Снайперские дуэли - Евгений Николаев

Кто его знает, о чем думал в это время лейтенант, только, видно, больно было ему смотреть на поваленные войной деревья в некогда прекрасном, знакомом ему еще с мирного времени Шереметевском парке. Кадровый командир, участник боев советско-финляндской войны, он из собственного опыта знал, что накаты из свежесрубленных деревьев, положенные крест-накрест в три-четыре ряда на землянки, будут куда прочнее сухих старых бревен. Ведь в свежем, даже распиленном на поленья дереве еще теплится жизнь. А коли так, ему положено сопротивляться. Видно, доволен был лейтенант тем, как сноровисто и аккуратно его бойцы укладывали эти бревна на землянки. Он знал, как окупится завтра этот сегодняшний «седьмой пот». Зарывшись глубоко и надежно в землю, можно будет сохранить личный состав роты. А там… Он будет бить врага днем и ночью, в любую погоду. «Стоять насмерть!», как сказал вчера командир полка. Эти слова хорошо понял в роте каждый боец и командир. Команды, какие были нужны, им даны, каждый знает, что ему делать, за что отвечать. Надо только не мешать сейчас командирам взводов и отделений, не глушить их инициативу, доверять подчиненным.

И лейтенант Буторин не мешал. Он был уверен: личный состав роты не подведет. Позади Ленинград!

Размышления лейтенанта прервал появившийся в расположении роты комиссар полка Агашин. Встали и вытянулись по стойке «смирно» разведчики, раньше командира роты увидевшие своего комиссара. Заметив наше движение, лейтенант оглянулся и, увидев Агашина, легко спрыгнул в окоп и поспешил навстречу.

Иван Ильич Агашин до войны был комиссаром окружной школы младшего комсостава погранвойск Ленинградского военного округа. Опытный политработник, он прошел большую жизненную школу за свои сорок с лишним лет. Плотный, коренастый, с умным волевым лицом, густой шевелюрой, успевшей уже поседеть на висках за короткое время войны, комиссар Агашин поражал нас своей кипучей энергией, не по возрасту молодым задором. В полку его любили — скромного, немногословного, спокойного и справедливого. То, о чем он говорил, всегда было сильно и убедительно. Любили его за честность, личную храбрость, которые особенно ценятся в человеке. Бойцы были готовы в любую минуту пойти за своим комиссаром в огонь и в воду. Мне нравилось, как он на какой-то, может быть, псковский манер произносил слово «должны». «Мы доложны», — говорил он. И мы понимали, что действительно должны. Должны Родине, партии, народу — за прошлую и будущую жизнь. Тем более теперь, в годы тяжелых испытаний. Так нас воспитали с детства, со школьной скамьи.

— Командир пятой роты лейтенант Буторин! — четко доложил лейтенант. — Рота занята оборудованием землянок. В расположении роты находятся полковые разведчики, только что вернувшиеся с задания. Они отдыхают — вам уже докладывали в штаб по телефону. Здравия желаю, товарищ комиссар!

Козырнув, Агашин протянул Буторину руку. Поздоровавшись и с нами, комиссар сделал нам знак рукой: «Садитесь, хлопцы!» — и сказал:

— Да, о результатах разведки я знаю. Ребята молодцы. Пусть отдыхают. Так о чем замечтался, лейтенант?

— Да вот, прикидываю… Мыслишка у меня появилась, товарищ комиссар.

— Выкладывай, поделись.

Мы, разведчики, невольно прислушались к разговору командиров: интересно, что придумал понравившийся всем нам лейтенант?

— Я, товарищ комиссар, вспомнил войну с финнами. Про финских «кукушек», их снайперов подумал. Вот и размышляю: а не организовать ли у нас в полку такую школу? Ну, пусть не школу — это я слишком громко назвал, понимаю, — а вот хотя бы курсы такие, человек на десять-пятнадцать пока? — И он вопросительно посмотрел на комиссара. Тот внимательно слушал лейтенанта, видимо что-то уже прикидывая в уме.

