Демон-любовник - Кэрол Гудмэн

Вот из темноты выступило ребро, и я вдруг почувствовала, как его грудь прижимается к моей груди… серебряный луч очертил бедро — и оно вжалось в мой живот; выхватил из темноты длинную мускулистую ногу — и она вытянулось вдоль моей ноги.

Я сдавленно ахнула — точнее, попыталась это сделать. Я приоткрыла рот, но у меня захватило дух из-за тяжести, навалившейся мне на грудь. Губы мужчины приоткрылись, и он впился в мой рот. Мои легкие, казалось, разорвутся под тяжестью его тела. Я попыталась судорожно вдохнуть и внезапно почувствовала, как его тело, холодное точно мрамор, вдруг обрело жар живой плоти. Живой, подвижной плоти. Я чувствовала, как мерно вздымается и опускается его грудь, как его бедра вжимаются в меня, как его ноги раздвигают мои… Он сделал глубокий вдох, и я ощутила, как тело его закаменело. Всей своей тяжестью он навалился на меня сверху, и его дыхание ворвалось в мои легкие, точно так же как сам он ворвался в меня. Он накатывался на меня как волна — волна лунного света, которая волокла меня за собой по камням, затягивая в глубину, на самое дно, а потом, нахлынув, отступала, выкидывая меня на берег, и так раз за разом… снова и снова. Наши тела содрогались в мерном ритме волн, пока я не потеряла всякое представление о том, где кончается он и где начинаюсь я; в ушах у меня шумел прибой, и так было до тех пор, пока последняя волна, приподняв мое тело, не выкинула меня на берег…

Я лежала, вся в поту, задыхаясь и хватая воздух пересохшими губами, а подо мной на постели серебряной лужицей растелился лунный свет.

На следующее утро я проснулась, ощущая блаженно ноющие мышцы, как бывает обычно после ночи по-настоящему хорошего секса, однако блаженство моментально сменилось стыдом, стоило мне только сообразить, что секс имел место исключительно в моем воображении. Собственно, по-другому и быть не могло, твердила я себе. И каким бы реальным он ни казался — я даже сейчас чувствовала, как лунный свет всей своей тяжестью давит мне на грудь, — это был всего лишь сон, другого объяснения у меня не было. Так сказать, результат долгого воздержания. Слава Богу, через пару недель я буду уже в Калифорнии, где меня ждет Пол.

А пока необходимо срочно что-то делать, чтобы хоть как-то разогнать туман, стоявший у меня в голове, напомнила я себе. Скоро позвонит декан Бук — нужно придумать, что ей сказать, если она предложит мне место преподавателя. Плюс ко всему мне перед отъездом еще хотелось заглянуть в «Дом с жимолостью». К счастью, как выяснилось, я все-таки не всю ночь напролет видела сны, потому что посреди ночи мне вдруг в голову пришла идея эссе, посвященного творчеству Дэлии Ла Мотт… кстати, из этого могло бы выйти не эссе, а даже нечто большее. Я вдруг вспомнила, как что-то нацарапала в блокноте, который по давней привычке всегда оставляла возле постели, и протянула к нему руку.

«Граница проходит в “Доме с жимолостью”», — было написано крупными буквами поперек листа. Оставалось только вспомнить, что все это значит.

Я решила, что пробежка поможет мне проветрить мозги. В моем сне погода исправилась — как выяснилось, это мне не приснилось. Через открытое окно в комнату вливался прогретый солнцем воздух — точно так же как накануне ночью лунный свет. Я отдернула шторы — на чисто умытом небе ослепительно сияло солнце. На живой изгороди еще поблескивали капли дождя. Темно-зеленую листву кое-где украшали ярко-розовые и густо-алые мазки — крупные трубчатые цветы смахивали на какую-то экзотическую разновидность жимолости. Странно, но возле моего окна веток не было — ни веток, ни вообще ничего, что могло бы объяснить причудливую игру теней, которую я заметила ночью. Должно быть, это все-таки был сон, решила я.

