Вас надо отвезти домой?

Кажется, у меня сегодня день таксиста.

– И да, и нет.

Что-то в его голосе мне не понравилось. Неловкость какая-то,напряжение. Говорить обиняками – не в стиле Стивена. Он в эти игры не играет,говорит просто.

– А каким образом Натэниел оказался ранен? – Бытьможет, если задать более удачный вопрос, ответ тоже будет удачнее.

– Клиент слишком разошелся.

– В клубе?

– Нет. Анита, прошу тебя, времени в обрез. Приезжай ипроследи, чтобы он не уехал с Зейном.

– Что еще за Зейн?

– Тоже из народа Габриэля. После смерти Габриэля он ихсводничает. Только не защищает их, как Габриэль защищал. Он не альфа.

– Сводничает? В каком смысле?

Голос Стивена зазвучал громче и куда как веселее.

– Привет, Зейн! Ты еще Натэниела не видел?

Ответа я не слышала, просто гудение народа в вестибюле.

– Кажется, они пока не хотят его отпускатьдомой, – сказал Стивен. – Он ранен.

Очевидно, Зейн подошел очень близко к телефону – и к Стивенутоже. Из трубки донесся низкий рычащий голос:

– Он поедет домой, когда я скажу.

В голосе Стивена зазвучала нотка испуга:

– Боюсь, доктора не согласятся.

– Мне на них плевать. С кем это ты треплешься?

Чтобы его голос звучал настолько отчетливо, он должен был прижатьСтивена к стене. Угрожать, ничего конкретного не говоря.

Вдруг рычащий голос зазвучал очень ясно. Он забрал у Стивенатрубку:

– Кто это?

– Анита Блейк, а вы, наверное, Зейн.

Он хрипло рассмеялся – будто простуженный.

– А, человеческая лупа у волков. Боже мой, как яперепугался!

Лупа – так вервольфы называют подругу вожака. Я была первойженщиной-человеком, удостоенной этой чести. Хотя я даже уже не встречалась с ихУльфриком. Мы расстались, когда он кого-то съел у меня на глазах. В концеконцов, должны же быть у девушки принципы.

– Габриэль тоже меня не боялся. Видишь, чем это длянего кончилось?

Пару секунд Зейн помолчал. В трубке слышалось его тяжелое,точно собачье, дыхание. Но он дышал так не нарочно, а скорее не мог сдержатьволнения.

– Натэниел мой. Держись от него подальше.

– Стивен не твой, – ответила я.

– Твой, что ли? – Послышался шорох материи, и мнеэто не понравилось. – Он такой краса-авчик! Ты пробовала эти мягкие губы?Эти длинные волосы лежали на твоей подушке?

Мне не надо было видеть, чтобы знать: он трогает Стивена втакт своим словам.

– Зейн, не трогай его.

– Поздно.

Я стиснула трубку и заставила свой голос звучать ровно испокойно:

– Стивен под моей защитой, Зейн. Ты понимаешь, что этозначит?

– И на что ты готова, чтобы защитить своего волчонка,Анита?

– Не стоит проверять, Зейн. Честно, не стоит.

Он понизил голос почти до мучительного шепота:

– И ты готова меня убить, чтобы его избавить?

Вообще-то прежде чем грозить кому-то смертью, я должна егохоть раз увидеть, но придется, кажется, сделать исключение.

– Да.

Он рассмеялся тихо и нервно:

– Понимаю теперь, почему Габриэль на тебя запал. Такаякрутая, такая уверенная, такая опа-асная!

– Я слышу неудачное подражание Габриэлю.

Раздался звук, средний между шипением и уханьем.

– Стивену не надо было сюда влезать.

– Натэниел – его друг.

– Я друг Натэниела, и других друзей ему не надо.

– Сомневаюсь.

– Анита, я забираю Натэниела. Если Стивен попытаетсяпомешать, ему будет плохо.

– Сделаешь плохо Стивену – я сделаю плохо тебе.

– Значит, так тому и быть. – Он повесил трубку.

Вот блин! Я побежала к джипу. Ехать было минут тридцать,двадцать, – если поспешить. Двадцать минут. Стивен – не доминант, онжертва. Но он верный друг. Если он думает, что Натэниелу не надо ехать сЗейном, он попытается помешать. Драться он не станет, но может встать передмашиной. И я не сомневалась, что Зейн его просто переедет – в лучшем случае. Вхудшем – он заберет с собой и Стивена, и Натэниела. И если Зейн в поступках также похож на Габриэля, как на словах, я бы предпочла вариант с автомобилем.

Второй приемный покой меньше чем в двух часах езды.Выдающийся день даже для меня. Хорошо, что на этот раз ранена не я. Плохо, чтоэто может измениться. Пусть Зейн не альфа, но он – оборотень. Эти ребята могутподнять в жиме слона средней величины, и я не собиралась заниматься с нимармрестлингом. Он не только положил бы мне руку, он бы ее, вполне возможно,оторвал от плеча и съел. Многие ликантропы пытаются сойти за людей и любят,когда это получается. Но я не думала, что Зейна такие мелочи волнуют.

И все же мне не хотелось убивать Зейна, если не возникнетнеобходимости. Не из милосердия – от мысли, что это может произойти на людях. Втюрьму мне не хотелось. То, что наказание волнует меня больше преступления,отчасти характеризует мой нравственный облик. Иногда я сомневалась, нестановлюсь ли социопатом. Иногда была уверена, что уже стала.