Унесенные ветром. Том 1 - Маргарет Митчелл

— Нет, не стоит к ним ехать. У них там небось дым коромыслом— готовятся к завтрашнему барбекю, и притом…

— Ах да, я и забыл, — поспешно перебил егоБрент. — Нет, туда мы не поедем.

Они прищелкнули языком, трогая лошадей с места, и некотороевремя ехали в полном молчании. Смуглые щеки Стюарта порозовели от смущения. Допрошлого лета он усиленно ухаживал за Индией Уилкс с молчаливого одобрениясвоих и ее родителей и всей округи. Все жители графства полагали, чтоспокойная, уравновешенная Индия Уилкс может оказать благотворное влияние наэтого малого. Во всяком случае, они горячо на нее уповали. И Стюарт мог бызаключить этот брачный союз, но Бренту это было не по душе. Нельзя сказать,чтобы Индия совсем не нравилась Бренту, но он все же находил ее слишкомпростенькой и скучной и никакими силами не мог заставить себя влюбиться в нее,чтобы составить Стюарту компанию. Впервые за всю жизнь близнецы разошлись вовкусах, и Брента злило, что его брат оказывает внимание девушке, ничем, по егомнению, не примечательной.

А потом, прошлым летом, на политическом митинге в дубовойроще возле Джонсборо внимание обоих внезапно привлекла к себе Скарлетт О’Хара.Они дружили с ней не первый год, и еще со школьных лет она была неизменнойучастницей всех их детских проказ, так как скакала верхом и лазила по деревьямпочти столь же ловко, как они. А теперь, к полному их изумлению, внезапнопревратилась в настоящую молодую леди, и притом прелестнейшую из всех живущихна земле.

Они впервые заметили, какие искорки пляшут в ее зеленыхглазах, какие ямочки играют на щеках, когда она улыбается, какие у нее изящныеручки и маленькие ножки и какая тонкая талия. Близнецы отпускали шутки,острили, а она заливалась серебристым смехом, и, видя, что она отдает имдолжное, они лезли из кожи вон.

Это был памятный в их жизни день. Впоследствии, не развозвращаясь к нему в воспоминаниях, близнецы только диву давались, как этомогло случиться, что они столь долго оставались нечувствительными к чарамСкарлетт О’Хара. Они так и не нашли ответа на этот вопрос, а секрет состоял втом, что в тот день Скарлетт сама решила привлечь к себе их внимание. Знать,что кто-то влюблен не в нее, а в другую девушку, всегда было для Скарлетт сущеймукой, и видеть Стюарта возле Индии Уилкс оказалось для этой маленькой хищницысовершенно непереносимым. Не удовольствовавшись одним Стюартом, она решилазаодно пленить и Брента и проделала это с таким искусством, что ошеломилаобоих.

Теперь они оба были влюблены в нее по уши, а Индия Уилкс иЛетти Манро из имения Отрада, за которой от нечего делать волочился Брент,отступили на задний план. Каково будет оставшемуся с носом, если Скарлеттотдаст предпочтение одному из них, — над этим близнецы не задумывались.Когда придет срок решать, как тут быть, тогда они и решат. А пока что оба былиочень довольны гармонией, наступившей в их сердечных делах, ибо ревности небыло места в отношениях братьев. Такое положение вещей чрезвычайно возбуждалолюбопытство соседей и раздражало их мать, недолюбливавшую Скарлетт.

— Поделом вам обоим будет, если эта продувная девчонканадумает заарканить одного из вас, — сказала маменька. — А может, онарешит, что двое лучше одного, и тогда вам придется переселиться в Юту, кмормонам… если только они вас примут, в чем я сильно сомневаюсь. Боюсь, что водин прекрасный день вы просто-напросто напьетесь и перестреляете друг другаиз-за этой двуличной зеленоглазой вертушки. А впрочем, может, оно бы и клучшему.

С того дня — после митинга — Стюарт в обществе Индиичувствовал себя не в своей тарелке. Ни словом, ни взглядом, ни намеком не далаему Индия понять, что заметила резкую перемену в его отношении к ней. Она быласлишком хорошо для этого воспитана. Но Стюарт не мог избавиться от чувства виныи испытывал поэтому неловкость. Он понимал, что вскружил Индии голову, понимал,что она и сейчас все еще любит его, а он — в глубине души нельзя было в этом непризнаться — поступает с ней не по-джентльменски. Он по-прежнему восхищался еюи безмерно уважал ее за воспитанность, благородство манер, начитанность ипрочие драгоценные качества, коими она обладала. Но, черт подери, она была такбесцветна, так тоскливо-однообразна по сравнению с яркой, изменчивой,очаровательно-капризной Скарлетт. С Индией всегда все было ясно, а Скарлеттбыла полна неожиданностей. Она могла довести своими выходками до бешенства, нов этом и была ее своеобразная прелесть.

— Ну, давай поедем к Кэйду Калверту и поужинаем у него.Скарлетт говорила, что Кэтлин вернулась домой из Чарльстона. Быть может, оназнает какие-нибудь подробности про битву за форт Самтер.

— Это Кэтлин-то? Держу пари, она не знает даже, чтоэтот форт стоит у входа в гавань, и уж подавно ей не известно, что там былополным-полно янки, пока мы не выбили их оттуда. У нее на уме одни балы ипоклонники, которых она, по-моему, коллекционирует.

— Ну и что? Ее болтовню все равно забавно слушать. И вовсяком случае, мы можем переждать там, пока ма не уляжется спать.

— Ладно, черт побери! Я ничего не имею против Кэтлин,она действительно забавная, и всегда интересно послушать, как она рассказываетпро Кэро Ретта и всех прочих, кто там в Чарльстоне. Но будь я проклят, еслиусижу за столом с этой янки — ее мачехой.

— Ну, чего ты так на нее взъелся, Стюарт? Она же полнасамых лучших побуждений.

— Я на нее не взъелся — мне ее жалко, а я не люблюлюдей, которые вызывают во мне жалость. А она уж так хлопочет, так старается,чтобы все было как можно лучше и все чувствовали себя как дома, что непременносказанет что-нибудь невпопад. Она действует мне на нервы! И при этом она ведьсчитает всех нас, южан, дикарями. Даже прямо так и сказала ма. Она, видите ли,боится южан. Белеет как мел всякий раз при нашем появлении. Ей-богу, она похожана испуганную курицу, когда сидит на стуле, прямая как палка, моргаетблестящими, круглыми от страха глазами, и так и кажется, что вот-вот захлопаеткрыльями и закудахчет, стоит кому-нибудь пошевелиться.

— Так и не удивительно. Ты же прострелил Кэйду ногу.

— Я был пьян, иначе не стал бы стрелять, —возразил Стюарт. — И Кэйд не держит на меня зла. Да и Кэтлин, и Рейфорд, имистер Калверт. Одна только эта их мачеха-северянка подняла крик, что я,дескать, варвар и порядочным людям небезопасно жить среди этих нецивилизованныхдикарей-южан.

— Что ж, она по-своему права. Она ведь янки, откуда ейнабраться хороших манер. И в конце-то концов, ты же все-таки стрелял в него, аон ее пасынок.

— Да черт подери, разве это причина, чтобы оскорблятьменя! А когда Тони Фонтейн всадил пулю тебе в ногу, разве ма поднимала вокругэтого шум? А ведь ты ей не пасынок, как-никак — родной сын. Однако она простопослала за доктором Фонтейном, чтобы он перевязал рану, и спросила — как этоТони угораздило так промахнуться. Верно, он был пьян, сказала она. Помнишь, каквзбесился тогда Тони?