Стряхнув с себя наваждение, я натянула футболку и влезла в кроссовки. Потом вышла на крыльцо и спустилась, стараясь, чтобы не скрипнула ни одна ступенька, хотя и знала, что в отеле, кроме меня, других постояльцев нет. Наверное, Диана сейчас готовит завтрак, подумала я, но в кухне было тихо. Я бросила взгляд на часы: 06:15. Завтрак в гостинице подавали в половине девятого — стало быть, у меня куча времени. Успею пробежаться и даже принять душ.

Потягиваясь, я гадала, какой маршрут выбрать для пробежки. Наверное, логичнее было бы направиться в сторону кампуса, но у меня не было ни малейшего желания столкнуться нос к носу с деканом Бук. Бегать трусцой по городским улицам тоскливо — то и дело приходится останавливаться на светофорах, пережидая поток машин. Дома я бегала в парке — многочисленные тропинки для любителей бега трусцой гораздо больше устраивали меня, чем асфальтовые тротуары.

Кстати, а ведь тут есть очень подходящая тропинка, спохватилась я; тропинка эта, огибая «Дом с жимолостью», сворачивала в лес. Конечно, я понятия не имела, куда она ведет, но поскольку лес тянется на многие мили, значит, и тропинка, возможно, тоже, решила я. Заодно и проверю, действительно ли эти леса могут стать источником вдохновения, как думает декан Бук.

Я перебежала на другую сторону улицы и, заметив тропинку, слегка замедлила шаги, чтобы дать глазам возможность привыкнуть к полумраку леса. Впрочем, даже после этого я старалась бежать помедленнее — местность мне была незнакома, и мне совсем не улыбалось споткнуться о корень или выколоть глаз острым суком. Однако ни корней, ни суков не наблюдалось — земля мягко пружинила под ногами, словно я бежала по болоту. Я заметила, что тропинка сворачивает на север. Если карта, которую я разглядывала вчера, не врет, это и есть та тропинка, что огибает кампус. По моим расчетам, дватиминутной пробежки мне должно было хватить за глаза: десять минут в одну сторону, еще десять — обратно, это около двух миль, прикинула я, решив, что последнюю милю пройду шагом, чтобы немного остыть.

Какое-то время я бежала, перебирая в голове различные варианты, как повежливее уклониться от прямого ответа на вопрос, согласна ли я работать в Фейрвике. А потом эти мысли словно выдуло у меня из головы — я с наслаждением вздохнула и почувствовала, как чистейший горный воздух омывает мои легкие. Земля под ногами казалась восхитительно мягкой. Постепенно я ускорила бег — кровь с каждой минутой все быстрее бежала по жилам, и я уже нисколечко не жалела, что встала на рассвете. Замечательное место для пробежки! А если я поселюсь «Доме с жимолостью», то смогу бегать тут каждое утро, ведь тропинка начинается у самых дверей!

Чушь! Я не собираюсь жить в «Доме с жимолостью», одернула я себя. Что за мысли? Даже если я соглашусь остаться в фейрвике, на что мне одной огромный старый дом?

Хотя… наверное, было бы здорово занять целую комнату под книги и… и обувь. Учитывая, что передо мной каждый год вставал нелегкий выбор, что из всего этого отправить на склад.

Мысль остаться тут только ради того, чтобы раз и навсегда решить эту проблему, заставила меня расхохотаться. Лес, точно ожидавшийся этого, подхватил мой смех и откликнулся звонким эхом. Теперь я бежала, едва не задевая головой низко нависшие ветви деревьев. Впрочем, это были не деревья, а скорее слишком сильно разросшиеся кусты, густой колоннадой вытянувшиеся вдоль тропинки, — смыкаясь у меня над головой, они образовывали что-то наподобие арки. Ветви дикого винограда, оплетавшие их, смахивали на темно-зеленый шатер, а белые и желтые цветы пахли…