Нежный убийца - Марина Серова

Видимо, я действительно заснула. Запах цветов кружит голову. На самом краю поля я вижу женщину — она удаляется. Пытаюсь догнать ее, но безуспешно. «Что мне от нее нужно?» — вяло проносится в сознании. Но что-то, видимо, нужно, раз я преследую ее! Неожиданно женщина останавливается и оборачивается: это Марина! Я уже отчетливо вижу лицо, движение губ… Она что-то говорит, а что — непонятно.

«Громче!» — кричу я изо всех сил, но голос тихий, вялый. Запах лаванды заполняет мои легкие, становится трудно дышать…

Лицо Марины начинает надвигаться на меня, увеличиваться — все больше и больше. Оно уже заполнило все пространство поля. Я ничего не вижу, кроме ее лица, вернее губ. Они шепчут: «Помогите! Я уже не смогу, а вы сможете, я знаю… Я верю…»

Видение исчезло так же вдруг, как и появилось. Мое сознание вновь вернулось в действительность, и я открыла глаза. Пена попала в ноздри, и даже во рту ощущалась горечь лаванды. Видимо, наваждение было вызвано именно этим. Но голос Марины! Я слышала его так отчетливо…

Больше не раздумывая, обтерев руку об полотенце, я набрала знакомый номер особого отдела областного УВД.

— Дежурная слушает, — услышала я металлический, безжизненный голос.

И как это они ухитряются вырабатывать такой идиотский тембр?

— Мне добавочный… — я назвала несколько цифр.

— Минутку. — В трубке раздался мелодичный перезвон коммутатора.

— Слушаю! — Теперь голос был живым и очень знакомым.

— Вадим, привет! Это Татьяна Иванова. Узнаешь?

Терпеть не могу, когда меня с кем-то путают по телефону.

— О-о-о! «Татьяна Иванова»… Почему так официально? Я твой голос узнаю из тысячи! Как поживаешь, Пинкертон в юбке, или в чем ты там сейчас?

Голос все более приобретал игриво-томную интонацию.

— В ванной! — в тон ему ответила я, приняв игру.

— О-о-о! — В трубке раздался призывный стон. — Секс по телефону? Я готов! Уже расслабился…

Я расхохоталась.

— Кончай балагурить, Вадим, у меня к тебе серьезное дело.

— Да-а? Я хорошо помню наше последнее совместное «дело»: нам обоим было очень хорошо, дорогая… Разве не так?

— Вадим! — как можно строже сказала я, стараясь остановить не в меру разгулявшийся темперамент моего старого друга. — Еще одно слово — и я звоню твоей жене!

— Тьфу, весь кайф сломала…

— Прости, но мне сейчас действительно не до этого. Однако, обещаю, как только освобожусь, — с меня чашка кофе!

— Надеюсь, кофе будет в постели? — Он все еще продолжал заигрывать.

— Носков, — прорычала я, — ты можешь быть серьезным?!

— Все, сдаюсь.

— Достань мне одно дельце. Всего на полчаса. Я только посмотрю — и все.

— Что за дело? — тон Вадима сразу стал деловым.

— Записывай: Александр Ветров, семьдесят шестого года рождения, погиб на Кавказе в январе этого года.

— Записал. Куда привезти — может, домой? Вода в ванне еще не остынет?

Я пропустила хохму мимо ушей.

— Через час жду в кафе «Ковбой» на Немецкой.

Он хотел сказать что-то еще, но я быстро положила трубку.

Когда приехала в кафе, он уже ждал меня. Перед ним на столе стояла недопитая чашка кофе и вазочка для мороженого. Вазочка была пуста. Сластена!

— Привет! — он привстал, галантно поцеловав ручку. При этом его глаза оценивающе прошлись по моей фигуре. Увиденным Вадим остался доволен, потому что физиономия его томно расплылась.

— Ты великолепна! Впрочем, как всегда, — добавил он. — Что будешь пить?

— Давай сразу о деле. Принес?

— Обижаешь! — Он вынул из кейса, стоявшего на соседнем стуле, объемистый пакет, размером чуть больше машинописного листа. — Ведешь новое дело?

— Еще не знаю. Когда вернуть?

— Можешь не возвращать — я снял ксерокопию. Только потом уничтожь.

— Я тебя обожаю!

— А кофе пить со мной не хочешь!

— Давай заказывай.

— Пожалуй, здесь не стоит, — передумал Вадим. — Кофе отвратный, съешь лучше мороженого. — Он подозвал официантку и сделал заказ. — Я надеялся, что ты угостишь меня своим. Я ведь знаю, что кофе лучше тебя никто не готовит…

Его ладонь мягко прикрыла мою руку. Я быстро высвободилась. Нельзя давать ему расслабляться — иначе не отвяжется!

— Вот лишат меня лицензии — пойду работать в кафе. Будешь хоть каждый день пить кофе «от Татьяны».

Поняв, что на «чашку кофе» меня не расколоть, Вадим заговорил серьезно:

— Между прочим, чутье тебя не подвело. Дело закрыть поторопились.

— Это интересно! Тогда почему же вы его закрыли?

— А мы его и не открывали. Его вели коллеги из Пятигорска. А нам прислали для ознакомления. На поверхности была очевидность несчастного случая. Показания свидетелей ничего нового не добавили. А копаться никто не хотел. Сборы закончились — спортсмены разъехались по разным городам. Так сказать, за границу. Ну, ты меня понимаешь. Попробуй достань их на Украине или в Прибалтике! Это тебе не Союз Советских Социалистических Республик, где нажал одну кнопку — и вся милиция в ружье. От Москвы до самых до окраин… Сейчас одних разрешений на визу месяц оформлять надо. Но если внимательно прочитать дело, то пробелы чувствуются!

— В чем?

— Так с ходу не скажу, но чую: ты что-то раскопаешь. Интуиция! — Он многозначительно поднял палец. — Я так думаю.

— Спасибо, Вадим. Я рада, что ты так думаешь. Ведь, честно говоря, сама я пока никак не думаю! — И, стараясь ничего не упустить, я рассказала ему об утреннем визите.

На прощание еще раз заявила Вадиму, что обожаю его, и в подтверждение даже чмокнула в щеку, ловко увернувшись от его отнюдь не дружеских объятий. Мне не терпелось открыть поскорее пакет.

— Надеюсь, замуж не собираешься? — уже почти вслед мне крикнул он. — Я этого не выдержу — умру от горя!

— Не страдай — так долго ты сам не проживешь!

Дома, разложив материалы следствия на столе и удобно усевшись в кресле, я углубилась в чтение. По рассказам свидетелей, за день до трагедии к Александру приехала его сестра, чтобы вместе с ним встречать Рождество. Он заказал для нее номер в кемпинге, недалеко от базы горнолыжников. Но что-то при их встрече разладилось. Саша вернулся от сестры расстроенным. На вопросы друзей не отвечал, а когда узнал, что несколько ребят отпросились домой на праздник, то якобы попросил кого-то отправить какое-то письмо с городской почты — так быстрее дойдет. Кто-то видел даже, как он писал что-то, но кому Ветров отдал письмо — никто не знал. На этот факт следствие вообще внимания не обратило. А зря!