Снайперские дуэли - Евгений Николаев

Хотя и крепок стал Иван, возмужал за годы, проведенные в Астрахани, в плечах раздался, мускулами разбогател, а росточком не вышел. Так грибком-боровичком и остался. Его послали служить в полк войск НКВД. Всегда жизнерадостный, находчивый, острый на язык парень с круглым, улыбающимся лицом и карими глазами, он был всегда всем доволен, всему рад. И тому, что едет в неизвестную ему Карелию, тоже рад. Сколько интересного увидел из маленького вагона-теплушки молодой деревенский парень, сколько нового узнал за дорогу! Ох и велика же его Родина, коли так долго приходится ехать ему к месту будущей службы…

А в полку за несколько месяцев и совсем возмужал Добрик — родная мать не узнала бы своего «старшого» в строю ладных, стриженных под машинку ребят, одетых в военную форму. Тут Иван увлекся спортом, на «отлично» овладел огневой и политической подготовкой…

С упорными боями его полк отходил от границы в глубь страны. Но дорого платили фашисты за свое вероломное нападение. Яростно отбивались чекисты, каждый дрался за десятерых. И все же силы были неравными — под Выборгом полк попал в окружение.

День и ночь с обеих сторон не смолкала ружейно-пулеметная трескотня, со стоном разрывались мины. Против вооруженных винтовками бойцов были брошены танки. Но и на этот раз не удалось фашистам сломить сопротивление бойцов. «Чекисты в плен не сдаются!» — таков был наш девиз. И прорвал полк кольцо окружения, вышел из боя. Ивана Добрика везли на санитарной повозке: контузило парня.

После излечения в госпитале торопился Иван попасть к своим однополчанам. С замирающим сердцем шел он через весь Ленинград до Кировского завода. Шел и видел Иван, как работают ленинградцы, помогают нашим войскам укреплять оборону. Ломами и кирками долбят твердую землю, лопатами роют противотанковые рвы и траншеи, строят для воинов землянки.

«Нет, такие люди не позволят фашистам прорваться в город! Так и нам надо стоять!» — думал Иван и клялся себе, не щадя своей жизни, мстить ненавистным фашистам за их злодеяния.

По зову сердца комсомолец Иван Добрик стал снайпером. С каждым днем увеличивался счет священной мести, росло, оттачивалось его мастерство. Имя меткого стрелка, истребителя фашистской нечисти Ивана Добрика все чаще и чаще стало упоминаться на страницах военных газет.

Наша оборона проходила по территории, принадлежавшей до войны какому-то совхозу. Еще до прихода немцев технику и людей отсюда эвакуировали. Брошенным остался только урожай, который не успели уничтожить. И вот теперь перед траншеями нашего батальона, на нейтральной полосе, раскинулось капустное поле.

Однажды из Ленинграда в штаб полка пришли несколько женщин. Они стали просить пропустить их на передний край:

— Там есть капуста. А у нас дети голодают!

— Да вы понимаете, что говорите?! Это же на нейтральной полосе! За ней немцы неусыпно наблюдают, вас перестреляют в одну минуту, — доказывал женщинам командир полка Родионов.

— Так мы же ночью будем работать! А там, глядишь, и промахнутся фашисты, — стояли на своем ленинградки. — Пусть ваши бойцы нам помогут немного…

Подполковник был вынужден обратиться к командиру дивизии Панченко, сдаваясь под натиском женщин. Комдив дал «добро», но просил принять все меры предосторожности, поддержать женщин огнем снайперов и пулеметчиков.

И вот на другой день их пришло человек двадцать. Все с огромными матрасными мешками. Вид у женщин был решительный. Они знали, на что шли. Их об этом предупредили.

Точно по счету разводящий пропустил женщин в расположение нашей роты, помог ночью перебраться через бруствер окопа. И не только мы, снайперы, но и все остальные бойцы, пораженные храбростью ленинградок, приготовились в любую минуту прийти на помощь заготовительницам капусты…

Перед самым рассветом женщины благополучно вышли, волоча по земле тяжеленные мешки. Мы помогли им донести дорогой груз в безопасное место.

А на следующую ночь их пришло еще больше… Пропустили и их. Только на этот раз, ободренные вчерашним результатом, они вели себя не очень осторожно. Обеспокоенные подозрительным движением, сопровождавшимся шумом на нейтральной полосе, фашисты зашевелились — ввысь полетели осветительные ракеты. Началась интенсивная перестрелка. Немцы решили, что на поле действуют наши саперы или разведчики, и при свете ракет стали расстреливать женщин.

Медленно и плавно опускались на землю осветительные ракеты. Специально приделанные к ним парашюты долго держали их в воздухе.

Стрельба тем временем все усиливалась. Мы били по амбразурам противника, по вспышкам огня из автоматов и пулеметов. Снайперы, знакомые с устройством немецких парашютов, сбивали ракеты, заставляя их гаснуть на самом взлете. Особенно ловко у нас получалось тогда, когда в небо взлетало несколько ракет: самая высокая из них хорошо освещала парашютики нижних ракет, болтавшихся в черном небе.

Напуганные заготовительницы вернулись ни с чем. Раненых женщин быстро перевязали и отправили в тыл, а убитые остались лежать на нейтральной полосе…

Но, несмотря на такой исход, женщины еще не раз приходили к нам за капустой.

Как-то после одной из таких «операций» я вместе с другими бойцами помогал женщинам переносить их добычу. Добрик остался наблюдать за противником. Уже стало рассветать, когда вдруг Иван обнаружил, что на нейтральной полосе продолжают работать две женщины. Их высокие фигуры в длинных юбках и ватниках хорошо выделялись на фоне сереющего неба.

«Шо це такэ?.. Вроде бы з виттеля возвернулись уси жинки и тех спровадили у тыл з кочанамы. Виткиля взялися эти?! Да еще так далэко зашли, — недоумевал Иван. — Шо будэм робить? Мабуть, бабоньки зовсим не наши?» Посоветоваться Ивану тогда было не с кем. Но тут он заметил, что женщинам вроде бы мешают их длинные юбки. Это его насторожило.

«А, стрельну-ка я в одну, будь шо будэ!» — решил Добрик и выстрелил в ногу одной из женщин. Та, высоко задрав свою юбку и заорав благим матом, прихрамывая на раненую ногу, кинулась бежать.

— Покостыляла вона в сторону нимцев, — рассказывал потом Иван.

«Ну костыляй, стэрва, зараз я тебя угостю капусткой…» — И Иван выстрелил вслед переодетому фашисту. Тот рухнул на землю. Замешкался, не успел нырнуть в свой траншей и второй гитлеровец — и его постигла та же участь, что и его «подружку».

— От гады! Ну, похарчувались русской капустой?!

С тех пор аппетит на нашу капусту у фашистов пропал. А Добрик в тот день уничтожил еще трех немцев.

Так и осталась на поле капуста до глубокого снега, и только зимой, когда нам пришлось совсем туго, начали заниматься заготовкой капусты и наши бойцы. Раза два и я ходил на такую «операцию». Обеды получались у нас отменными…

У Клиновских домов, стоявших против нашей обороны на нейтральной полосе, кажется, не было ни одного живого места: все окна были давно повыбиты, изрешечены снарядами стены, а вокруг зияли воронки от авиабомб. Однако в эти-то дома и повадились ходить два Ивана: Иван Карпов и Иван Добрик — лучшие снайперы нашей дивизии. Очень уж по душе пришлось им это место — с верхних этажей открывался прекрасный обзор немецкой обороны.