Книги онлайн и без регистрации » Приключение » Набег - Алексей Витаков

Набег - Алексей Витаков

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 92
Перейти на страницу:

Когда стук копыт двух боевых коней совсем стих за околицей, Кобелев вернулся в дом и, упав на колени, стал истово молиться. Где-то глубоко за грудиной нарастала темная, тяжелая тупая боль. После молитвы ему удалось ненадолго забыться липким и почти кромешным сном.

* * *

Инышка сопроводил Карачу до дальней сторожи. Тот вернулся через несколько часов. К вечеру того же дня оба были уже в Излегощи. Атаман снабдил татарина едой, поменял коня и отпустил на все четыре стороны на запад.

Глубоким вечером собрался казачий круг. В небольшой низине, примерно в шагах пятидесяти от Христорождественской церкви, горел костер. К такому костру по негласной традиции казаки шли, одевшись торжественно, а иногда даже празднично. В прыгающем свете костра блестели на камчатых и бархатных полукафтанах серебряные застежки и золотые турецкие пуговицы; мелькали темно-гвоздичные и лазоревые зипуны, опушенные гвоздичного цвета нашивкой; покачивались куньи шапки с бархатным верхом, мерзли ноги, обутые не по погоде в сафьяновые сапоги. Но сапоги не у всех. Больше половины довольствовались лаптями, валенками, поршнями. Некоторые, самодовольно подбоченясь, пришли в широких турецких поясах, с заткнутыми за них ножами и кинжалами. Не часто казаку пощеголять выпадает, вот и одевались во всё лучшее, но и уважение проявить к почтенному собранию через платье тоже не последнее дело. На двух лавках стояла ендова[5]тройного касильчатого меда. Черпак один на всех; то ходил по кругу, то пили вразнобой — в этом деле чужая голова не товарищ. В темнеющем небе громадой высилась церковь, как напоминание о том, что в небе есть кому приглядеть за делами на земле грешной.

На Тимофее Кобелеве — лазоревый зипун, поверх зипуна белая бурка, на голове черкесская папаха, на ногах боевые кожаные сапоги. Атаман с полчаса стоял в стороне, наблюдая за казаками. Ждал, пока наговорятся, шутками натешатся, меда выпьют до первой отрыжки. А там и кровушка взыграет, удаль проснется, глаза ратным огнем загорятся. Ждал, когда сами окликнут, спросят: зачем собрал?

— Ну, Тимофей Степанович, пора б тебя послухать! — крикнул, шамкая беззубым ртом, казак Гмыза.

— И то… давай, атаман. Не ровен час, ноги по плечи отморозим! — загудели казачьи глотки.

Кобелев понял: пора. А то и вправду еще час, и говорить уже не с кем будет. Он вышел на освещенное место:

— Вот что, казаки! Давненько мы со степью не бодались по-настоящему. В прошлом годе беда нас чудом каким-то миновала, а в этом уже, казачки, не отвертимся. У многих небось колбаса на стене заместо сабли?

— Ты говори, да не заговаривайся! — снова подал голос Гмыза.

— Ладно. Шутить ныне некогда. С Крыма орда на нас прет. Не ватага, нет, братцы мои, войско.

— Кто ведет? — спросил верзила Лизогуб.

— Хан Джанибек. Тут я вам обо всем по порядку доложить должен. Царь наш, Михайло Федорович по роду Романов, пошел войной на польского царевича отбивать Смоленск. Это вы знаете. Многие казаки подались в войско к воеводе Шеину. Но Литва тайно задружилась с крымскими ханами и просит тех, чтобы они ударили по Москве с юга, да зашли бы опосля в тыл московскому войску. Одновременно с этим и шляхта пойдет в наступление под Смоленском. А коли их планы сбудутся, то тогда конец всей Руси Московской и царству православному. Вот такие дела, казачки. Что делать будем? — Кобелев старался сказать кратко, опуская многие детали большой стратегии, иначе казаки запутаются в сложных хитросплетениях. Да и не к чему лишние слова. Наипервейшая задача атамана — поднять воину боевой дух.

— А что делать! Бить поганых да гнать до моря! — снова крикнул Гмыза.

— А как бить будем? — Кобелев давал возможность казакам самим подумать, принять решение.

— Как-как! Саблей да рогатиной! Пулей, у кого-ка есть! — Толпа казаков говорила, постепенно повышая голос.

— И пулей и рогатиной. Согласен. А кто не желает, что? Есть такие? — Атаман окинул взглядом казачий круг.

Откуда-то из темноты выступил коробейник Синезуб. На него удивленно посмотрели: дескать, не казак, чего на круге делаешь? Но Кобелев дал знать рукой, что пусть говорит. И тот сказал:

— Не дело, Тимофей Степанович… Не дело удумали. Я был давеча с товаром там. Никогда такого войска у татар не было.

— А тя никак подкупили, мать твою! — крикнул Гмыза.

Синезуб даже не обернулся, лишь продолжил, глядя в упор своими желтыми глазами на атамана:

— У Москвы свои расклады. Пусть сами воюют. Одно дело — набег отбить, другое дело — настоящая война.

— Не слушай его, батька! — раздался крик из толпы. — Этому пройдохе одно надобно: торговать! По войне-то с коробом не походишь. Вот он о своем, гадина, и печется! А ну, пшел вон с круга!

— Еще как походишь! — прошипел в ответ Синезуб.

Коробейник сделал несколько шагов спиною вперед и, не разворачиваясь, растворился в темноте.

— Есть такие, кто не желает оставаться? — сдавленно спросил атаман.

— Ты че, батька, белены объелся? Вон у мужиков так спрашивай! Да, никого не держим, пущай тикают!

Толпа гудела уже совсем громко. Тут бы только не дать ей совсем разбушеваться, а то и власть над ней потерять, что синицу выпустить.

Атаман вскинул руку:

— Любо!

Кобелев ждал, пока не наступит полная тишина. Чтобы лучше услышали, говорить нужно не громко. А для важных речей нужна тишина гробовая, щемящая, звенящая.

— Тогда вот что, казаки, бой принимать будем в Песковатом. Излегощи придется оставить.

— Да че, батька! Христос с тобой! — не удержался кто-то и шепотом обронил из темноты. На говорящего тут же шикнули.

— Основные силы Джанибека пойдут через Песковатое. — Кобелев опять ощутил тупую боль за грудиной. — Потому как они думают, что там никого из оружных нет, а в амбарах полно припасов, корма для коней тоже навалом. Надеются отдохнуть там, накормить коней и свежими силами идти дале за Дон.

— А что ж другие крепости: Воронеж, Ливны? — Гмыза задал вопрос тихо, чтобы не смутить атамана.

— Татары больше для вида будут их удерживать в осаде, дабы связать казачьи силы и не дать возможности погнаться за Джанибеком.

— Так это что ж получается, мы супротив ихней главной орды стоять будем? — снова кто-то шепотом бросил из толпы.

— Получается так. Излегощи завтра сожжем сами, баб и ребятишек — на Русь, и всех, кто пожелает, с ними отправим. Здесь ничего оставлять нельзя. Только голая и черная земля. Тогда им точно придется идти только через Песковатое.

— А мою бабу попробуй спровадь. Она сама кого хошь на голенища пустит. Ох, ревнивая! Никому не верит, даже к пуле ревнует! — После слов Лизогуба по рядам побежал легкий, сдержанный смешок.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 92
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?