TRANSHUMANISM INC. - Виктор Олегович Пелевин

У этого мозга нет ни глаз, ни ушей, ни сложнейшего нервного хвоста в позвоночнике — есть только торчащие во все стороны нервные окончания. Ему просто не о чем думать… И здесь биологи и медики наткнулись на главную трудность, для решения которой понадобилась помощь другой научной дисциплины…

На доске появился черный ящик. Коуч соединил его пятью проводами с мозгом — как бы воткнул штекеры от глаз, ушей и позвоночника.

— Как вы знаете, еще в двадцать первом веке широкое распространение получили нейролинк-импланты — грубые подобия тех устройств, которыми оснащены сегодня ваши светлые черепа. Уровни электрических сигналов мозга, их форма и частота были изучены во всех подробностях, и появилось первое поколение цифроаналоговых чипов. На одном входе они имеют дело со слабыми аналоговыми сигналами мозга — это буквально микровольты. Чипы улавливают их и преобразуют в обычный двоичный код. Или наоборот — начинают с двоичного кода, а на выходе продуцируют импульсы, подобные тем, что проходят по информационным каналам человеческого тела. Если можно оцифровать музыку, можно и нервную деятельность человека. Сегодня создано седьмое и даже восьмое поколение цереброчипов, но главный принцип не изменился — мы строим мостик между компьютером и нервной системой. Как бы коммутатор, позволяющий соединить бездушное электричество сетей с одушевленным электричеством мозга…

Коуч подрисовал к мозгу что-то вроде воткнутого в него детонатора.

— Ранние цереброчипы внешне мало отличались от современных. По форме и размеру это была примерно такая же круглая втулка в черепе, как и сейчас. Но число каналов и подключений, а также зон мозга, доступных для коммутации росло очень быстро. А количественный рост всегда дает качественный эффект. Социальные последствия возникли почти сразу, и весьма для тогдашней публики неожиданные. Дайте-ка я вас немного посмешу…

Коуч вывел на экран какую-то желтую от времени страницу.

— Посмотрите, друзья мои, как причудливо меняется человеческое представление о нелепом и должном. Это русский сатирический журнал аж тысяча девятьсот шестнадцатого года. Еще докарбоновая эра. Зарисовка «Теоретики» некоего А. Бухова. Чтобы вы поняли, в чем тут соль, — автор издевается над так называемыми футуристами. Вот изображаемый в юмореске футурист выступает на докладе и говорит: «— Я плюю на всех вас. — Виноват, — вскакивал кто-нибудь из слушателей, — вы плюете на меня? — Вообще на всех, — упрямо подтверждал докладчик. — Здесь, между прочим, находится моя невеста. Значит, и на нее? — Плюю ей в бороду. — У нее нет бороды. — Мещанка. У женщин будущего борода будет…»

Коуч весело оглядел аудиторию.

— Когда автор юморески добирался до бородатой женщины, зрители шестнадцатого года начинали неудержимо хохотать. Им это казалось очень смешным — и даже не приходило в голову взять и на всякий случай перестрелять этих самых футуристов. Поэтому буквально через пару лет футуристы перестреляли их, а еще через век за хохот над женской бородой стали лишать средств к существованию. Бородатые женщины не просто сделались реальностью, их назначили ее идеологическим центром. Но даже футуристы шестнадцатого года нервно засмеялись бы, расскажи им кто-нибудь, что у женщины будущего будет не только борода, но и член…

Аудитория оживилась.

— Сейчас даже смешно вспоминать, — продолжал коуч, — что первые модели полностью интегрированных в нервную систему нейрострапонов, работающих вместе с имплантом, предназначались для мужчин-инвалидов. Жизнь быстро расставила все на места. Эти устройства подарили женщине полноценный фаллический опыт и полностью изменили все гендерные клише. Женщина сохранила идентичность главным образом благодаря деторождению, но стала по-настоящему андрогинным существом, способным к двум разным видам оргазма. А мужчина… Мужчина занял свое сегодняшнее немного комичное место. Как острят вечерние комики, стал попаданцем.

В аудитории послышались смешки. Смеялись в основном девочки.

— Но даже огромные достижения кибердилдоники были лишь прелюдией к подлинной революции. Возник вопрос: а почему не заменить сигналами больших церебральных вычислителей вообще все электрические потоки, приходящие в мозг от органов чувств и позвоночного столба?

Коуч вывел на экран большую стеклянную банку, в которой отражались солнце, лес и небо — и накрыл ею мозг.

— С научной точки зрения, — продолжал он, — вся так называемая «реальность» — такое же внутримозговое наваждение, как сон. Знакомый нам мир существует только внутри мозга. Запахи и цвета, вкусы и ощущения, идеи и смыслы, красота и безобразие, ненависть и любовь — их во внешнем мире нет. Все это фабрикуется человеческим мозгом из одинаковых по своей природе электрических импульсов, приходящих по нервным волокнам. Так не все ли равно, откуда они придут? Мозг не сможет отличить настоящие от поддельных. Вернее, электричество просто не бывает настоящим и поддельным. Смоделировать такие сигналы нелегко. Но эту задачу решили нейросети корпорации «TRANSHUMANISM INC.» — единственной на планете организации, которой разрешено собирать AI когнитивностью выше трех мегатюрингов. Соединить мозг со внешней церебральной сетью, имитирующей одновременно и тело, и мир оказалось серьезным вызовом — но уже на третьем поколении церебральных чипов задача была решена. Остальное вы знаете. Человеческая цивилизация стала постепенно принимать знакомые нам формы…

Коуч поглядел на Маню.

— У нас в аудитории сидят ребята, как бы соединившие в своей семье два мира — старый и новый. Один их родитель живет рядом с нами. А другой…

— В банке, — рявкнула какая-то дура у Мани за спиной.

Коуч кивнул.

— Да, сегодня чаще всего говорят именно так. Возможность перейти из одного мира в другой уже третий век является одной из главных социальных мотиваций человека — хотя по понятным экономическим причинам она открыта не всем…

В зале засвистели. Коуч виновато и понимающе улыбнулся — словно признавая, что произносит казенные слова. Дождавшись, пока свист и неодобрительное «бу-у» стихнут, он продолжил:

— Это первая из ветвей трансгуманизма — так сказать, парадная. Про вторую его ветвь вы и сами знаете. Мы про нее сегодня немного говорили…

— Когда? — спросила девушка в дворянском картузе.

Коуч постучал себя пальцем по темени. Выглядело это немного оскорбительно, но Маня тут же поняла, что он имеет в виду.

Социальный имплант в своем черепе. В ее черепе. И в черепе девушки, задавшей вопрос.

* * *

Как действует социальный имплант-нейролинк, Маня одновременно знала и не знала. Знала хотя бы потому, что каждый день тоннами глотала нейролинк-рекламу.

В общих чертах ее механизм объясняли и в младших классах, и на трын-тране. Производитель оплачивает продвижение продукта, часть вырученных денег идет на общественные нужды, а общество предоставляет производителю доступ к индивидуальным мозгам. Вроде честно.

На самом деле все было куда запутанней. Доступ к ее мозгам был не у общества, а у фонда «Открытый Мозг». Это был картель, куда входила целая туча фирм и корпораций. Но масть держала, конечно, баночная «TRANSHUMANISM INC.»

«Открытый Мозг» находился в крайне сложных отношениях с сердобол-большевиками: с одной