Интифада - Андрей Правов

Отец Алексея Панова, известный в свое время советский кинорежиссер, также прошел через арест и ссылку. Но уже совершенно по другим причинам. С соратниками Троцкого, как и всех других «пламенных революционеров», Константин Иванович никогда не дружил, а, напротив, «всех этих большевиков» сильно недолюбливал. Его даже подозревали не просто в симпатии к контрреволюции, а в том, что короткое время, окончив в Воронеже гимназию, он ушел воевать на стороне «белой армии».

Доказать это никто не смог, но в начале 1941 года отца Алексея все равно арестовали. Вернулся он в Москву уже только в конце 50-х годов и вскоре умер. Некоторое время этот фактор, конечно же, сказывался на жизни семьи. Но в семидесятые годы, а тем более в начале восьмидесятых подобные родственные связи уже мало кого волновали.

Панов отчетливо понял это, поступив на работу в Агентство. И рисковать он не хотел. Любая журналистская карьера в середине семидесятых – начале восьмидесятых годов могла легко оборваться, если бы кто-то рассказал «где надо» о том, что он дружит с диссидентом, притом с активным участником движения за выезд евреев из СССР в Израиль.

Тем более, что «еврейский вопрос» тогда Алексея волновал мало, исключительно на уровне анекдотов. Зачем ему думать о проблемах евреев? Против них он ничего не имеет. В существование какого-то «всемирного еврейско-масонского заговора» не верит. Но и как-то поддерживать идеи сионизма, или симпатизировать им, не собирается! Даже при условии, что в целом неплохо относится к Марку Лурье.

Панов уже начинал ездить в загранкомандировки. Первое время в короткие, а затем и в долгосрочные. Сначала был Вьетнам, затем Афганистан. Друга своего детства он потерял из виду надолго. И услышал о нем только в конце августа 1992 года, когда окончательно вернулся из Кабула. Именно тогда, за праздничным ужином в честь его возвращения, мать и рассказала Алексею, что семья Лурье уехала в Израиль. Причем произошло это всего за неделю до приезда Панова.

Мать говорила, что пару дней назад случайно встретилась в магазине «Ванда» на Большой Полянке с теткой Марка Верой Соломоновной, которая также в свое время жила на даче Лурье в Мамонтовке. Та поведала ей, что с началом девяностых годов жизнь семьи ее сестры стала почти невозможной. Марка окончательно уволили с работы, и он перебивался случайными заработками, за гроши давая уроки математики школьникам. Даля была даже вынуждена мыть полы в чужих домах. Сын только что закончил школу, а дочь уже училась в старших классах. Оба они собирались продолжить образование в высших учебных заведениях, но очень сомневались, что их примут на бесплатное отделение. А было совершенно ясно, что платить за учебу детей Марку нечем. Софья Соломоновна страдала от диабета, но в семье даже не хватало денег на инсулин. В-общем, ужасная ситуация, резюмировала рассказ мать.

– Ну и правильно сделали, что уехали, – четко выразил свое отношение к поступку семьи Лурье Панов. – Что им здесь ловить? Нищету? Правда, насколько я слышал, и в Израиле наши бывшие соотечественники чаще живут трудно. Мужчины идут работать грузчиками, а женщины моют полы или ухаживают за чужими стариками. К тому же там сильно стреляют. Идет Интифада.

– А что это такое? – удивилась, услышав совершенно незнакомое слово, мать.

– Это значит народное восстание. Палестинцы требуют создания своего государства, как им было обещано ООН еще в сороковые годы. И они четко не отступят, пока не добьются своего. А, между тем, израильтяне, похоже, не очень-то соглашаются на то, что такое государство должно быть создано. Вот евреи и арабы и воюют друг с другом. До бесконечности. Каждая сторона надеется победить. Так что спокойная жизнь семье Лурье в Израиле вряд ли светит. Но, дай им Бог всего самого лучшего. Может быть, все у них там сложится хорошо?

– А тебе не грустно, что ты уже больше никогда не встретишься с другом твоего детства? – спросила всегда склонная к сентиментальности мать.

– Да, ладно тебе. Во-первых, важно не то, встречусь я с ним или нет, а то, чтобы он там хорошо устроился. А во-вторых, ты же сама в свое время преподавала английский язык и знаешь поговорку «Never say «Never», то есть «Никогда не говори «Никогда». Все еще может измениться. Может быть, обстановка там нормализуется, и мы с тобой как-нибудь в Израиль туристами поедем. Красивая, говорят, страна. А может быть они к нам приедут, в гости.

– Не думаю, – сокрушенно покачала головой мать. – Марка ты уже никогда не увидишь…

«И все-таки мать тогда оказалась не права. С Лурье они встретились относительно скоро», – подумал Панов, выруливая машину мимо поселка Пирогово, в сторону Жостово и почти не слушая причитания Марка, вновь начавшего извиняться «за причиненные неудобства»…

Через шесть с половиной лет после памятного разговора с матерью Алексей Константинович Панов – журналист известного российского информационного Агентства, спустился по трапу самолета, прибывшего в международный аэропорт имени Бен-Гуриона в Тель-Авиве. После возвращения из Афганистана позади была еще и долгосрочная командировка в Пакистан, а затем год работы в редакции информации. И вот новое назначение – на Ближний Восток, корреспондентом Агентства в Израиле и Палестинской автономии.

После еще зимней и заснеженной Москвы со скользкими надолбами льда на тротуарах Тель-Авив встретил Панова ярко светившим солнцем и почти безоблачным голубым небом. Картину Рая на Земле дополняли пальмы на фоне спокойной синей водной глади Средиземного моря. Красота, да и только! Живи, да радуйся! Можно даже сказать, что в тот момент Панов был счастлив. Предстоявшие перспективы жизни на Ближнем Востоке выглядели просто великолепными, а работа – очень интересной.

В списке первоочередных дел была обозначена и встреча с Марком Лурье. И не потому, что Панов уж так сильно соскучился по другу детства. Нет, здесь он, скорее всего, все же руководствовался «шкурным» интересом. Как ему казалось, обладающий цепким умом и аналитическими способностями, Марк сможет, как никто другой, изложить ему ситуацию в стране и регионе, рассказать много интересного о жизни израильтян. Причем, учитывая годы дружбы, рассказать совершенно откровенно, без оглядок на какую-либо осторожность при общении с иностранным корреспондентом.

Тем не менее, встречу с Марком Панову пришлось отложить на несколько недель. Прежде всего, надо было принимать дела от бывшего корреспондента Агентства. Квартира для жилья, она же служившая корпунктом, Алексею очень понравилась. Прежде всего, ему приглянулся сам жилой комплекс «Андромеда», в котором эта квартира располагалась. Комплекс возвышается на холме, над прилегающим с юга к Тель-Авиву старинным арабским районом Яффо, с его средневековым Старым городом, небольшим морским портом, останками крепостной стены и мощеными камнем улицами. Почти как в музее. Опять же, живи, да радуйся!

Однако времени для «раскачки» Москва Панову не давала. Уже через несколько дней после его приезда предстоял визит в Россию тогдашнего премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху, и редакция требовала срочно организовать с ним интервью.