— Пока мы стоим во втором эшелоне, берусь подготовить отличных стрелков-снайперов.

— Ну а база? — спросил Агашин. — Что потребуется еще, кроме людей, твоего опыта и желания?

— База? База — по обстановке! Зато, я уже узнавал, снайперские винтовки в полку есть. Лежат себе, в масле катаются на складе боепитания. Совершенно новенькие! А это уже что-то!

— Что ж, дельная мысль. Сегодня же доложу командиру полка. Заранее уверен: он одобрит. А пока подбирай себе «студентов», лейтенант, для своей «академии». Небось уже и прикинул — кого?

— Так точно, товарищ комиссар! Я, собственно, уже почти подобрал, правда, только из своей роты. А вот, — лейтенант кивнул в нашу сторону, — кое-кого из разведки отдадите? Такие ребята пригодились бы на первый случай: парни ловкие, храбрые, многие из них хорошие спортсмены.

— Как много нужно времени для их подготовки? Обстановка, сам понимаешь…

— А мы элементарно: немного теории, матчасть и как ею пользоваться. Ну а экзамен примем прямо на переднем крае — по живым мишеням! И все же дней пятнадцать потребуется обязательно.

— Что ж, такой срок можно будет и дать для хорошего дела, — сказал Агашин. И, как бы ставя на этом разговоре точку, добавил: — Ну, договорились: дадим тебе из разведки Николаева, бери и Добрика, Семенова. Еще Рахматуллина возьми из восьмой роты — он бывший охотник, говорят, белке в глаз может попасть. Подойдет, пожалуй, и сержант Карпов из пульвзвода, и… Ну кого тебе еще — потом сам скажешь.

Дня через три после этого памятного разговора группа бойцов, в которую вошел и я, держала в руках еще не обстрелянные снайперские винтовки с оптическим прицелом. Приказом по полку мы были зачислены курсантами полковой школы снайперов-истребителей.

Тяжело мне было расставаться с товарищами по разведке, но стать снайпером — моя давнишняя мечта. С детства. Я и сейчас, кажется, до мельчайшей подробности представляю себе кадры еще из довоенного фильма «Снайпер». В нем рассказывалось о подвигах сверхметкого русского стрелка-снайпера в первую империалистическую войну. Особенно ярко запомнились эпизоды из фильма, связанные с искусной маскировкой. Сделав макет пня или убитой лошади и пристроив его на нейтральной полосе, перед окопами противника, снайпер забирался в этот макет и метко разил оттуда врага.

До войны, еще в школе, а потом и в Тамбовском вагонном техникуме, где мне довелось проучиться два года, я увлекался стрелковым спортом. Приходилось участвовать и в стрелковых соревнованиях. Стрелковая команда у нас в техникуме была сильная — четверых из нее взяли в состав сборной города. Мои друзья Анатолий Абоносимов, Михаил Штанько, Володя Вавра и я уже готовились к областным соревнованиям. В нашей команде был тогда и нынешний старшина пятой роты Володя Дудин, работавший на Тамбовском вагоноремонтном заводе, депутат горсовета. Я и подружился с ним с тех самых пор.

В то время мы увлекались не только одним стрелковым спортом: задолго до призыва в армию на срочную службу каждый из нас носил на груди полный комплект оборонных значков. Причем высшей — второй ступени: ГТО («Готов к труду и обороне»), ГСО («Готов к санитарной обороне»), ПВХО («Готов к противовоздушной и химической обороне») и «Ворошиловский стрелок».

— Будешь старшим группы, — сказал мне лейтенант, передавая «Список личного состава школы снайперов при 14-м Краснознаменном полку войск НКВД». В этом списке, кроме названных, уже значились Валентин Локтев, заместитель политрука Юрий Смирнов, Серго Казарян и другие ребята. Политрук роты по званию, исполняющий обязанности старшины Володя Дудин был временно назначен и старшиной школы снайперов.