Рубин Рафаэля - Диана Хэгер

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 97
Перейти на страницу:

Кроме того, Альфонсо д'Эсте, герцог Феррарский, с нетерпением ожидал своего «Торжества Бахуса», призванного стать украшением фамильного замка. Биббиена торопил с росписями огромной ванной комнаты в его личных апартаментах в Ватикане. Эскизы к ней были готовы лишь наполовину, и настойчивые пожелания короля Франции Людовика получить картины «Архангел Михаил» и «Святое семейство» пока оставались без ответа. Прикосновения кисти Рафаэля ожидало огромное количество портретов, лоджии Ватикана, фрески дворца Киджи. А эскизы для гравюр и каминных досок? И без того заваленный работой, Рафаэль получал один почетный заказ за другим, не представляя, где взять время на их исполнение. Умирающий Браманте лично рекомендовал избрать его главным зодчим перестраиваемого собора Святого Петра, невзирая на полное отсутствие опыта в архитектуре. У Рафаэля не хватало ни сил, ни терпения. Слишком много работы, и слишком мало сна – это делало его раздражительным. Кому бы ни поручалось тщательное выписывание деталей, он всегда внимательно следил за ходом работы, и все помощники полностью зависели от его творческой воли.

Рафаэль добился славы и богатства, но потерял то, что изначально подвигло его стать художником. Теперь он редко испытывал страсть к творчеству. Все было не так, как раньше. Только помощники еще не знали об этом. Рафаэль никого не подпускал к себе.

– Скажи, Джованни, – проговорил Рафаэль, спокойно набрасывая на плечи бархатную накидку. – Как думаешь, Господь Бог серьезно отнесся к выбору своей Непорочной Девы?

Разумеется, да Удине был достаточно умен, чтобы больше не возвращаться к этой теме. Рафаэлю требовался глоток свежего воздуха, и, желая окунуться в суету простой жизни, он решил прогуляться в одиночестве, отказавшись от сопровождения слуги и не взяв лошади. Он даже не стал брать с собой учеников, которые обычно сопутствовали ему в таких прогулках, и с огромным удовольствием отправился пешком по мостовой в полном одиночестве.

Полдень был на удивление мрачным. С севера надвигались тяжелые дождевые тучи, быстро затягивая лазурное небо. Рафаэль пошел в сторону Ватикана. От церкви Санта-Сесилиа плыл низкий, густой колокольный звон. Ветер с Тибра хлестнул по лицу, и он на мгновение ощутил себя ребенком, цепляющимся за плащ отца в Урбино. И сразу же нахлынули воспоминания. Вот он, совсем маленький, умоляет отца отпустить его из мастерской. День был такой же мрачный, и малышу Рафаэлю очень хотелось оказаться в спасительном уюте и безопасности дома, подальше от запаха краски и скипидара. Теперь эти запахи составляли саму сущность его жизни. Он с горькой иронией подумал, что мастерская стала ему родным домом. Самым уютным и спокойным местом во всем Риме.

Его отец, Джованни Санти, был придворным художником при дворе урбинского герцога. Рафаэль ощутил тяжелый приступ привычной тоски при воспоминании о человеке, который привил ему любовь к рисованию, но так и не добился ни славы, ни достатка. Горячо любимый отец умер на руках сына, когда мальчику было всего одиннадцать. Теперь Рафаэль вспоминал события далекого прошлого с удивительной ясностью.

Рафаэль, сынок, бери от этой жизни все, что сможешь… Ты очень талантлив, гораздо талантливее меня, это точно… Я дал тебе все, что мог. Теперь я умираю. Но ты должен жить дальше, ты должен идти навстречу своей великой судьбе.

Папа, пожалуйста, позволь мне остаться! Без тебя у меня ничего не получится!

