После игры - Эбби Глайнз

— Ретт был талантливым спортсменом. Его семья была самой богатой в городе. Он был могущественным, и город помогал ему чувствовать себя таковым. Неужели так трудно поверить, что он мог взять то, что ему не принадлежало? Если он был таким, как вы все утверждаете, тогда почему Райли пытался повесить это, как вы говорите, на Ретта? Разве она не знала, что все закончится плохо, если она это сделает? Если бы это была я, я бы испугалась лгать о Ретте Лоутоне. Просто, кажется, что она выбрала очень страшный путь, чтобы облегчить себе жизнь.

Все, что она говорила, имело смысл. Все это. Но я не мог просто поверить Райли или связаться с ней. Она все еще была врагом. Но что, если она невиновна?

Я встал.

— Все это не так просто, — только и смог сказать я.

Мэгги пожала плечами.

— Нет. Особенно для Райли.

Ты не видела Томаса ?

РАЙЛИ

Ни один из Лоутонов не появился у моей двери, чтобы потребовать моего отъезда из города. Это было хорошим знаком. Возможно, Брейди был хорошим парнем, кем он всегда и являлся и держал рот на замке. Меньше всего мне хотелось, чтобы появился Лоутон и потребовал встречи с Бриони.

Лучше бы я никогда никому не говорила правду. Если бы я просто промолчал об отце и, тихо уехала из города, то это не стало бы теперь проблемой. Бриони не нужно знать, кто ее отец. Я боялась того дня, когда она спросит меня о нем, потому что знала, что это случится. Когда она пойдет в школу и поймет, что у других детей двое родителей, она захочет узнать.

Сейчас у нее был мой отец, и он был достаточно хорош. Она не испытывала недостатка во внимании и любви. Я была благодарна за своих родителей и их поддержку во всем произошедшем. Они ни разу не усомнились в моей истории. Когда все остальные называли меня лгуньей, я боялась, что они тоже могут это сделать. Но они этого не сделали.

Вместо этого они бросили свою работу, нашли работу далеко отсюда и вывезли нас из этого города. Все для меня. Я никогда не забуду эту их жертву. Благодаря им, я никогда не чувствовала себя одинокой в этом процессе. Многим девушкам повезло меньше. Я познакомилась с несколькими в группе поддержки подростковой беременности, куда ходила раз в неделю. Сначала я противилась этой мысли, когда мама принесла домой брошюру. Но однажды я решила, что не помешает попробовать.

Эти встречи придали мне смелости стать матерью. Они помогли мне понять, что я не единственная девушка в такой ситуации. Они спасли меня так, как мои родители не могли. Однажды я намеревалась открыть свой собственный центр для мам-подростков.

— Мамочка, самич. — Бриони дергала меня за джинсы, прося принести ее любимую закуску. Два кусочка тоста с кетчупом посередине, разрезанные на четыре маленьких квадратика, без корочки.

Я наклонилась и крепко обняла ее.

— Я люблю тебя, — сказала я ей.

— Окей, — последовал ее ответ, сопровождаемый влажным поцелуем в мою щеку.

Я не могу представить свою жизнь без нее. Я не хотела этого делать. Боль, которую Ретт причинил моей семье и мне, стоила всего этого. Моя дочь. Я бы пережила все это снова, если бы у меня появилась она.

— А где Томас? — Спросила бабушка, входя в гостиную с растерянным выражением лица. Томас был ее котом, когда я была маленькой девочкой, и он умер от рака, когда мне было девять.

— Где-то здесь, — ответила я.

Не было смысла говорить ей, что он мертв. Это расстроит ее, и через тридцать минут она снова начнет его звать.

— Я собираюсь приготовить Бриони перекусить. Пойдем с нами на кухню, я нарежу тебе грушу с творогом.

Она помолчала, все еще оглядывая комнату в поисках Томаса.

— Мне это нравится? — Спросила она меня.

Груши и творог были ее любимой едой, сколько я себя помню.

— Тебе это нравится.

Затем она кивнула и вздохнула, опустив плечи. Скоро она снова начнет искать Томаса. Но на данный момент казалось, что она могла бы отпустить это.

— Хорошо, — ответила она, и я взяла Бриони за руку и повела их обоих на кухню.

Мама прилегла немного вздремнуть. Когда мы с Бриони ввозвращались домой из парка, она часто сразу же ложилась спать на целый час. У нее был такой рабочий график. Папа возвращался с работы в шесть, и ей нравилось готовить ужин к тому времени, как он входил в дом.

— Давай включим телевизор и посмотрим, идет ли какое-нибудь из твоих дневных шоу, — сказала я бабушке.

Мама оставила бабушкин телевизор на кухне. Она сказала, что мы должны оставить вещи так, как они и стояли, чтобы избежать путаницы. Мама всегда была против того, чтобы в доме были телевизоры, но этот она оставила для бабушки.

— Хорошо, — согласилась она, все еще хмурясь.

Возвращаться сюда было страшно. Моим единственным вариантом было растить Бриони в одиночку. Я не была готов к этому. Ещё нет. Я все еще училась на дому, через Интернет, для того, чтобы закончить среднюю школу. Я хотела дать Бриони хорошую жизнь. Ту, где у меня была настоящая работа, и я смогла бы нас содержать.

Мои родители тоже беспокоились, что я вернусь, но я понимала их потребность быть с бабушкой. После звонка, когда в три часа ночи ее застали стучащейся в дверь бакалейной лавки и требовавшей бананов, мы все поняли, что другого выхода нет. Никто из нас не хотел помещать ее в дом престарелых.

Прятаться в доме с Бриони тоже было нечестно по отношению к ней. Она любила парк и играть на улице. Я приняла решение встретиться с этим городом лицом к лицу, и чтобы они ни говорили, это не имело значения. Недалекие люди в маленьком городке. Это не повлияет на мое будущее.

Однако говорить это и верить в это — две разные вещи. Нелегко было видеть людей из моего прошлого и относящихся ко мне, как к чуме. Те, кто когда-то были друзьями, теперь вели себя так, словно меня здесь не было, или хмурились при виде меня.

А все потому, что я попросила старшего брата моего парня подвезти меня домой с вечеринки на поле после того, как я поругалась с Гуннером. Я доверяла Ретту. Это была моя единственная ошибка. Больше я ничего плохого не сделала.

Хранить свою девственность было моим выбором. Я не хотела просто заниматься сексом с парнем, в которого не была влюблена. Если бы у меня случился секс, я бы хотела уверенно знать, что сейчас именно подходящее время. С правильным человеком. Гуннер никогда не был подходящим человеком. А мне было всего пятнадцать. Другие девушки занимались сексом, и я постоянно слышала, какая я глупая, что жду и, что Гуннер изменял мне. Но мне было все равно.

Я ждала.

Пока Ретт не отнял у меня этот выбор в ту ночь, когда лишил меня девственности. Мне до сих пор снятся кошмары об этом. Но рождение Бриони сильно изменило меня. Сделало меня сильнее и исцелило так, как ничто другое не могло.