– Нет, сынок, у тебя все получится, как только ты возьмешь кисть в руки. Это самое главное. Не надейся ни на что и ни на кого, только на свой талант. Сделай так, чтобы я мог тобой гордиться, Рафаэлло! Чти память своей матери и ее любви, развивая свой дар…

Так он и поступил. Рафаэль сощурился на последний бледный луч света, прорвавшийся сквозь тяжелую тучу, и почувствовал, что у него в глазах стоят слезы. Родители оставили его слишком рано. Ни одному из них не удалось снискать успеха, который выпал на его долю, и ни один из них не видел картин, которые принесли ему такую славу. Скромный малый из Урбино написал «Обручение Пресвятой Девы со святым Иосифом», теперь хранящееся в Милане, и портрет папы Юлия – понтифик на нем как живой, люди, впервые увидевшие его, не могут сдержать возгласов удивления. Он создал собственную версию «Оплакивания Христа», после Микеланджело, для церкви в Колонне. На исполнение завета отца ушли последние двадцать лет его жизни. Только теперь, когда ему исполнился тридцать один год и пришла настоящая слава, успех и богатство, о которых он даже не мечтал, Рафаэль понял, какой пустой стала его жизнь.

Трастевере, густонаселенное скопище домов и лавчонок, между рекой и заросшим склоном холма Джанниколо, населял бедный рабочий люд. В Риме настоящая пропасть разделяла бедняков и богачей вроде синьора Киджи, который столь успешно набивал золотыми флоринами сундуки понтифика, что тот мог позволить себе скупать предметы искусства. Однако Рафаэлю нравился бедняцкий квартал за дикую энергию, которая била здесь ключом. Вопреки совету кардинала Биббиены он устроил себе мастерскую именно тут.

Сейчас он шел к Ватикану самым длинным путем, по Виа Джаниколо. Он миновал маленькую и аккуратную Пьяцца Сан-Пьетро, зажатую между облупившимися фасадами зданий, с которых потихоньку отваливалась отсыревшая штукатурка. Здесь не было зелени – ни травы, ни деревьев. Только всевозможные оттенки оранжевого, светло-коричневого, корицы и золота. В сырой теснине между выцветших стен над булыжной мостовой разносилось эхо голосов и воркование голубей, устроившихся на крышах.

Женщины высовывались из окон, чтобы развесить белье, и улица полнилась ритмичными отголосками их безобидной, уютной болтовни. На первых этажах строений размещались мастерские: скобяная, ткаческая, а через несколько дверей – по изготовлению музыкальных инструментов. Сами ремесленники обитали в скромных каморках над мастерскими. Рафаэль прошел по замусоренной улочке мимо двух тощих собак, что принюхивались к валявшемуся на мостовой пьяному. Груды мусора источали ужасающее зловоние.

Мимо проехала повозка, запряженная двумя лошадьми. На ней стояли корзины с оливками. Колеса громко стучали по булыжнику. Но Рафаэль ничего не замечал. Ему необходимо было отрешиться от всего, чтобы справиться с нахлынувшей усталостью и унынием. Мастеру недоставало прежней работы, которая заряжала его юношеским воодушевлением. Мадонн. Флорентийских портретов. Большеглазых мальчиков, пухлощеких младенцев, румяных как яблоки. Старух, чьи лица изрыты морщинами. Образов всех тех, кто что-то значил для этого мира.

Первые капли дождя упали на мостовую, предупреждая о надвигающемся ливне. Рафаэль сомкнул холодные руки и закрыл глаза. Перед ним снова появились образы родителей, отчий дом в Урбино, знакомые места. Он слышал детский смех, но не чувствовал радости. Его жизнь стала слишком унылой, в ней больше не было места веселью. Работа не оставляла времени на развлечения.

Джованни был прав: девушка, которую ему показали сегодня, вполне могла бы подойти. Правильные черты лица, теплые темные глаза. Признаться, он и сам не знал, что мешало ему мысленно дополнить, исправить образ натурщицы. Наверное, его требования невозможны, неисполнимы. Новая Мадонна, которую он должен нарисовать, не самый важный из нынешних заказов, затягивая его выполнение, он сам придает работе излишнюю значимость. Непозволительная роскошь для человека, с которым соперничают все художники Рима и Флоренции. Он не может разочаровать Папу.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 97
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?